Я слышу это уже в десятый раз. Киваю. «Ладно, только пустите, – думаю я мстительно, – там посмотрим». Ясно, я уйду как можно глубже. Хотя бы для того, чтобы не слышать этих разговоров. Д.Д. давно уже штатский, а никак не отвыкнет командовать. Так и представляю – иду под водой и слышу: «Вдох. Выдох. Теперь глубже. Дышите правой ноздрей. Как вы дышите! Неужели вы не знаете, где лево, где право…»
– Пошли, – говорит Д.Д. и осторожно, как маленького, ведёт меня к лестнице.
На помощь к нему бросается Смолин. Подхватывает меня под другую руку. Меня почти несут, будто я сломал ногу или я истеричная дама и сейчас грохнусь в обморок. Интересно, в воду они меня тоже внесут на руках или как? Нет, они ограничиваются тем, что спускают меня по лестнице.
Я никак не могу к ним приноровиться и с последней ступеньки неуклюже плюхаюсь. Правда, равновесия я не теряю, и со стороны это не очень заметно.
– Стоп! – кричит Смолин. – Отдышитесь!
– Передохните! – настаивает Д.Д.
После их поддержки действительно надо передохнуть. Тем более, что от советов и предостережений я в самом деле начинаю волноваться.
Беру себя в руки. Вынимаю шлем, примериваюсь и одним движением (тренировка) натягиваю на голову. Голоса слышны глуше. Делаю вдох, срабатывает автоматическая система. Аппарат включен!
– Не забудьте загубник, – голос Смолина. (Понятно, я не забыл.)
– Проверьте герметичность, – призыв Д.Д. (Давно проверил, оттянув и отпустив маску. Резина щёлкнула.)
– Включай! – не удержался и Гена.
– Отключитесь! – кричу я, но никто меня не слышит.
Вдох. Ещё вдох. Это пока обычный воздух – из дыхательного мешка. Ага, воздух теплеет. Появился легкий запах перекиси. А может, это и не запах, привкус паров. Островатый такой привкус, от которого хочется чихнуть. Сейчас пройдёт. Клапан уравновесит поступление перекиси, я опущусь глубже, вода закроет аппарат – начнёт действовать бесплатное водяное охлаждение.
Так и есть. Идет кислород. Дышится легко и приятно. И как-то даже не верится, что это наш собственный кислород, полученный в нашем аппарате, из нашей перекиси.
Делаю несколько шагов. Становится прохладнее, особенно ногам. Чувствую, что глубина увеличивается. Вода уже закрыла рот, дошла до глаз. Еще мгновение…
– Стоп! Немедленно прекратите! – доносится до меня. Я не понимаю, кто и кому это кричит. Но голос незнакомый, только поэтому я останавливаюсь.
– Я вынужден буду составить акт!
От этой непонятной угрозы я совершенно теряюсь. Надо идти вперёд: один шаг, и незнакомцу придется нырять за мной вместе с вечной ручкой и актом. Но я поворачиваю и бреду назад, стягивая шлем.
У края бассейна, держа в руках соломенную шляпу, стоит маленький человек. Он тяжело дышит, весь в поту – видно, очень торопился. Чёрные волосы его торчат во все стороны.
– Немедленно прекратите безобразие! – возмущенно требует он.
– Какое безобразие? – угрожающе спрашивает Смолин. Он не из тех, кого можно запугать.
– Я составлю акт! – визжит владелец шляпы.
– Вот вам ручка, и не мешайте работать, – говорит Д.Д.
Человек вытирает шляпой пот, неожиданно успокаивается.
– Правила техники безопасности…
– Знает, – перебивает Смолин.
– А права?
Я подхожу ближе. Никаких прав у меня, конечно, нет. Это всем понятно, и Смолин молчит. Вступает Д.Д.
– При пользовании водолазным скафандром права необходимы, – примирительно говорит он.
Человек кивает. Именно так: необходимы.
– Однако это касается обычных аппаратов. В данном случае испытывается совершенно новый, уникальный скафандр. Кто же может выдать права? Ведь нет человека, который знал бы прибор лучше автора.
Этот неожиданный поворот ставит человека в тупик. Видимо, подобный случай инструкцией не предусмотрен. Смолин с удовольствием подмигивает Д.Д.: мол, здорово, и отворачивается. Хозяин шляпы его не интересует, он уничтожен, он уже в прошлом. А испытания – впереди.
Это ошибка. Я вижу, как лицо человека мрачнеет, из растерянного оно становится жёстким. Он обижен.
– Подождите, – негромко говорит он. И голос у него такой, что все останавливаются.
Он подходит к лестнице и, обращаясь только ко мне, спрашивает резко:
– Чем вы дышите?
Как это – чем, я не понимаю.
– Кислородом.
– А право? – Тон угрожающий.
– Какое право?
– Кто вам дал право дышать кислородом?
Что за чушь! Он, наверное, не в своем уме. Опять вмешивается Данил Данилович.
– Но он всю жизнь дышит кислородом.
– На земле он пусть дышит чем угодно, это его личное дело. Но при глубоководных спусках…
– Какие тут глубоководные спуски? – упавшим голосом возражает Смолин. – Бассейн же…
– Ничего не знаю, – рубит черноволосый. – Дышать кислородом он не имеет права.

ПРАВО ДЫШАТЬ

Данил Данилович прав: всю жизнь я дышал кислородом. Так же, как и остальные люди. Собственно, дышим мы воздухом. Но поскольку азот, инертные газы, пары воды не участвуют в дыхании, то это всё равно, что дышать кислородом. И когда говорят: «Нужен как воздух», подразумевают не азот и не углекислый газ, а кислород.
В разные времена «хозяева земли» – короли, императоры, цари и просто владельцы замков – умели изумительно придумывать налоги. Каких только налогов не было! На проезд по чужой земле, по мосту, по дороге, на соль, на хлеб, на воду, на специальную гербовую бумагу для заявлений. Даже, прошу прощения, на пользование уборной. Именно по этому поводу римский император Веспасиан Август сказал своему сыну Титу: «Деньги не пахнут».
А вот налога на воздух не было, хотя это был бы, пожалуй, самый эффективный налог. Можно не писать заявлений, можно избегать дорог. Но обходиться без воздуха совершенно невозможно.
Дело тут, конечно, не в совести правителей. Пользование воздухом просто нельзя контролировать. Его не загородишь, как дорогу, не поставишь над ним, как над мостом, часового. Он везде и принадлежит всем. Должно быть, поэтому считается, что дышать воздухом – природное неотъемлемое право человека. Воздухом – значит, и кислородом.
Кто первый в этом усомнился? Один из тех, кто открыл кислород, – Джозеф Пристли. Он писал: «Дефлогистированный воздух (иначе – кислород. – Р. Б.) может быть очень полезен в медицине и помогает лёгким дышать, но он, пожалуй, будет вреден для здоровья человека. Свеча сгорает в нём быстро, а человек, наверное, в нём скоро состарится…»
Воздух состоит из двух основных газов: из азота и кислорода. По объёму в воздухе примерно 21 процент кислорода, по весу (кислород несколько тяжелее азота) – около 23 процентов. Естественно, возникает вопрос: что произойдёт, если человек будет дышать чистым кислородом? Не «сгорит» ли он так же быстро, как лучина или свеча…
Во времена Пристли этот вопрос имел сугубо теоретическое значение. Кислород получали в ничтожных количествах, и особой возможности дышать им не было. А главное, не было надобности. Зачем расходовать такой ценный продукт, да к тому же рисковать жизнью, если на Земле сколько угодно дарового и совершенно безвредного воздуха?
Промышленные способы получения кислорода были созданы во второй половине XIX века. Примерно тогда же стало ясно, что есть случаи, когда удобнее пользоваться чистым кислородом.
Бывает, что человек попадает в обстановку, где воздуха нет (под водой), или мало (на большой высоте), или он не пригоден для дыхания (например, отравлен вредными примесями). Но дышать человеку надо! Приходится искусственно создавать на месте собственную «атмосферу». Точнее – брать её с собой.
И тут совсем не безразлично, что брать: кислород или воздух. Воздух на 3 / 4 состоит из бесполезного азота. Какой же смысл тащить с собой балласт? Брать с собой кислород? Но ведь в чистом кислороде свеча сгорает скорее…
Вопрос этот волновал многих. И не случайно Жюль Верн, который изумительно чувствовал новое, именно в эти годы написал рассказ «Доктор Окс». Фамилия таинственного доктора, как нетрудно догадаться, произведена от латинского названия кислорода – оксиген («рождающий кислоту»: «окси» – «кислый», «генос» – «рождение»).
Над небольшим городом Кикандоном доктор создал атмосферу чистого кислорода. Последовали необычные явления. Растения и животные стали расти с удивительной быстротой. Появились собаки-гиганты, дыни величиной с тыкву, грибы, напоминающие зонтик. Сильнейшее возбуждение овладело жителями, город как будто сошел с ума.
Читать об этих событиях интересно, но участвовать в них не очень. Если бы не внезапный взрыв и исчезновение доктора Окса, эксперимент кончился бы печально.
В 70-х годах прошлого века проблемой заинтересовался знаменитый французский физиолог Поль Бер. Он провёл множество опытов на себе и на животных и пришел к выводу, что чистый кислород в самом деле опасен. Он действует как быстрый и сильный яд, от которого гибнет всё живое: и человек, и растения, и инфузории…
Однако лишь в том случае если кислород находится под давлением 3–4 атмосферы. В воздухе примерно пятая часть кислорода. Значит, его собственное давление («парциальное давление», сказал бы химик) составляет 1 / 5 атмосферы. Чистый кислород при нормальных условиях впятеро «богаче» кислородом. Или, проще говоря, он находится под давлением в 1 атмосферу. То есть практически совершенно безвреден.
Труд Бера «Барометрическое давление», вышедший в 1878 году, считается классическим. Однако и до сих пор к дыханию чистым кислородом многие относятся с опаской. Даже в книгах иной раз проскользнет упоминание о «сгорании» лёгких, хотя лёгкие имеют мало общего со свечой.
Интересно, что отношение к кислороду зависит от профессии. Шахтёры, например, давно применяют дыхательные приборы-респираторы (от латинского «респираре» – «дышать») на чистом кислороде. И когда я предложил аппарат, в котором предусматривалась – на всякий случай! – замена кислорода воздухом, мне сказали: «Помилуйте! Зачем же? Чистый кислород облегчает дыхание, освежает, спасает от усталости».
Подводники смотрят иначе: «Чистый кислород? Нет, это не пойдёт. Разбавьте, пожалуйста».
Различие во взглядах имеет, конечно, причины. Опыт шахтёров убедил их в том, что использование чистого кислорода вполне безопасно и даже полезно. Опыт подводников говорит совсем о другом: использование кислорода вредно, бывают случаи отравления.
Дело в условиях работы. Наружное давление в шахте близко к нормальному. Давление под водой зависит от глубины. Чтобы человек мог свободно дышать, воздух (или кислород) должен подаваться под давлением, равным, наружному. Так оно и есть, поскольку воздух проходит через мягкий резиновый мешок.
Уже на глубине 20 метров дыхательный мешок испытывает давление в 3 атмосферы. И, следовательно, под тем же давлением находится воздух.
При дыхании воздухом это не страшно, так как парциальное давление кислорода в нём всего 0,6 атмосферы (0,2x3). Но если в приборе чистый кислород, то глубина в 20 метров угрожает отравлением.
Разумеется, можно предупредить водолаза: смотри не спускайся с кислородом глубже 15 метров. Но во время работы он увлечётся, забудет или просто допустит ошибку. Лучше не рисковать. Поэтому подводники предпочитают не иметь дела с чистым кислородом. Так, например, в мягких скафандрах и аквалангах используется воздух. При этом исчезает опасность кислородного отравления, однако возникает другая – угроза так называемой кессонной или азотной болезни.
Многие думают, что при глубоководных спусках главная трудность – высокое давление воды. Ничего подобного. Ткани человеческого тела построены из мельчайших клеток, заполненных жидкостью (в основном водой). Даже при больших давлениях жидкость, а значит, и клетки тела практически несжимаемы. Поэтому они могут выдержать давление 300–400 атмосфер, что соответствует глубине 3–4 километра.
Сложнее обстоит дело с такими частями тела, как лёгкие, которые заполнены воздухом. Газ, в отличие от воды, легко сжимается. И если бы человек на глубине попробовал дышать обычным атмосферным воздухом, на его грудную клетку обрушилось бы давление в сотни атмосфер. Конечно, подобного давления никакой организм не вынесет. Вот почему в легкие водолаза воздух подается под давлением, равным наружному. Благодаря этому наружное и внутреннее давление выравниваются. Но зато возникает опасность кессонной болезни.
Как известно, с увеличением давления газа растёт и его растворимость в жидкости. В частности, при дыхании сжатым воздухом кровь растворяет много «лишнего» азота. При быстром подъёме с глубины на поверхность давление вдыхаемого воздуха резко снижают (иначе человека «разорвет»), и избыточный азот начинает энергично выделяться. Кровь «кипит», как лимонад в бутылке с открытой пробкой…
Только «кипение» это гораздо опаснее. Пузырьки азота нарушают кровообращение, закупоривают сосуды и могут привести к их разрыву. Азотная болезнь сопровождается сильным головокружением, болью в суставах. В тяжёлых случаях может наступить паралич.
От кессонной болезни есть надежное средство: медленный подъём или подъём с остановками. При этом давление снижается постепенно и лишний азот успевает уйти из крови.
Есть и ещё одна, более интересная возможность – дышать не воздухом, а смесью кислорода и… гелия. В крови гелий растворяется меньше, чем азот, и легче выделяется. Применение кислородно-гелиевой смеси позволило достичь в мягких скафандрах глубины 180 метров.

«ГАДКИЙ УТЕНОК»

Он казался пришельцем из другого мира. Рост – полных два метра, плечи – соответствующие, голос – глухой, гулкий.
Его привёл Смолин. Вместе с заявкой. Смолин обладал потрясающим умением «выудить» из человека идею и убедить его, что эту идею совершенно необходимо перенести на бумагу. Человек переносил, наивно полагая, что затем сможет вернуться к прежнему беззаботному существованию. Но Смолин вроде бы нечаянно, между прочим, «подбрасывал» ему новую интересную задачу. Появлялась заявка. Потом ещё одна.
И всё. Человек стал изобретателем. А у изобретателя жизнь какая угодно, только не беззаботная…
Мой новый знакомый был в самом начале пути, он пришёл (или был приведён Смолиным) с первой заявкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28