Однако все они, кроме Рестона, держали себя нерешительно. Очевидно, Зете имел над ними власть, и его боялись.
Зете окинул всех презрительным взглядом.
– Вы хотите знать, почему мы не ставили вас в известность о нашем родстве с Паулем раньше?
– Допустим…
– По многим причинам. Скажу лишь об одной. Этого будет достаточно. В прошлые годы мы несколько раз предупреждали измену.
– Изменники свое получили. Об этом вы знаете.
– Если бы хоть один раз нам не стало бы известно о готовящейся измене, было бы плохо, очень плохо. Я не могу сказать, чем бы именно все кончилось: виселицей или пулей. Но даже в лучшем случае этих, – Зете показал на потолок, – светлых огней здесь не было бы, а мы сами… от нас остались бы одни скелеты. Простите, – Зете поклонился Максимычу, – герр
– Миллер в это число не входит. Тогда вы все хвалили меня за бдительность. Да, я раскрывал планы изменников. С помощью Пауля! Об этом знал только мистер Рестон. Он может подтвердить. Остальные о его помощи не догадывались. Изменники ему верили. А если бы они догадались, что Пауль мой родственник? Что было бы тогда?..
– Да, я знал, что он вам помогает. Но из этого еще не вытекает, что он ваш брат. -
Зете усмехнулся:
– Тогда, мистер Рестон, разрешите мне представить вам моих свидетелей. Вот они! – Зете указал на всех, кто был вокруг него. – Только лишь за несколько минут до вашего прихода на этом самом месте покойный Пауль Шульц заявил, что мы двоюродные братья.
Стало тихо. Рестон на мгновение сморщил лоб, оглянулся, и его взгляд упал на покойника:
– Постойте-ка! Вы же сказали, что Шульц потерял рассудок. Так ли это?
Все подтвердили слова Рестона.
– Всякому известно, что показания умалишенного человека не могут быть признаны доказательством.
– Ну тогда, – сказал Зете после паузы, я добьюсь получения доказательств по радио.
– Я требую, чтобы такую возможность вы представили мне при первом же выходе в эфир.
– Герр Зете! Я искренне желаю, чтобы вы успешно доказали свои права. Однако я обязан заявить вот о чем: если бы вы и доказали, что алмазы принадлежат вам, они должны храниться не у вас. По крайней мере, до определенного времени.
Может быть, вы разъясните это?
– С удовольствием! Вам приходится отлучаться, – Рестон показал пальцем вверх. -Нет, нет! Я и не подумаю, что, имея с собой алмазы, вы оставите нас. Нет! Но все же они вам… так сказать… могут принести неприятности.
Шариф и Махмут заметили, что люди смотрят на Зете с плохо скрываемой насмешкой.
– В таком случае, – спокойно сказал 3ете, – дайте мне опись камнем.
– Это мы сделаем, – с иронической улыбкой ответил Рестон. – Но, может быть, сначала надо вашего двоюродного брата проводит!) в последний путь?
Все вдруг вспомнили, что покойник с ними рядом, и постарались принять скорбный вид.

АНДРЕИ.

Место Шульца занял Андрей. Он и вправду не был каким-то Гансом или Джоном. Это было ясно уже по тому, что Зете обычно разговаривал с ним на русском языке.
Он был темнолиц, скуласт. Но кто он по национальности? Ребята подозревали, что Андрей понимает башкирский язык.
Они давно уже приметили его. Этот невысокий человек, с небритым и хмурым лицом, небольшим горбом на спине, чаще всех приходил принимать кварцевые ванны.
Из слов Зете ребята догадались, что он иногда и раньше помогал Шульцу вести хозяйство. Однако Андрей оказался не очень способным в этих делах.
За каждый пустяк он грубо ругал ребят. Иногда его ругань прерывалась удушающим кашлем.
Когда обед был приготовлен, Андрей нажал одну из кнопок на стене и сказал:
- Мальчики, вы посадили рассаду? Не посадили? Что же вы до сих пор… – тут его прервал продолжительный кашель. – Чего стоите, дармоеды! Идите немедленно!
– Дядя Андрей! А какую рассаду посадить? – спросил Шариф.
Андрей растерялся. Это можно было узнать лишь в специальной тетради Шульца. Ребята, конечно, знали, что посадить и как посадить, знали и о тетради, о существовании которой Андрей и не подозревал.
– Вон отсюда! – снова закашлял он.
Обрадованные ребята ушли в свою спальню и занялись расшифровкой найденных бумаг. Решили читать только те слова, в которых больше знакомых букв. Распознав эти слова, они узнают и незнакомые буквы. И тогда сумеют прочитать все.
Прошло около часа, а ребята узнали лишь несколько новых букв и прочитали около пятнадцати слов в разных строчках письма.
– Хватит пока, – сказал Махмут, вспомнив, что им гора идти обедать. – Бумаги у нас никуда не денутся. А вот…
– Что «вот»?
– Фонарь…
– Какой фонарь?
– Спрашиваешь еще! Какой бывает фонарь! Осветительный… Шульц умер, а завещания так и не успел написать. Ведь он умер внезапно. Если бы написал, алмазы, может быть, он завещал бы Зете. Потому что Зете нужны алмазы. А нам нужен фонарь.
– Думаешь, фонарь завещал бы нам! усмехнулся Шариф.
А больше кому он нужен? У остальных есть фонари. Конечно, нам! В общем фонарь я припрятал!
– Ну?! Почему же сразу не сказал? Махмут, ты гений!
Издали послышался кашель Андрея. Он шел к ним. Ребята перестали шептаться.
– Заставляете ждать? – спросил он сердито. – Подумаешь, бояре!
В столовой уже никого не было. На столах в беспорядке валялась немытая посуда. Андрей указал им место за столом.
– Дядя Андрей, мы обычно кушали там, у себя…
– Сопляки! Каждое мое слово – для вас закон!… Ладно, идите! Только быстро! Я еще проучу вас!
За дверью Шариф горячо спросил друга:
– Где спрятал фонарь?
– Спрятал так, что и достать трудно.
– Где, где?
– За холодильником есть углубление за камнем. А камень-то сидит не очень плотно.
– Вытащил камень и засунул туда фонарь. А там какая-то пустота, и фонарь скатился вниз.
– Рукой не достать.
– Достанем!
Теперь послушай… Когда Пугало глаза закатил, Зете дал ему что-то выпить.
– Лекарство?
– Да еще какое! Сам же видел, как быстро старик поправился!
– Неужели яд? Не может быть! Они же двоюродные братья! Нет, не может быть!
– Не веришь? Не надо. Но я не могу доказать: трупа не вскрывали…
– Звери, а не люди!
После обеда Андрей не давал ребятам ни минуты покоя. Чтобы они ни делали, он ругал их, называл лентяями и тупицами.
Уши ребят отдохнули, лишь когда пришло время ужина.
Друзья заметили, что сегодня ужин кончился раньше, чем обычно. Люди выходили из столовой мрачные и недовольные.
Стукнув дверью, вышел Зете, за ним выскользнул испуганный Андрей.
– Раз не умеешь готовить, не надо было проситься в столовую! – желчно говорил Зете. – Руду копать – «плечи болят», груз таскать – «одышка», «под водой нет сил работать!» Как быть с тобой? Ведь учли твое положение, пожалели: дали работу здесь. Все равно никакого толку!
– Герр Зете!…
– Слушай, когда говорят! Люди целый день работали. Пришли усталые. А ты что им приготовил?
– Я …
– Молчи! Я отправлю тебя руду копать!
– Герр Зете! Мальчики же…
– Мальчики? А ты для чего? Глаза где у тебя были?
Голова Андрея опускалась все ниже и ниже:
– Герр Зете! Простите меня!
– Если хоть раз увижу какой-нибудь беспорядок, пощады не жди! – вдруг увидев в огороде ребят, Зете прибавил:
– Во всем должен быть полный порядок.
– Все надо делать хорошо и аккуратно. Расточительности не должно быть. Ну-ка посмотрим, что здесь сегодня сделано.
Зете и Андрей пошли рядами полок.
– Вас ист дас? [ Что это? (нем.)

] – вдруг крикнул Зете.
Ребята подбежали к нему. Он стоял рядом с рассадой капусты. Несколько листков почернели и поникли.
Зете выпучил глаза:
– Что наделали?
– Это не мы, – ответил Махмут, -Вы сами сюда вылили воду.
– Какую воду?
– Которой вы поили больного. О! Я слыхал, от воды, оставшейся от умирающего, растение вянут.
Шариф едва не рассмеялся от выдумки Махмута.
– Гм… Зете смутился, но быстро взял себя в руки. – Сейчас же вырвать и выбросить!
Как только Зете ушел, Андрей набросился на ребят:
– Что стоите, как чурбаны? Вам нечего делать, дармоеды? Из-за вас люди не могли поесть! Кто из вас пересолил картошку?
– Дядя Андрей! – сказал Махмут. – Картошку-то солили вы сами Соли больше никто не трогал.
– Не болтай! Я заставлю вас съесть эту картошку! Пошли!
Не переставая ругаться, он усадил ребят за стол и поставил перед ними большую сковородку, полную жареной картошки.
– Если до последней крошки не съедите, ничего больше не дам ни сегодня, пи завтра!
Ребята недоумевали. Шариф попробовал одну картошку она была нестерпимо соленой. Махмут ткнул Шарифа пальцем под бок и ухмыльнулся.
Дядя Андрей! Кто еще?
– Картошка же зажарена замечательно!
– Вкусно как!
От этих, неожиданных слов Андрей остолбенел и только моргал глазами. А Махмут продолжал:
– Правда, соли многовато. Но разве это беда! Какой повар не может исправить такой пустяк?
Андрей не сказал ни слова. А Махмут от слов перешел к делу. Быстро почистил пяток сырых картофелин, порезал и смешал с жареной картошкой. Затем поставил сковородку на электрическую плиту и включил ток. Через несколько минут избыток соли перешел в сырую картошку.
Махмут выбрал сырую картошку, сложил в кастрюлю и поставил вариться.
– Не беспокойтесь, дядя Андрей, и эта не пропадет. Чудесный завтрак приготовим завтра.
В этот вечер ребята впервые наелись досыта. Самое удивительное было в том, что Андрей не скупился на хлеб и колбасу. Он даже воздержался от бранных слов и уж совсем неожиданно сказал:
– Мальчики! Вы умеете работать. Помогите мне! Я ведь кое в чем тоже могу вас поддержать. Видели, как этот дьявол Зете бросился на меня? Если ему что-нибудь еще раз не понравится, он переведет меня на другое место. А я уже не смогу там работать. Проклятая пещера! Сколько подземной пыли г. моей груди! – и он снова закашлял.
– Вам, дядя Андрей, -вздохнул Шариф, съездить бы на курорт, подлечиться.
Дураки вы, – хрипло проговорил он.
– Почему же, дядя Андрей? Теперь хорошо лечат.
– Ну, хватит об этом. Идите спать. Сейчас мог дьявол придет сюда за продуктами на дорогу. Хоть неделю будем жить поспокойнее.
Темное лицо Андрея исказилось то ли улыбкой, то ли болью.
Ребята переглянулись. И действительно, они не успели подняться с мест, как в столовой появился Зете. Он был одет по-дорожному.
Андрей молча указал ребятам на дверь.

ПИСЬМО ФАЙЗУЛЛЫ.

Как ни старались Шариф и Махмут, на чтение бумаг ушло больше недели. В нескольких местах стерлись не только отдельные слова, но и целые строки. Автор письма употреблял много устаревших, книжных, заимствованных с арабского и персидского языков слов, многие из этих слов были ребятам совершенно не знакомы. К тому же часто предложения не вязались одно с другим: мысль еще не закончена, а автор начинает говорить о другом, затем снова возвращается к первой мысли.
Письмо написал Файзулла Фахретдинов, родом из Бирского уезда. В восемнадцать лет по мобилизации он попал в армию Колчака.
Их «мусульманский батальон», состоящий из молодых башкир и татар, впервые должен был принять бой в те дни, когда Колчак отступал за Урал.
Многие солдаты хотели перейти на сторону красных и спрятались в лесу. Но беляки поймали их и разоружили. Группа пойманных была пригнана под конвоем через горы и леса на берег Белой. Их заставили работать. В глухом месте, где не жил ни один человек, они рубили лес, обжигали известняк и сооружали в пещере жилища. Они таскали туда бревна и привезенные откуда-то инструменты, бочки с керосином, мешки с продуктами. Охраняли их очень строго, и никто не мог бежать. За малейшее подозрение расстреливали или убивали голодной смертью, заточая в «каменные мешки».
Ходили слухи, что здесь, в пещерах, есть алмазы и что жилища, которые они сооружают, предназначены для тех, кто будет собирать алмазы.
Автор письма, вместе с товарищами, готовился к побегу. На ночь их загоняли в ту часть пещеры, где было найдено письмо. Они установили, что их «жилище» выходит к подземной речке. Если двигаться по речке вверх по течению, справа у противоположной стены есть отверстие, через которое может пролезть человек. Кто-то выяснил, что это отверстие ведет на волю, но выход разрушен взрывом. Решили расчистить завал. Много ночей провели в бессонной работе. Но их замысел был раскрыт. Всех, кто хотел бежать, снова загнали в «жилище». А потом – оглушительный взрыв! Разлетелись камни. Несколько человек было задавлено, многие искалечены. Оставшиеся в живых бросились туда, где была дверь. Но они наткнулись на камни.
Кто-то из заключенных имел при себе кремень и огниво. Высекли огонь. Поняв, что они обречены на смерть, бросились туда, где в течение многих ночей пробивались на свободу.
Но проклятый Шульц (так звали человека, который командовал всеми) и тут успел. Он каким-то образом поднял уровень воды в речке. Ход остался под водой. Пропала последняя надежда.
Сколько прошло суток? Люди, обреченные па голодную смерть в глубоком подземелье, об этом не знали. Не помогли ни крики, ни Мольбы, ни молитвы. Никто не отвечал им из-за разрушенной стены. Попытались пробить брешь в стене. Но разве людям, вооруженным только камнями, это под силу?
Вначале умерли искалеченные. Затем голод стал уносить и здоровых. В конце концов остались в живых только двое – Файзулла и старик башкир по имени Гадельгарей. Файзулла раньше его никогда не видел. Старика бросили сюда перед самым взрывом.
Его лицо было изуродовано побоями, все тело покрыто ранами. Но старик долго держался. Узнав, что Файзулла знает грамоту и у него есть бумага и карандаш, он обрадовался так, словно вышел на свободу.
– Сынок, – сказал он, – надо оставить письмо. Когда-нибудь все равно сюда придут люди. Пусть они узнают, кто мы были и кто нас убил. Файзулла начал писать, хотя свет от пламени узкой полоски тряпки был не ярче, чем светлячок.
Вот что просил старик написать о себе.
В их роду с древних времен хранился аманат, вещь священная, неприкосновенная – ал мазы. По завещанию предков они могли быть обращены в деньги только тогда, когда к народу придет большое бедствие, которое не преодолеть без этих драгоценных и святых камней
И вот пришла трудная година. Пугачев
Поднялся прочий Царицы, и сыны башкирского народа пошли с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18