— Я тоже этого опасался, — ответил Креоан. — А теперь я надеюсь на то, что ей не удастся завоевать их чрезмерную любовь, иначе они постараются не отпустить ее, а заодно и нас.
Вернулся Ху с кувшином, сделанным из выдолбленного стебля кактуса. Кувшин был так тяжел, что Ху еле нес его. Аррхихарр налил из него в чашки, сделанные из того же материала, густой сладковатый сок, разбавил его водой и лишь после этого церемонно предложил напиток гостям. Креоан и Чалит осторожно попробовали сок и нашли его вполне сносным, а разгоряченная работой Мэдал выпила залпом всю чашку до дна. Одобрительно покачав головой, она побрызгала соком мясо, чем вызвала всеобщее удивление.
Вскоре еда была готова, и все собрались у огня. «Братья» сидели на корточках, гости на выступах скалы, покрытых шкурами. Пища была для гостей непривычной, но они были так голодны, что рвали зубами горячие куски мяса и просили еще. «Братья» тоже съели по нескольку кусков, и Аррхихарр заявил, что никогда не знал, что мясо может быть таким вкусным. Ху, облизывая пальцы, с интересом посмотрел на Мэдал, но ничего не сказал.
Когда всё было съедено, Аррхихарр откинулся назад, урча от удовольствия, и воскликнул:
— Теперь давайте танцевать!
— Танцевать еще рано, пусть пища уляжется, — сказал другой «брат».
— Ладно, — согласился Аррхихарр, — тогда будем петь. Ху, у тебя хорошая память, спой гостям несколько баллад.
— Отчего же не спеть, — согласился смуглолицый и завел длинную протяжную песню. Слова её перемежались со звуками, похожими на крики мясных существ, поэтому не всё в песне было понятно. Но общий смысл был ясен: когда-то давно бешеное животное в ярости набросилось на стадо, а отважный пастух заколол его копьем. Мэдал достала из мешка арфу и стала аккомпанировать певцу, что тоже вызвало удивленные возгласы слушателей.
Ху закончил, и все восторженно захлопали и закричали; он же с каменным спокойствием дождался, пока они умолкнут, и обратился к Креоану:
— Вы послушали одну балладу. Все остальные о том же. Я думаю, этого достаточно. Ведь мир занят не только разведением мяса, как мы в этой долине.
Не успел Креоан ответить, как двое «братьев» встали и начали танцевать вокруг огня. Движения их были похожи на неуклюжую походку мясных существ. Сначала они танцевали под собственные крики, похожие на смех животных в их стадах. Эти крики привлекли самих животных к границе освещенного круга, и они молча смотрели на веселье. Вскоре, благодаря выпивке, ноги у Мэдал почти перестали болеть, она воспряла духом и заиграла на своей арфе дикую, неистовую мелодию.
В течение нескольких минут всё смешалось в безумной общей пляске, в которой, казалось, принимали участие все, кроме Чалит и Креоана.
Или почти все…
Внезапно Креоан услышал у себя за спиной голос, который не могли заглушить ни крики танцующих, ни звон арфы:
— Что-то я не вижу на ваших лицах радости от того, что вы выполнили свою миссию и можете вернуться домой.
Креоан оглянулся и увидел Ху.
— Как тебе сказать… Понимаешь…
Он искал и не находил нужных слов. Вызов смуглолицего ошеломил его. Боясь, что обман будет слишком явным, Креоан не посмел возразить и решил сказать полуправду.
— Ты прав, наше путешествие действительно здесь не заканчивается. Но истинная правда и то, что ваше мясо регулярно и в достаточном количестве приходит в наш город. И так было всегда.
Темноволосый человек улыбнулся:
— Я не осуждаю вас за то, что вы нас обманывали. Я думаю, и Аррхихарра вы ввели в заблуждение неумышленно. Конечно, нам приятно узнать, что существуют люди, которые пользуются плодами нашего труда, поскольку было не исключено, что мы просто выполняем бессмысленный ритуал, оставшись совершенно одни на всем земном шаре.
Креоан посмотрел на Чалит и, увидев, что она не отрывает глаз от танцующих, вышел из круга света и присел рядом с Ху.
— Хотя твоя жизнь ограничена этой долиной, — сказал он, — ты очень хорошо информирован об окружающем мире, друг.
— Возможно, я последний в нашей семье, способный мыслить, — грустно покачал головой Ху. — Вряд ли этот мальчик будет таким же, хоть он и мой сын… Но это дело будущего. Послушай, что я тебе скажу.
Он придвинулся ближе к Креоану.
— Во мне прорастает зерно недовольства, я беспокоюсь о моих сородичах. Ты слышал, как я пел песню-историю, сложенную моим пра-пра-прадедом. Да, это груз, который ношу в сердце. Я знаю и другие песни, много песен, которые редко пою. В них рассказывается о тех временах, когда мужчины и женщины из городов, которые мы снабжаем едой, часто приходили сюда поблагодарить нас и сообщить новости. Мои братья вряд ли что-либо понимают в этих песнях, кроме рассказа о людях, похожих на нас. Но я долгие дни обдумывал эти истории — с тех самых пор, как научился петь их. Это тот источник, из которого я почерпнул все свои знания: что Земля круглая, что она вращается вокруг Солнца и на ней есть океаны и города, которых никогда не видел.
Его лицо помрачнело, а руки сжались в кулаки.
— Мне кажется, что на нас лежит заклятие! Почему мы живем здесь, следим за своими зверями и не уходим никуда дальше этой долины? Другие люди изучают мир, плавают по морю, поднимаются на вершины гор… Я тоже мечтаю об этом! — он ударил себя в грудь кулаком. — Нас с вами разделяют несколько поколений. Наша жизнь проходит впустую, в бессмысленном труде на благо далеких неизвестных людей, которые никогда даже не подумали о нас с благодарностью. Скажи мне правду, Креоан: до того, как вы встретили Аррхихарра, вы подозревали о нашем существовании?
Креоан был вынужден признаться, что нет.
— Тогда какова же цель вашего путешествия? — спросил Ху. — Пусть Аррхихарр и остальные радуются вашей выдумке, но мне нужна правда.
Креоан с трудом проглотил комок в горле.
— К Земле приближается звезда, — сказал он наконец. — Вон та, голубая, над твоей головой. Пройдут годы, ее притянет к себе Солнце, и ее жар обожжет нашу планету. Мы надеемся… Нет, я не знаю, на что мы надеемся…
— Я понял, — задумчиво проговорил Ху. — Тогда позволь мне сказать вот что. Пусть погибнет мир, который сыграл такую злую шутку со мной и моей семьей, — я не буду из-за этого горевать! Если бы мог притянуть звезду, о которой ты говоришь, чтобы она сожгла Землю прямо сейчас, я бы сделал это! И я бы смеялся!
Он зло сплюнул, поднялся и исчез, оставив Креоана в одиночестве.
— О, боже! — услышал Креоан голос Чалит — Смотри, Креоан! Она протянула дрожащую руку, и Креоан увидел на границе света, как мясные существа подражают танцорам, двигаясь в такт музыке.
Креоан, потрясенный, что-то пробормотал, а Чалит в ужасе закричала:
— У меня ощущение, будто я съела своего брата!
Бледная, она вскочила на ноги и скрылась в темноте. Через несколько секунд Креоан услышал, что ее вырвало.
XII
Наконец танцоры устали. Они по очереди покидали круг и уходили в пещеру. И только Мэдал осталась сидеть у огня. Теперь она негромко наигрывала мягкую, ностальгическую мелодию, вызывающую грусть о безвозвратно уходящем времени.
Креоан тоже поднялся и направился к пещере. Он подошел к Чалит, удобно устроившейся на шкурах, лег рядом с ней, и вскоре оба они безмятежно и крепко спали.
На рассвете их подняли хозяева — они хоть и казались усталыми, но явно были в прекрасном настроении: очевидно, уверенность в том, что их работа полезна и даже необходима, вдохнула в них новые силы. Креоан, щурясь от света, вышел из пещеры и сразу же почувствовал на себе взгляд Ху. Однако посмотреть ему прямо в глаза Креоан почему-то не мог и все время отводил взгляд.
Маленький мальчик, сын Ху, отвел его и Чалит за скалу, где бил родник с чистейшей водой. Прудик, в который стекала вода, был разделен перегородкой, чтобы отделить место для питья от места для купания. Чалит, предвкушая удовольствие, быстро стянула с себя одежду и залезла в ледяную воду, Креоан же ограничился тем, что вымыл голову и ноги.
Они вернулись в пещеру и увидели Мэдал, с трудом ковыляющую на израненных ногах, хотя к ранам уже были приложены какие-то целебные травы. Одной рукой она что-то придерживала у себя за пазухой. Аррхихарр закапывал кости, оставшиеся от ночного пиршества. Он подошел к Креоану и положил руку ему на плечо.
— Я не помню, чтобы когда-нибудь мы были так счастливы! — сказал он. — Это прекрасно, что вы пришли к нам. Вы должны как можно дольше у нас пожить, чтобы потом рассказать о нас в своем городе.
— Мы не можем остаться, — сказал Креоан и, увидев, что лицо Аррхихарра погрустнело, добавил: — но вы были так гостеприимны и так хорошо нас встретили, что если нам удастся прийти к вам еще раз, мы непременно останемся.
Ху, подкладывавший в огонь дрова, бросил на Креоана быстрый взгляд, но ничего не сказал. Понять, о чем он думает, было невозможно, но, вспоминая его ночной монолог, Креоан не испытывал большого желания продолжить с ним беседу.
— И когда вы собираетесь уйти? — спросил Аррхихарр.
— Наверное, сегодня.
— Нет, это невозможно! Разве вы не видите, что у вашей подруги изранены ноги? Она не сможет идти!
Креоан и Чалит видели, что это действительно так, и это их повергло в уныние. Они чувствовали необъяснимую тревогу, будто каждое мгновение уже было на счету. Зловещая звезда заставляла их торопиться.
Мэдал словно прочла их мысли и неожиданно сказала:
— Нет смысла из-за меня задерживаться. Дальше я не пойду.
— Что? — разом воскликнули все, кто был рядом.
— Я решила, — твердо проговорила Мэдал. — Из всех, кого я когда-либо встречала, только эти люди живут ради других. Я не спала всю ночь и поняла, что хочу остаться с ними Теперь я знаю, почему я была так зла на Венса. Я жила ради него, а ему вовсе не нужно было то, что я могла ему дать… Ему было нужно только… только… — она не смогла договорить и, тряхнув золотыми волосами, опустила глаза.
— Смотрите! — Мэдал взяла себя в руки и, улыбнувшись, вытащила из-за пазухи то, что так старательно прятала.
Это был один из желтых цветов со стены ее дома. Его лепестки уже увяли, но завязь в самой сердцевине была живой и твердой.
— Здесь пять семян, — сказала Мэдал. — Из каждого семени, надеюсь, вырастет такой же дом, как мой, и я посажу их вокруг скалы. Я не могла бы попросить этих людей разрешить мне остаться с ними, если бы у меня не было этого дара. А так могу отплатить за их доброту. Ведь для меня не было в жизни ничего дороже моего дома. Даже Венс… о боже, даже любимый Венс…
Ее голос прервался, и Аррхихарр, который не понял ничего из того, что она сказала, бросился ее утешать.
— Ну что же, пусть будет так! — торжественно произнес Креоан. — Мы с Чалит пойдем дальше одни.
— Нет, — сказал Ху, бросив кочергу, которой перемешивал угли. — Я пойду с вами.
— Что? — удивленно воскликнул Аррхихарр.
— А почему бы и нет? Разве это справедливо, что из всех городов, в которые мы посылаем мясо, только один решил поблагодарить нас? Теперь у вас будет еще одна пара рук, и я смогу пойти в какой-нибудь другой город и рассказать о нас его жителям.
— Но кто же сложит балладу о великом пире, который был у нас прошлой ночью? — грустно спросил Аррхихарр. — И кто научит мальчика старым песням?
— Время старых песен прошло, — твердо сказал Ху. — Что ты на это скажешь, Креоан?
Благодарный Ху за то, что тот не выдал его и не рассказал «братьям» об истинной цели их путешествия, Креоан одобрил его идею, но все-таки предупредил, что не так просто преодолеть привычки, которые веками держали его предков в этой долине. Чалит, свежая и прекрасная, как только что раскрывшийся цветок, узнав, что Ху отправится вместе с ними, не возражала.
— Тогда отправимся прямо сегодня и вместе с мясом, — решительно сказал Ху.
Однако Аррхихарр запротестовал.
— Но мы не можем отпустить с вами трех тренированных скакунов. У нас их всего десять, а чтобы обучить новых, понадобятся месяцы!
— Не можете лишиться трех скакунов? — переспросил Ху. — Но у вас останется по одному на каждого, а мальчик не будет ездить верхом, пока вы не объездите новых скакунов.
Аррхихарр не нашел, что возразить.
— А как вы собираетесь использовать таланты Мэдал, — поинтересовался Ху. — На разведение стад? После того, как вы отведали такую вкусную пищу этой ночью; после того, как узнали о выращивании домов, которые, как рассказывают старинные баллады, есть в далеких городах?
Пресекая дальнейшие разговоры, он закинул голову и что-то громко крикнул. Три мясных существа сразу же перестали есть и подошли к пещере.
— Ну вот, — сказал Ху Креоану и Чалит, — в оставшееся время вы должны научиться ездить верхом.
— Всё произошло слишком быстро, — неодобрительно покачал головой Аррхихарр. — Слишком! Мне кажется, что всё должно меняться постепенно, если уж это необходимо.
— Тогда собери всех остальных и объясни им это, — сказал Ху с нескрываемым презрением, но Аррхихарр принял эти слова всерьез и, подпрыгивая и крича, побежал собирать «братьев».
— Не бойтесь, — улыбнулся Ху. — Я один тут умею хорошо говорить. Через полчаса мы добьемся их полного согласия, и я думаю, что вы предпочтете дальше ехать, а не идти пешком?
— Ну конечно, — кивнула Чалит. — Но как ты можешь оставить свой дом и семью? А главное — сына?
Ху погрустнел.
— Мне лучше уйти… Я никогда никому этого не говорил, потому что никто бы этого не понял… Из древних баллад я узнал: для рода плохо скрещиваться и скрещиваться в такой маленькой группе, как наша. Да, это мой сын. Но он не похож на меня… Мы знаем о размножении животных, но не знаем ни о чем другом. Скоро станет ясно, что мальчик не в состоянии запомнить песни, которые я выучил, едва научившись говорить, и это будет печальной новостью для моей родни. Пусть они обвиняют меня за то, что я их покинул. Это будет для меня легче, чем видеть, как страшный яд разрушает нашу наследственность!
— Ты хочешь сказать, что он… — Креоан не смог договорить.
— Тупица, — резко произнес Ху. — Почти такой же, как Аррхихарр.
Великая печаль наполнила их сердца. Наступило молчание.
* * *
Как и предсказывал Ху, уже через несколько минут «братья» с ним согласились, хотя Креоан не мог найти этому объяснения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21