не успела Мэдал на секунду отвести от него взгляд, как он бросился на нее, пытаясь укусить за ногу. Мэдал отпрыгнула и ударила его изо всех сил костью по челюсти. Боль была так сильна, что Венс рухнул на землю и завыл.
— Оставь его, — сказала Чалит. — Он сошел с ума от одиночества. Он никогда уже не станет нормальным человеком.
— Нет! — крикнула Мэдал. — Я его использую, даю вам слово! Разве он не сказал, что знает, где находится тропа? Значит, он может отвести нас к ней. И немедленно! А ну, поднимайся, вонючая навозная куча!
Она снова ткнула Венса в спину, и он поднялся.
— Как вы думаете, можно оставить этот костер? Это не опасно? — спросила Чалит, с сомнением взглянув на высокую сухую траву, стеной окружающую площадку.
Венс застонал — поврежденная челюсть мешала ему говорить.
— Мне кажется, он хочет, чтобы костер остался гореть, — перевела Мэдал. — Но в любом случае ты права. Нужно засыпать костер землей.
В куче костей Креоан нашел одну, плоскую, как лопатка, накопал немного земли и засыпал костер. Огонь потух. Мэдал наблюдала за попытками Венса помешать Креоану, и на лице ее можно было прочитать нечто похожее на удовлетворение.
— А теперь веди нас к тропе! — приказала она.
Венс с ненавистью взглянул на нее и побрел прочь от костра, стараясь идти там, где стебли травы легче раздвигались. Мэдал поспешила за ним, подталкивая его костью. Креоан и Чалит тоже старались не отставать. Наконец они снова вышли на тропу, однако Венс вместо того, чтобы остановиться, бросился вперед и через мгновение пропал среди растительности.
— Скатертью дорога! — крикнула ему вслед Мэдал.
Опираясь на кость, как на посох, она равнодушно смотрела на распрямляющиеся стебли.
— Ты позволишь ему уйти? — спросила Чалит. — Он же погибнет здесь со своей сломанной челюстью!
— Он меня тоже оставил страдать в одиночестве, — ответила Мэдал. — Я всего лишь восстанавливаю справедливость.
— Что бы он тебе ни сделал, — сказала Чалит, — ты должна быть милосердной. Со сломанной челюстью он неминуемо погибнет! Мы хотим спасти еще не родившихся людей. Так можем ли мы с такой легкостью обрекать на гибель того, кто живет сейчас?
— С легкостью? — возмущенно спросила Мэдал. — У меня украли десять лет жизни, а ты говоришь, что я это делаю с легкостью? Ну, тогда иди за ним — очевидно, это грязное животное для тебя подходящая компания!
Но уже через мгновение ее запал угас, она уронила кость и уткнулась лицом в плечо Чалит. Тело девушки сотрясали рыдания.
— Это ужасно! Ужасно! — причитала она. — Я, действительно, любила его. Он был добрым и умным… И так хорошо играл на флейте!..
— Мы в этом не сомневаемся, — сказал Креоан. — Долгое одиночество свело его с ума. Это уже не твой Венс, а другой в его обличье. Это уже не человек.
— Даже если так, разве не наш долг спасти его от ужасной смерти? — проговорила Чалит. — Ведь он погибнет из-за того, что не сможет жевать пищу!
— Я думаю, что нам это не удастся, — вздохнул Креоан. — Ты сама убедилась, как трудно найти кого-нибудь среди этой травы, а ведь мы всего лишь искали Мэдал, которая сидела на одном месте и звала нас. Искать же того, кто старается убежать, бессмысленно, а сами мы можем никогда больше не найти тропы.
— К сожалению, ты прав, — грустно сказала Чалит: — Ладно… Ему тут уже ничем не поможешь… А что ты будешь делать, Мэдал? Вернешься домой?
Желтоволосая девушка вытерла слезы:
— Я думаю, мне нужно идти дальше. Если я пойду одна обратно, кто поручится, что меня не постигнет та же участь, что и Венса? А он-то был сильным мужчиной! Но какой смысл идти вперед? Он был один, а нас трое. Не случится ли с нами то же, что и с ним, только в три раза дальше от дома?
— Нет, у нас есть цель, — покачал головой Креоан. — Возможно, Венс ушел просто потому, что ему не сиделось дома, и в конце концов он обнаружил, что знает слишком мало и поэтому нет смысла идти дальше. А у нас есть цель.
— Спасти мир? — Мэдал саркастически засмеялась. — Один мужчина и одна женщина решили изменить путь звезды!
— Нет, не это заставляет нас идти, — сказала Чалит. — Правда заключена в другом. Мы идем, потому что боимся.
— Чего? Катастрофы, которая произойдет, когда вас обоих давно уже не будет?
— Нет, меня страшит другое, — задумчиво проговорила Чалит. — Мир так огромен, а я так мала! И я могу умереть, так ничего в нем и не поняв… А ты, Креоан?
— Я тоже боюсь, но другого, — признался Креоан. — Я боюсь, что меня забудут те, кто придет после нас. Я боюсь, что на земле не останется никого, кто будет помнить обо мне. А ты, Мэдал? Может быть, и у тебя есть страх, который заставил бы тебя продолжить путь вместе с нами?
— Если страх может служить причиной, — немного подумав, сказала Мэдал, — то вы уже знаете ответ. Я боюсь идти обратно одна И я пойду с вами. В какую сторону, Креоан?
Креоан посмотрел на солнце.
— Туда, — решительно сказал он.
И друзья снова пошли по тропе.
IX
В середине дня тропинка устремилась вверх, и растительность изменилась. Среди травы начали попадаться кусты с бледно-голубыми цветами, низкие деревца с изящными резными листьями, грибы-дождевики, полупрозрачные, как лягушачья икра. Внутри каждого из них виднелись смутные очертания чего-то непонятного, но путешественники предпочли не задерживаться возле этих грибов — в них было что-то тревожащее.
Мэдал, казалось, не удивилась бы и не испугалась, даже если бы у ее ног ударила молния — так подавлена она была встречей с Вен-сом. Она шла молча, глядя себе под ноги, и ее товарищи, чтобы не беспокоить ее, тихонько разговаривали, обсуждая странные вещи, которые встретились им на пути.
— Креоан, откуда взялись эти растения? — спросила Чалит, сорвав голубой цветок и обескураженно глядя, как он в одно мгновение стал грязно-коричневым. — Ведь мы не перешли в другую климатическую зону. Я никогда не видела такой растительности поблизости от нашего города. Может быть, произошли какие-то изменения в составе почвы?
— Я говорил как-то об этом с Моличантом, — ответил Креоан, — и он сказал, что это результат деятельности человека: тысячи веков то вмешиваясь в жизнь растений, то давая им расти спокойно, человек создал невероятно разнообразную растительность.
Чалит показала на семейство дождевиков:
— Но с какой целью создавались виды вроде этого, если он, действительно, рукотворный?
— Возможно, цели никакой и не было, — пожал плечами Креоан. — Может быть, их создавали просто из любопытства. Но скорее всего цель была, однако теперь уже непонятная. Люди изобрели множество ненужных вещей. Когда я думаю о Геринтах… — он сделал судорожный глоток. — Ну, эта женщина… напала на меня в таверне, я говорил тебе… Я не могу понять ее мотивации, хотя она жила в том же времени, что и мы с тобой…
Возникла пауза. Креоан оглянулся посмотреть, не отстала ли от них Мэдал, и увидел, что они поднялись уже достаточно высоко и что отсюда видна вся желтая травянистая равнина, похожая на море. Дальше что-нибудь разглядеть было невозможно: дымка закрывала горизонт, и небо в голубом мареве соединялось с землей.
— Креоан, — сказала Чалит, — что-то мне неспокойно. Ты не замечаешь здесь ничего странного?
— Странного? — переспросил Креоан и внимательно посмотрел по сторонам.
Он сразу же понял, о чем она говорит. До сих пор тропа, проложенная мясными животными, шла все время в одном направлении, незначительно отклоняясь то в одну, то в другую сторону через каждые сто или чуть больше шагов. Здесь же она делала зигзаги с удивительно острыми углами поворотов. Странной казалась и насыпь с одной стороны тропы, покрытая растительностью.
Креоан остановился и, достав из мешка нож, стал ковырять им насыпь. В дюйме от поверхности он наткнулся на что-то твердое. Потыкав ножом в других местах и обнаружив то же самое, он решительно соскреб верхний слой.
И сразу же обнажилась поверхность большого обтесанного камня с трещиной, идущей от одного угла к другому. Какие-то насекомые, испугавшись света, мгновенно скрылись под дерном, и Креоан даже не успел их рассмотреть.
— Я так и думала! — воскликнула Чалит. — Здесь, на этом самом месте, когда-то был город со стенами и домами, но не саморастущими, а сделанными человеком.
— Наверное, ты права, — согласился Креоан. — Однако от него не осталось никаких следов, кроме линий этих улиц.
— Но как могут Историки отправляться в прошлое, зная, что смерть унесла всех — и строителей, и изобретателей, и правителей? — пробормотала Чалит.
— Возможно, то, что они сами еще живы, дает им ощущение превосходства, — цинично заметил Креоан. — Несмотря на очевидность, я думаю, на земле всего лишь несколько человек сознают неотвратимость смерти.
Он спрятал нож и сказал, как бы подводя черту:
— Во всяком случае, мы узнали, почему так неожиданно изменилась растительность. Как ты и предполагала, это вызвано изменением состава почвы. Возможно, людям, которые построили этот город, нравилось, что в их садах растут чудовищные дождевики вроде этих.
— Чудовищные — самое подходящее слово, — сказала Чалит. — Ты видел, какой страшный дождевик там, впереди, у следующего поворота?
Креоан посмотрел и увидел громадный пузырь, который раздулся до такой степени, что стал совершенно прозрачным и был виден только благодаря отсвечивающему солнцу. Внутри него шевелилась черная тень.
Креоан почувствовал необъяснимую тревогу, но сказал сам себе: скорее всего это движение происходит из-за ветра. Он сделал знак, что можно идти, но, приблизившись к гигантскому грибу, бессознательно замедлил шаг. Что-то в этом пузыре было такое, отчего волосы вставали дыбом.
— Скорей, Креоан! — крикнула Чалит. — Не останавливайся возле этой штуки!
Креоан схватил Чалит за руку, Чалит — Мэдал, и они осторожно пошли по самому краю тропы, стараясь держаться как можно дальше от чудовищного дождевика. Поравнявшись с жутким грибом, Креоан снова увидел тень внутри пузыря и подумал, что там находятся жидкость и газ. У основания клубилась серо-желтая субстанция, из середины которой торчало центральное образование: что-то вроде неровного купола с двумя темными ямками под ним, потом еще одно углубление, похожее на перевернутый месяц, и слегка возвышающаяся над поверхностью горизонтальная щель с пересекающими ее беловатыми полосами. Гигантский дождевик рос на насыпи, нависая над дорожкой, и две его симметричные ямки оказались как раз на уровне глаз Креоана.
Глаза?
И в тот же миг, когда он понял, что это такое, раздался возглас Чалит.
— О, Креоан, это лицо!
Ее слова как бы послужили сигналом: покрытие обеих темных ямок треснуло и чешуйками посыпалось в мутную жидкость у основания. Обнажились два огромных белых шара — каждый с темной вертикальной щелью. Ужасный нечеловеческий взгляд приковал друзей к месту.
Голова чудовища откинулась назад, обнажились белые полоски, похожие на крупные острые клыки, с которых капала ядовитая жидкость. К Креоану вернулась способность двигаться. Он рванул за руку Чалит, та — Мэдал: прочь, прочь от этого чудовища! Но тут ему на глаза попалась куча камней, лежащих на земле. Он отпустил руку Чалит, схватил камень и, размахнувшись, изо всех сил швырнул его в разбухшую мембрану дождевика.
Камень прорвал оболочку, и газ начал выходить наружу, испуская жалобный стон, растущий вопль отчаяния. Шар вмялся внутрь, стал непрозрачным, оболочка безжизненно повисла складками, как серое покрывало на отвратительной голове.
Чалит вытерла пот со лба.
— Нет, это не естественное растение, — с трудом проговорила она. — Но какое извращенное человеческое сознание могло его придумать и оставить здесь!
— Не буду даже говорить об этом, — сказал Креоан. — Единственное, чего я хочу, — это выбраться из проклятого места, где растут такие кошмары. Мэдал, как ты? Всё в порядке? Эй, девочка, да у тебя все ноги в крови!
Действительно, сквозь ботинки Мэдал проступали красные пятна.
— Ничего, пойдемте дальше, — решительно проговорила она. И видя, что они колеблются, добавила тоном, не допускающим возражения, — я сказала, пошли дальше! Я тоже хочу поскорее выбраться из этого места, независимо от того, болят у меня ноги или нет!
Не очень решительно Креоан попытался забрать у нее поклажу, но она отрицательно мотнула головой и пошла по дороге, бледная, со сжатыми губами. Креоану и Чалит ничего не оставалось, как последовать за ней.
* * *
Вскоре дорога стала круче, и они были вынуждены идти медленнее и даже искали иногда, за что ухватиться, чтобы не поскользнуться. Растительность снова изменилась. Пропали дождевики и кусты с голубыми цветами. Вместо этого появился красный мох и бледные лишайники, покрывающие голые скалы; тут и там деревья с красными листьями воздевали к небу корявые ветви. Близился закат, и Креоан уже собирался поискать место для ночлега, когда издалека до него донесся неясный шум.
— Послушайте, — сказал он, подняв руку. — Это не смех мяса? Он внимательно посмотрел вокруг и щелкнул пальцами.
— Похоже, что мы недалеко от места, где его разводят. Посмотрите: холм, по которому мы шли, образует воронку. Внутри, как я предполагаю, лежит долина в виде чаши, и мы слышим смех, отраженный стенками воронки, — твердыми породами, которые окружают долину.
— Тогда скорей на вершину! — крикнула Чалит и полезла наверх. Она привыкла бороться с океанскими течениями, и тело ее стало упругим и гибким, как хороший клинок. Креоан же шел вверх медленно, помогая Мэдал в самых трудных местах.
Через некоторое время Чалит исчезла между двумя валунами, и тут же они услышали ее крик:
— Ты был прав, Креоан! Это потрясающе!
У основания холма действительно лежала чашеобразная долина. Она была не очень глубокой, но широкой, однако увидеть противоположную сторону они не могли из-за огромного бугра, возвышавшегося в середине. Креоан обратил внимание, что холмы располагаются вокруг, как грязь, разлетевшаяся от удара молотка, и вспомнил образования на Меркурии, которые он видел в телескоп. Он был уверен, что стоит на краю кратера, появившегося при падении метеорита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21