— Я не думаю, что незаслуженную… В конце концов путешественник тоже собирает и анализирует информацию, не так ли? К тому же после того, что вы рассказали вчера ночью, мне стало ясно, что вы — предсказатели, такие же, какими были наши предки, пока вели кочевой образ жизни. Ну вот мы и пришли. Подождите, пожалуйста, я доложу о вас.
— Предсказатели! — взорвался Креоан. — Нет, я…
Но Лианг-Лианг уже вошла в дом. Взволнованный, он стоял вместе с Ху и Чалит перед жилищем Кионг-Бину и с интересом его рассматривал. В доме, очевидно, было несколько комнат — он с трудом помещался между двумя Древами Истории, как их здесь называли, находясь в тени их веток. Его карниз украшали странные символы, и некоторые из них Креоан узнал — их носили на одежде Историки в его городе. Но большинство символов было ему совершенно неизвестно — вероятно, они относились к тем периодам прошлого, которыми Историки у него на родине не занимались.
Путешественников пригласили в дом, и они вошли в большой зал, у дальней стены которого на высоком троне с подлокотниками сидел Кионг-Бину. Такого роскошного трона они никогда не видели и решили, что только преклонный возраст Кионг-Бину или его положение дают ему право сидеть на нем. Для посетителей перед троном стояли низкие табуретки; на одну из них села Лианг-Лианг, на две других — мужчина средних лет, представленный как Ненг-Иду, и ясноглазая девушка с живым лицом — Кионг-Ла, внучка Кионг-Бину.
Глава общества поздоровался с путешественниками и задал несколько вежливых вопросов относительно их здоровья, отдыха и прочего. Все это Лианг-Лианг аккуратно перевела, и, наконец, беседа коснулась главного. Первая же фраза хозяина повергла Креоана в уныние, хотя те несколько слов, сказанные Лианг-Лианг у входа в дом, должны были его подготовить.
— Я понял, что ты — могущественный предсказатель, — сказал Кионг-Бину, обращаясь к Креоану, — и предсказал, что с неба упадет звезда и не даст нам завершить нашу работу. Прорицание, увы, — утраченное нами искусство. Вероятно, это произошло потому, что такое глубокое погружение в прошлое, как наше, не может сосуществовать с предсказанием будущего. Но, разумеется, нас это очень волнует, и мы хотели бы узнать как можно больше.
Креоан взглянул на своих товарищей и увидел, что они также разочарованы, как и он. Реакция же окружения Кионг-Бину была иная. Ненг-Иду сидел с таким выражением лица, будто сообщение о грядущем конце света его совершенно не касалось, но на лице Кионг-Ла Креоан уловил живейший интерес.
— Не совсем правильно называть меня предсказателем, — проговорил он после паузы. — Я изучаю небо, а не предсказываю будущее. Попытаюсь объяснить, что привело меня к такому печальному пророчеству.
* * *
Так начался самый тягостный день в его жизни. Ему было тяжелее, чем даже тогда, на борту лодки с маленькими человечками, когда он думал о возможных последствиях своей болтливости. Этот день был тягостнее даже тех дней, когда он пытался вызвать интерес к открытию у жителей родного города. Сейчас он испытывал другое. Не говоря о том, что после каждой фразы он должен был ждать, пока Лианг-Лианг переведет ее, у него было ужасное ощущение непреодолимой пропасти между тем, что он говорил, и тем, как они понимали его слова. Причем все они, включая и Лианг-Лианг.
И это происходило не потому, что они были невежественны. Нет, эти люди были хорошо осведомлены в области астрономии, хотя некоторые слова — такие, как «телескоп», были Кионг-Бину незнакомы, и значение их приходилось объяснять. В пользу этих людей говорило и то, что они не жили лишь ради настоящего. Креоан считал, что общество, интересы которого сконцентрированы на изучении периода истории продолжительностью в сотни тысяч лет, должно иметь широкие взгляды. Кроме того, уважая способность предков предвидеть будущее, эти люди перенесли свое отношение и на пришельцев.
Но все же в их реакции на известие о близком конце света не было и следа того, что испытали Чалит, Креоан и даже Ху — этого чувства грядущей трагедии, из-за которого они и отправились в путь. Общий тон обсуждения был спокойным, лишенным каких бы то ни было эмоций, как будто речь шла о том, что случилось десять тысяч лет назад.
Кионг-Ла, похоже, более, чем другие, ощущала важность того, о чем он говорил, однако не смела сказать ни слова — по некоторым случайным фразам Креоан понял, что девушка оказалась здесь лишь потому, что упросила деда разрешить ей встретиться с пришельцами.
Наступил полдень. Принесли всевозможные кушанья. Беседа продолжалась с обстоятельностью, сводящей с ума: задавались вопросы, и прежде чем ответить на них, собеседники долго выясняли, в одинаковом ли смысле они употребляют те или иные слова. Соответствуют ли понятия «телескоп», «звезда», «годы», использованные Креоаном, терминам, которые употреблялись четырнадцать тысячелетий назад. Все более и более раздражаясь, Креоан взглянул на Кионг-Ла и удивился: она кусала губы и качала головой, показывая, что хорошо понимает, как ему скверно.
Ху тоже до смерти надоели все эти разговоры, и в конце концов он не выдержал.
— Пожалуйста, спросите Кионг-Бину, — обратился он к Лианг-Лианг, изо всех сил стараясь быть вежливым, — понимает ли он, что Креоан говорит правду, а если понимает, то собирается ли что-нибудь предпринять?
Лианг-Лианг с удивлением посмотрела на него.
— Что-нибудь предпринять? — переспросила она с таким видом, будто Ху сказал что-то неприличное.
В это мгновение на Креоана снизошло озарение: он понял, что будет дальше, и тут же пожалел, что понял.
— Да, предпринять! — выкрикнула молчавшая до сих пор Чалит.
— Но ведь я уже говорила, — терпеливо сказала Лианг-Лианг, — мы созываем общее собрание, на котором обсудим это как можно подробнее.
— И ничего больше?! — изумилась Чалит.
— А что возможно еще? — Лианг-Лианг была удивлена.
— Мы не знаем, — сказал Ху. — Но кто-нибудь из ваших ученых, может быть, знает?
— Это и выяснится на собрании, — Лианг-Лианг явно успокоилась. — Вполне возможно, что у кого-нибудь найдется дополнительная информация, и мы с радостью передадим ее вам. Знаниями нужно делиться — это основной принцип нашего общества.
Ху, Чалит и Креоан обменялись взглядами.
— И больше вам ничего не нужно? — спросил Креоан.
— Вы поделились своими знаниями с нами, мы поделимся своими с вами, что же еще?
В этот момент Кионг-Бину что-то сказал, и Лианг-Лианг перевела ему разговор. Чалит, еле дождавшись паузы, спросила:
— А собираетесь ли вы действовать, обретя новые знания?
Лианг-Лианг была потрясена до глубины души.
— Действовать? — переспросила она.
— Конечно! Вдруг окажется, что можно что-то сделать…
— Вы предлагаете нам испачкать руки трудом? — прервала Лианг-Лианг Чалит.
— Конечно, если…
— Ничего не конечно! — с негодованием крикнула Лианг-Лианг. — По-моему, вы превышаете права гостей! — Во-первых, вы заранее осуждаете решение общего собрания. Во-вторых, вы предлагаете делать нам неинтеллектуальную, черную работу. В-третьих, если я ошиблась во втором предположении, просите предоставить вам людей, чтобы они выполняли черную работу для вас! Но наше маленькое общество не может жертвовать никем ради чужих дел.
Это было уже чересчур.
— Но это работа не для нас! — с возмущением воскликнул Креоан. — Это работа для того, чтобы спасти планету Земля и всех живущих на ней, включая и вас! И если окажется, что кто-то, действительно знает способ, как спасти Землю, неужели Кионг-Бину не прикажет, чтобы…
— Достаточно! — прервала его Лианг-Лианг. — Продолжать эту дискуссию не имеет смысла. То, о чем вы говорите, было возможно лишь в варварские периоды истории. Я не могу представить себе Кионг-Бину, приказывающего ученым испачкать руки! Это просто неприлично!
Она вскочила с табуретки и начала что-то возмущенно говорить Кионг-Бину и Ненг-Иду. Их лица стали каменными, они тоже поднялись, поспешно раскланялись и покинули комнату. Лианг-Лианг, стараясь не встречаться с гостями взглядом, последовала за ними. Кионг-Ла, однако, уходить не спешила. Она улыбнулась Креоану и спокойно проговорила:
— Не переживайте! Мой дед абсолютно консервативен, он никогда не заглядывает вперед дальше, чем на шаг. Поэтому и окружил он себя людьми такого же склада. Но не все здесь такие. У меня есть друг, его зовут Паро-Мни. Он знает, как нужно себя вести на собрании, и у него будет возможность проявить свои таланты. Посмотрим, права ли я. Все будет хорошо, не переживайте!
Она опять улыбнулась и ушла.
XIX
— Не могу понять этих людей, — проворчал Ху, наверное, в тысячный раз.
Креоан вздохнул:
— Я тебе высказал свое мнение! По-моему, они так долго занимались изучением прошлого, что забыли о простой истине: всё когда-то происходит впервые. Они легко прогнали темнокожих вояк, поскольку проделывали это уже не раз, но, оказавшись в ситуации, не имевшей прецедентов, они просто не в состоянии ее воспринять и надеются, что она разрешится сама собой. Похоже, сегодняшнее собрание будет для них непростым.
— Чем бы ни кончилось это собрание, — сказала Чалит, — я сомневаюсь, что от них будет какая-нибудь практическая польза.
— Боюсь, что ты права. Но, как сказал Ху, у них огромные запасы информации. Даже если они откажутся делать что-то сами, боясь «испачкать руки», они, возможно, направят нас к кому-нибудь другому, не такому брезгливому.
— Вполне может быть, — обрадовалась Чалит. — Я об этом не подумала.
— Всё выяснится очень скоро, — пробормотал Ху. — Сюда идет Кионг-Бину.
Они сидели на высоком деревянном помосте в центре небольшого естественного амфитеатра, расположенного в стороне от моря.
Амфитеатр был заполнен людьми — их тут было две или три тысячи, все в длинных белых и голубых мантиях элитарных ученых. Самые молодые из них сидели прямо на траве, покрывавшей склоны, а те, кто были старше, — на табуретках или подушках под тентами, спасавшими их от солнца. Были здесь и простые люди — им разрешалось слушать, но не говорить — и то только в том случае, если они в это время были свободны от своих обязанностей. Все они, в коротких куртках, стояли по краю амфитеатра.
Возможно, и было нечто приятное в простоте и определенности жизни этих людей, но Креоан опасался, что и культура их так же жестка, как их отношения. А он не однажды слышал от Моличанта, что негибкое общество непременно разваливается и кому-то приходится на руинах собирать из кусков новые структуры, прежде чем общество начнет возрождаться.
Кионг-Бину, холодно кивнув путешественникам, занял место в центре помоста. С ним пришли Лианг-Лианг и Ненг-Иду, которые тоже взглянули на друзей холодно и отчужденно. После вчерашней встречи Лианг-Лианг избегала их, проследив, однако, за тем, чтобы они нашли дорогу к своему жилищу. Они надеялись, что Кионг-Ла подойдет к ним и представит их Паро-Мни — своему другу, о котором она говорила, и что ему, может быть, удастся склонить собрание на их сторону, но она не появилась.
Никто из них от этой дискуссии не ждал ничего хорошего. Изучая глазами толпу, Креоан пытался найти Кионг-Ла, но не мог — должно быть, она сидела слишком далеко, и узнать ее среди почти одинаковых золотокожих людей было невозможно.
Собрание началось с длинного и подробного вступления Кионг-Бину, голос которого, хоть и не слишком сильный, был везде хорошо слышен. Видимо, он привык говорить в этом амфитеатре и автоматически приспосабливался к естественному резонансу каменной чаши. Говорил он, разумеется, на родном языке, и Лианг-Лианг, сидевшая рядом с путешественниками, переводила им его речь бесцветным голосом. Креоан даже засомневался, правильно ли она переводит, но тут же решил, что не в ее характере обманывать и притворяться.
Как и следовало ожидать, Кионг-Бину начал свою речь с замечания, что каждый, кто делает предсказания, является предсказателем, таким же, какими были их предки, но в остальном его пересказ событий был совершенно точным. Он описал прибытие путешественников, упомянул о грозной звезде и в заключение рассказал о предсказании Креоана.
После этого выступило несколько человек из амфитеатра с кое-какими дополнениями и пояснениями. Это, как понял Креоан, были специалисты по тем периодам истории, когда пользовались приборами, подобными телескопу, и когда существовали такие понятия, как межзвездное расстояние. Выступления были вполне разумными, и Креоан снова начал надеяться.
Это был пролог к обсуждению, и продолжался он около часа. После этого Кионг-Бину предложил путешественникам высказаться, чтобы собрание, узнав все подробности, могло вынести правильное решение. Креоан встал и заметил, что в разных местах аудитории тоже поднялись люди — как объяснила Лианг-Лианг, это были переводчики, готовившиеся переводить речь Креоана для тех, кто не знал его языка.
— Когда мы отправлялись в путь, — начал Креоан, — мы хотели всего лишь найти кого-нибудь, кто разделил бы с нами печаль о Земле, которая скоро должна будет погибнуть. Но с каждым днем нам становилось всё яснее: это само по себе бессмысленно. Мы поняли, что должны искать способ, как предотвратить катастрофу. Нам неизвестно, был ли в истории случай, чтобы маленький народ нашел в себе силы изменить курс звезды, но вы, изучившие историю доскональнее, чем кто бы то ни был, обладаете таким знанием.
Он подождал, пока переводчики перевели его слова, и хотел было продолжить, но в этот момент кто-то крикнул:
— Он прав! Мы должны им помочь! Дай мне слово, Кионг-Бину!
Старый руководитель нахмурился:
— Не кажется ли тебе, что ты перебиваешь гостя, Паро-Мни? — недовольно спросил он.
Услышав это имя, Креоан поспешно сказал:
— Я с радостью его выслушаю.
— Хорошо, — вздохнул Кионг-Бину, и Паро-Мни поднялся с места.
Теперь Креоан увидел и Кионг-Ла, сидевшую рядом с говорившим — высоким мужчиной с копной непричесанных волос, которые он все время откидывал назад.
— Друзья, мы посвятили свою жизнь осуществлению грандиозного проекта — анализу Истории Человечества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21