— Сэр Артур, помогите мне уговорить герцогиню!
Само собой, сэр Гиддинг мгновенно присоединился к просьбам Рейвена, и у Ли не осталось выхода, кроме как вытаскивать Рейвена из подстроенной им самим западни. Она наспех сочинила смехотворную историю о состязаниях по конкуру, которые чуть было не сорвались из-за страшной грозы.
— Спасибо, — пробормотал Рейвен, когда им наконец удалось отделаться от Гиддингов.
— Я всегда считала, что долг платежом красен. — Ли укоризненно покачала головой. — Но неужели вы и вправду сказали им, что я училась в Риме, да еще у известного музыканта? Не кажется ли вам, что вы переборщили?
— Ничуть, — отозвался Рейвен, приготовившись к началу танца. — Правда, я опасался, что похвалы вашему голосу покажутся неубедительными.
— Вы сказали им, что я пою? — возмутилась Ли.
— Если быть точным — как соловей. Это правда? — учтиво осведомился он.
— Я не сумею пропеть ни единой ноты даже ради спасения собственной жизни! Неужели вы не могли похвастаться теми талантами, какими я и вправду обладаю?
— Не мог, — сухо сообщил он, — потому что понятия о них не имел. Вы показались мне такой хрупкой, такой…-утонченной! Мне и в голову не приходило, что вы умеете торговаться, как лавочник из Чипсайда, и выбивать пробку из бутылки с двадцати шагов.
— С тридцати.
— Да, с тридцати шагов.
— Как вы думаете, сэр Артур и его жена кому-нибудь расскажут о наших… разногласиях?
— Безусловно! Значит, нам придется обсудить дальнейшие действия. Будем продолжать в том же духе или попробуем познакомиться поближе?
— Познакомимся поближе, — без запинки выпалила Ли.
Рейвен расплылся в той самой улыбке, от которой кости Ли превращались в желе.
— На это я и рассчитывал.
— В самом благопристойном смысле этого выражения, — добавила Ли, стараясь не обращать внимания на то, что тает. — А пока нам придется избегать, продолжительных бесед с посторонними.
— Это невозможно, — заявил Рейвен. — Не забывайте девиз рода Деверо: не отступать и не сдаваться!
— Правильнее было бы сказать «не прислушиваться к голосу рассудка». Странно, что вы так верны завету предков — особенно если вспомнить, что вы чуть было не превратили фамильный особняк в руины.
— А я и не говорил, что этот девиз мне достался от предков, — беспечно возразил Рейвен.
— Тогда чей же он?
— Мой собственный. Неплохо придумано, верно?
— Едва ли. — Ли оглядела мужа с нарастающим подозрением. — Когда же вы придумали?..
— Сегодня вечером. Ли вздохнула:
— Так я и знала.
После танца Рейвен представил жену еще нескольким знакомым, но старательно уклонялся от разговоров. Наконец появился Уилл с бокалом теплого пунша и рассыпался в извинениях, оправдываясь тем, что сначала искал пунш, а затем — саму Ли.
Хозяйка дома леди Торрингтон предложила Ли осмотреть впечатляющую коллекцию антиквариата. Вернувшись в бальный зал. Ли очутилась в центре внимания присутствующих джентльменов и успела потанцевать чуть ли не с каждым из них — от младшего сына виконта с потными ладонями, не сводившего с нее благоговейного взгляда, до дряхлого ирландского графа, который знал всю подноготную каждого из присутствующих и несколько раз во время танца сумел рассмешить Ли.
Несмотря на неудачное начало, вечер прошел успешно. Делая вид, что не замечает оскаленных зубов и выпущенных когтей, Ли шагнула в львиное логово и выжила. А Рейвен ни на минуту не упускал ее из виду, постоянно находился поблизости, и этого было достаточно, чтобы Ли ощущала непривычное спокойствие и уверенность.
Разумеется, она прекрасно понимала, что своим успехом всецело обязана Рейвену — слишком богатому, влиятельному и безжалостному человеку, чтобы враждовать с ним. Ли, разумеется, предпочла бы добиться триумфа своими силами, но уже давно поняла, что мир, в котором живет, далек от идеала. Ради блага Крисси она была готова на любые жертвы.
Кроме того, она испытывала злорадное удовлетворение, объединившись с мужчиной, не только презирающим лицемерие, которое погубило ее мать и обрекло саму Ли на бедность и безвестность, но и способным сыграть с лицемерами шутку.
Домой Ли и Адриан возвращались вдвоем — у Колина и Уилла нашлись другие дела. Ли изнемогала от усталости, но радовалась успеху. В экипаже она настолько забылась, что оказалась застигнутой врасплох, когда сидящий напротив Рейвен с улыбкой склонился к ней. От его прежней учтивости не осталось и следа.
— Итак, герцогиня, — промурлыкал он, — пришло время познакомиться поближе. Для начала объясните мне, что, черт возьми, происходит?
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Еще как понимаете!
Улыбка на лице девушки погасла, уступив место замкнутому выражению. К этому разговору Адриан относился, как к решающему сражению — надеясь на быструю победу, но на всякий случай готовясь к длительной осаде. Откинувшись на бархатные подушки, он положил обутую в сапог ногу на противоположное сиденье, рядом с беспокойно зашевелившейся непредсказуемой женой.
Кто же она такая — отважная, но наивная простушка или хитрая авантюристка? Именно это Адриан и намеревался выяснить.
Ли поежилась под пристальным взглядом герцога.
— Хорошо, — наконец произнесла она. — Поскольку вы, очевидно, подслушали слова моей тети, но не признались в этом…
— Я едва ли поверю хотя бы слову, слетевшему с уст этой фурии. Нет, любопытство во мне пробудили пристальные взгляды и перешептывания, которые сопровождали нас весь вечер.
— А вы надеялись, что столь скоропалительный брак не вызовет скандала?
— Скандала? Да. Но град намеков со стороны друзей и врагов — совсем другое дело.
— Что же вам рассказали обо мне друзья?
— Ничего. Главным образом потому, что я их не слушал. Я предпочитаю услышать правду от вас, герцогиня.
— Но почему?
— Чтобы выяснить, женился ли я на лгунье.
— О Господи! — Ли на секунду отвернулась, словно ослепленная горящим взглядом Рейвена. — Вы всегда так прямолинейны?
— Всегда.
Она грустно улыбнулась:
— Еще бы! Легко быть прямолинейным и откровенным, зная, что тебе нечего бояться последствий.
— А вы боитесь, Ли?
Ее едва заметный кивок произвел на Рейвена поразительное воздействие. Он скрестил руки на груди, борясь с внезапным желанием прийти к ней на помощь во второй раз. Один подобный поступок еще можно простить. Рей
вен не мог допустить, чтобы кто-нибудь оскорбил его жену, — точно так же, как никому не позволял пинать своих собак. Это был всего лишь вопрос собственности. Но теперь все изменилось. То, что Рейвен понятия не имел, от кого и чего хочет спасти Ли, не умаляло желания привлечь ее к себе и объяснить, что ей больше нечего бояться.
— Чего же вы боитесь, герцогиня? — Заметив брошенный искоса взгляд Ли, он высоко поднял брови. — Меня?
— Я боюсь того, как вы поступите, выслушав меня. Господи, ну почему я не рассказала обо всем с самого начала, прежде чем предложить вам сделку? — Она глубоко вздохнула, вздернула подбородок и посмотрела на Рейвена в упор. — Я не стану винить вас, если вы немедленно пожелаете расторгнуть наше соглашение.
— Дайте мне сначала выслушать вас, а уж потом поговорим о разводе.
— О признании .брака недействительным, — поправила Ли.
Эти слова подействовали-на Рейвена, как красная тряпка на .быка. Он внутренне ощетинился. Мысленно повторяя: «Только через мой труп!» — герцог произнес:
— Как угодно. Говорите.
Ли рассеянно облизнула пересохшие губы, открыла рот, но не издала ни звука.
— Ли, .что бы вы ни натворили, это еще не конец света.
— Я? Нет, речь пойдет не обо мне. Дело касается моих родных, а именно матери и ее… позора. Вот так. Другого слова тут не подберешь.
— Она опозорилась в Бэмборо? Забавно. — Рейвен не сумел подавить ироническую улыбку. — Что же произошло, Ли? Неужели она пригласила священника на чай и…
Ли яростно перебила:
— Я провела в Бэмборо не всю жизнь! Мы с сестрой жили здесь, в Лондоне, в самом красивом особняке города, с великолепной лестницей, кроватями под кружевными пологами и просторными гардеробными, едва вмещающими роскошные платья моей матери.
Она откинулась на спинку сиденья и устремила взгляд в никуда. Ее гнев улетучился так же стремительно, как и вспыхнул.
— Помню, как я пряталась в шкафу за ее мехами и слушала, как мама смеется, притворяясь, что никак не может найти меня. Ее смех раздавался все ближе, ближе, мое сердце колотилось от радостного предвкушения все быстрее, пока мама не открывала дверцу шкафа, и… — Ли вдруг спохватилась, умолкла и смущенно пожала плечами. — Тогда она часто смеялась, рассказывала нам сказки, пила с нами чай и привозила подарки из каждой поездки. — Ли прикусила нижнюю губу. — В то время я мечтала вырасти и стать такой, как мама. А теперь я смертельно боюсь этого. — Она виновато взглянула на Рейвена. — Простите… Я увлеклась, а вы по-прежнему ничего не понимаете, верно?
— Так объясните, герцогиня, — мягко попросил Рейвен. — Скажите, чего вы так боитесь.
— У мамы были любовники — подозреваю, чересчур много. Вот почему днем и в выходные она так часто уезжала из дома. Это время она проводила с мужчинами.
— Ну, этим никого не удивишь. Почти у каждой светской дамы есть любовник.
— Но многих ли из них мужья застают с любовниками в постели? Многих ли жен мужья отсылают в самые дальние, уединенные поместья? Да еще с детьми? И раз и навсегда запрещают возвращаться домой?
Адриан не нашелся с ответом, но не потому, что его подвело остроумие. Боль Ли была так ощутима, так явственно читалась по бледным, дрожащим губам и гордо расправленным плечам. Подобную боль Адриан похоронил в своем прошлом и поклялся никогда не говорить о ней вслух. Ему понадобились годы, чтобы научиться бороться с этой болью и горькими воспоминаниями, связанными с ней. Но теперь этот талант изменил ему. Адриан мог только догадываться, каково пришлось ребенку, которого прогнали из родного, привычного дома. И вместе с тем он в точности знал, что значит войти в собственную спальню и застать любимую женщину в объятиях другого мужчины.
Быстро и решительно отгородившись от воспоминаний, он сосредоточил внимание на Ли.
— Боже милостивый!.. — пробормотал он, приглаживая ладонью волосы и ощущая, что на лбу выступил пот. — Не знаю, что и сказать…
— А что тут скажешь? — ровным голосом отозвалась Ли.
Рейвен вдруг понял, как дорого, ей обходится это самообладание.
— Уже поздно. — Передвинувшись на край сиденья, он коснулся рук Ли, сложенных на коленях. — Может быть, отложим разговор до следующего…
Ли отпрянула.
— Нет. Вы должны узнать все. Вы связались с дочерью распутницы, по словам моей тетки.
Адриан вспыхнул:
— Этого я от нее не слышал. Но если бы я…
Ли заставила его замолчать нетерпеливым взмахом руки.
— Ну хорошо. — Адриан вновь скрестил руки на груди. — Продолжайте.
— После того как отец выгнал нас из дома, мама ждала, что последний любовник приедет за ней. Мы все ждали его — мама, Крисси и я. Каждое утро мы вставали, Наряжались в лучшие платья, словно собирались на бал, подходили к. калитке и ждали. Чаще всего мы стояли у калитки часами, пока Крисси не уставала или не начинался дождь. В дождливые дни мы сидели дома, слушая, как мама рыдает у себя в спальне. Конечно, он так и не приехал, — продолжала Ли, избавив Адриана от необходимости задавать вопрос. — Хотя мама верила в него до самой смерти. В нашего «рыцаря в сияющих доспехах», как она называла его, мужчину, который непременно спасет нас от отцовского гнева, привезет в Лондон и будет жить вместе с нами.
Кончиком пальца она рассеянно водила по застежке ворота своего бархатного плаща.
— Мы прожили в Бэмборо почти год, а потом мама утонула в маленьком пруду за домом. Никто не знал, утонула она случайно или утопилась, но поскольку это случилось в мамин день рождения, я сразу поняла, что она просто сдалась, понимая, что если возлюбленный не приехал за ней в день рождения, то не появится никогда.
Адриан порывисто придвинулся ближе и неловко похлопал Ли по колену. Только теперь он понял, что совсем не умеет утешать. Он знал десятки способов заставить женщину плакать от наслаждения, но понятия не имел, как ее успокоить.
— Ли, сколько лет вам было в то время? Четырнадцать? Черт… Наверняка ваш отец был…
— …обрадован ее смертью? Наверняка. — В голосе Ли послышались новые резкие нотки. — Но точно не знаю. Больше я никогда не видела этого человека.
— Правда? Не мог же он бросить на произвол судьбы собственных детей!
— Вы хотели сказать — дочерей? Мог и сделал это. Через месяц он снова женился, надеясь, что теперь-то у него появится долгожданный сын. Но ему вновь не повезло. — Ли вымученно улыбнулась, а Адриан вдруг остро ощутил ее горечь. Он слишком хорошо знал, что такое предательство родного отца. — Правда, сейчас я понимаю, — продолжала Ли, — что брат, пусть даже сводный, оказался бы более надежным союзником, чем мой дядя, который заполучил наследство.
— Теперь у вас есть союзник — более могущественный, чем ваш дядя, или эта старая ведьма, ваша тетка, или любой другой человек, который попытается обвинить вас в том, к чему вы не причастны.
— Освященное временем светское правило позволяет несправедливо обвинять кого бы то ни было.
— Правила созданы для того, чтобы их нарушать.
— Для вас — может быть. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я твердо намерена избегать любых неприличных поступков, которые могут скверно отразиться на репутации сестры и лишить ее возможности стать счастливой?
— Ей ничто не повредит, обещаю вам. — Адриан сел рядом с Ли и взял ее за руку, не давая вырваться. — Поверьте мне; Ли, ваши «скелеты в шкафу» вовсе не так ужасны. Неужели вы и правда думали, что из-за таких пустяков я решу расторгнуть нашу сделку?
— Нет, — призналась Ли. — Мне уже известно, что угроза скандала не пугает, а побуждает вас к действию. По правде сказать, гораздо больше я боялась, что вы рассердитесь — ведь я утаила от вас правду, ввела вас в заблуждение.
— Почему?
Ли робко отвела взгляд.
— Я убеждала себя, что;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34