– Вы этого хотите? – спросил он с каким-то надрывом и грубо поцеловал ее.Почувствовав его жесткие, страстные и безжалостные губы, девушка попыталась сопротивляться, но его руки, как стальные обручи, сковали ее хрупкое тело.Он целовал ее губы, ее закрытые глаза, бледные щеки, шею. Его губы задержались на отчаянно бьющейся тоненькой вене на шее, потом снова нашли ее нежные израненные губы.– Прошу вас… прошу вас… отпустите меня!Ария хотела выкрикнуть эти слова, но они прозвучали как тихий вздох.– Не надо! Прошу вас, не надо!Его страстность напугала се. С этим она никогда не сталкивалась – с мужчиной, как будто одержимым дьяволом, утратившим самообладание, движимым только нахлынувшим изнутри необузданным чувством.Задыхаясь, она билась в его объятиях и тщетно упиралась руками в его грудь, отворачивая голову, чтобы избежать его губ, но в следующий миг снова оказывалась в их плену.– Этого… этого вы хотели? – снова спросил он хриплым голосом, и на мгновение она увидела в его глазах огонь, такой же жгучий и страстный, как его поцелуи, которыми он покрывал ее лицо.Сопротивляясь, Ария вдруг почувствовала, как слаба и беззащитна перед его силой. Она была напугана до такой степени, что, казалось, голос застрял в горле, и только трепетала, потому что ее противником был мужчина, лишенный лоска цивилизованности, дикий и примитивный в своих желаниях.– Пощадите… – услышала она свой голос.И вдруг ее губы оказались свободными, а он оттолкнул ее так же грубо, как только что прижимал к себе.Девушка откинулась на спинку дивана. Затем, наклонившись, чтобы поправить платье, запуталась в длинном подоле и медленно осела на пол в волнах пенящегося вокруг тюля.Не оглядываясь, Дарт Гурон уже шагал прочь от нее. Ария услышала собственное испуганное всхлипывание; глядя, как он удаляется, исчезая в темноте, она почувствовала, как по щекам покатились слезы ужаса, который она не могла бы объяснить даже самой себе. Глава XI Ария тайком пробралась по задней лестнице к себе в спальню. Заперев дверь, она стояла и дрожала. Откуда-то издалека лилась мелодичная музыка, а снаружи доносились звуки отъезжающих и подъезжающих к дому автомобилей, голоса и случайные взрывы смеха.Она ощутила, что холодна как льдышка, а руки замерзли так, что, держась за спинку стула, ее пальцы почти не чувствовали ткани.Через несколько мгновений девушка села, как будто ноги ее не держали. В зеркале на туалетном столике мелькнуло ее отражение: очень бледные щеки и очень яркий рот, но не от губной помады, а от грубости, с которой ее целовали. В темной глубине ее глаз затаился ужас.В течение долгого времени Ария пристально смотрела на себя, а затем с тихим стоном спрятала лицо в ладонях. Неужели все это случилось с ней? С ней, которая всю жизнь не только боялась, но и испытывала отвращение к любому проявлению необузданной страсти.Ей казалось, что его руки все еще обнимают ее, а его губы с какой-то тигриной жестокостью осыпают ее лицо жгучими поцелуями, а она тщетно пытается оттолкнуть его.«Почему я не закричала?» – подумала она и вспомнила, как звук застрял у нее в горле, когда он покрывал ее бешеными, неистовыми поцелуями.Ее знобило, хотя глаза были сухими и в них не было ни слезинки. Она даже не испытывала гнева, а только как-то странно оцепенела, ошеломленная тем, что с ней такое могло произойти.Спустя много времени, в течение которого нежная мелодия как бы переплеталась с ее мыслями, преследуя и дразня своей сладостью, Ария встала и начала медленно снимать великолепное платье из зеленого тюля, одолженное ей леди Гранией.Какая-то практичная и бережливая часть сознания говорила ей, что платье должно остаться чистым; ведь случись ей испортить его, она не сможет его купить. Как ни странно, на нем не было никаких следов насилия, которому она подверглась.Ее ноги и бедра саднили от грубости, с которой он швырнул ее на диван, но платье осталось невредимым, и на его сверкающей и переливающейся поверхности, кажется, не было ни единого пятнышка.Что же делать? Медленно, как бы борясь с собой, она пришла к выводу, что должна уехать. Здесь ей нельзя оставаться даже на то время, что Дарт Гурон пробудет в Англии, ибо эта вспышка насилия непреодолимой преградой встала между ними.Вспомнив, как ее губы были у него в плену, чувствуя, как на ее лице и шее горят следы его поцелуев, Ария поняла, что не сможет оказаться лицом к лицу с ним. Но в то же время гордая и решительная часть ее натуры восставала против самой мысли о том, что она может показаться трусихой.Может ли она бежать от того, на что согласилась обдуманно, от решения, которое приняла, зная о возможных неприятных последствиях? Но того, что случилось, она и в дурном сне не могла бы представить.Что такого она сделала, что можно так с ней обращаться? Что такого она могла сделать, чтобы подвергнуться такому оскорблению не только как личность, но и как женщина?Прошло немало времени, прежде чем она осознала, что оркестр уже больше не играет и музыка смолкла. Машин за окном тоже не слышно. Осталась только тишина – тишина тихой, ласковой ночи.Ария поднялась и подошла к окну. А что если сбежать? Она ощутила почти непреодолимое желание покинуть этот дом сейчас же, пока все спят, не оставив ни записки, ни адреса, – просто исчезнуть. Пока она раздумывала, сможет ли это сделать, к ней пришло убеждение, что, куда бы она ни уехала, где бы ни пыталась спрятаться, он все равно отыщет ее, если захочет.Ее вновь охватила дрожь. «Почему я приписываю ему такое всемогущество?» – спрашивала разумная часть ее сознания. Но инстинкт оказался сильнее разума: если она нужна ему, он ее отыщет.– Он просто использует меня, – сказала она в ночь.Но эти слова даже ей самой не показались убедительными. Стоя и глядя, как лунный свет своим волшебным прикосновением сделал тени глубокими и зловещими и превратил сады и луга в сказочную страну, она услышала, как из двери слева от ее окна кто-то вышел.С непокрытой головой, засунув руки в карманы, он медленно шел по газону перед домом. Ария догадалась, что он пребывает в глубоком раздумье. Медленно, но, как ей показалось, с какой-то целеустремленностью в каждом движении он пересек лужайку, пока огромный барьер из кустов не преградил ему путь.Как ей хотелось, чтобы у нее хватило решимости и сил задернуть шторы и не смотреть в окно! Однако что-то более сильное, чем это желание, приковало ее внимание, не давая ей оторвать от него взгляда.Он стоял так неподвижно, что его можно было с легкостью принять за статую. О чем он думал? Когда он откинул назад голову, Ария почувствовала уверенность, что он смотрит на ее окно. Но как можно быть уверенной в том, что является лишь фантазией, навеянной ее страхом перед ним?Ария чувствовала, что не сможет заснуть, и когда все же легла в постель, оставила окно незашторенным и смотрела, как постепенно тает лунный свет, пока не наступил рассвет, так неуловимо, что она не заметила, когда это произошло.Только тогда она поняла, что все эти часы, когда должна была спать, она слушала-слушала, ожидая возвращения с его одинокой прогулки.Она, должно быть, заснула часа за два до того, как ее разбудили. Когда горничная постучала, она вздрогнула и проснулась, увидев, что в окно льется солнечный свет и комната купается в золотистой дымке.– Сегодня я дала вам поспать немного подольше, мисс, – сказала девушка, ставя рядом с ней утренний чай. – Я решила, что после вчерашней вечеринки вы очень устали. Было уже три часа, когда музыканты стали собирать инструменты.– Так поздно? – рассеянно спросила Ария.– В самом деле, мисс! Надеюсь, вы хорошо повеселились. Все говорят, что вы были там самая красивая.В голосе девушки слышалось неподдельное восхищение, и Ария выдавила из себя улыбку.– Спасибо, – ласково сказала она, и молоденькая горничная улыбнулась ей в ответ.– Мы все вас поздравляем, мисс, – сказала она и, как бы устыдившись своих слов, заторопилась из спальни, не дожидаясь ответа.«Мне пригодятся их добрые пожелания», – подумала Ария, медленно выбираясь из постели, и вспомнила, что так и не решила, ехать или нет. При мысли о том, что в это утро она увидит Дарта Гурона, ее сердце учащенно забилось и перехватило дыхание.Слишком поздно бежать сейчас. Если она уедет, то сделает это с соблюдением всех приличий, сообщит ему причину и попрощается. Совершенно неожиданно Ария поняла, что не сможет этого сделать. Одно дело замыслить бегство без объяснений и пререканий и совсем другое – найти его и потребовать объяснения случившегося прошлой ночью.Она знала, что не сможет заговорить с ним об этом. И дело не только в жуткой неловкости, а в самой мысли о том, что придется вспомнить весь тот ужас, в который он вверг ее.Ария надела простое хлопчатобумажное платье и зачесала волосы назад, чтобы придать себе некое подобие суровости. Вчера она выглядела соблазнительно, но сегодня не будет никаких женских уловок, и она предстанет перед ним такой, как в первый раз, когда она показалась ему более зрелой, опытной и уравновешенной секретаршей, при виде которой никому в голову не придут такие мысли и чувства, какие он вчера обнаружил.Закончив одеваться, она замешкалась в середине комнаты и снова ощутила дрожь, и потребовалась вся ее решимость, чтобы открыть дверь и с высоко поднятой головой выйти в коридор. Дверь в ее гостиную, служившую приемной, была открыта. Она было прошла мимо, но ее внимание привлек листок бумаги, лежащий поверх книги записей.Ария вошла в комнату и машинально взяла в руки листок. Почерк был хорошо знакомый.«Я уехал кататься. Жду Вас в библиотеке в десять часов. Д.Г.»Несколько секунд Ария смотрела на записку и вдруг осознала, что это всего лишь временная передышка. Она почувствовала, что напряжение покинуло ее, а руки больше не дрожали, когда положила листок на место.«Я должна уехать, должна, должна!» – твердила она себе.Когда завтрак окончился, у нее осталось мало времени на раздумья. Нужно было уладить множество дел: выбрать блюда, сделать два звонка в Америку, позаботиться о целом ряде мелочей.Когда пробили часы на каминной полке, Ария вздрогнула и повернулась к ним, не веря своим глазам. Не может быть, что уже десять часов! Не может быть! Но было именно так.На мгновение она впала в отчаяние при мысли о том, что должна встретиться с ним лицом к лицу. Что если она ослушается? Пошлет ли он кого-нибудь искать ее? Как ни странно, это было бы хуже, чем самой пойти к нему; как будто влекомая каким-то магнитом, Ария пошла по коридору и спустилась в холл.Поблизости никого не было, хотя она надеялась, что кто-нибудь окажется рядом. Ей хотелось поговорить с кем-нибудь – все равно с кем, кто дал бы ей передышку, хоть на несколько секунд отсрочил бы предстоящее ей испытание. Она взялась за ручку двери и, сделав глубокий вдох, вошла в библиотеку.Ария ожидала увидеть Дарта Гурона за столом, но вместо этого он стоял спиной к погасшему камину и курил сигарету. Идя к нему через комнату, она хотела встретить его взгляд, но почему-то не смогла. Она чувствовала, как к щекам прилила кровь, чувствовала, как дрожит, и ненавидела себя за слабость.Ей хотелось казаться гордой, надменной, безразличной; вместо этого, осознала она, выглядит, как трепещущий комок чувств.– Я хочу поговорить с вами.Его голос показался ей нерешительным.– Да, – с трудом выдавила она из себя.– Вы знаете, что я собираюсь сказать.– Нет.– Уверен, что знаете.Наступила пауза, оба стояли и молчали; наконец Ария набралась смелости взглянуть на него. Ей показалось, что его высокие скулы выдавались еще больше, чем обычно, а глаза стали еще более темными и непроницаемыми. Его рот также выглядел как-то по-иному, но она не могла вынести и мысли о губах, которые касались ее губ.– Как вы догадываетесь, я хочу извиниться, – отрывисто произнес он.Ей нечего было сказать, поэтому она лишь кивнула, впившись ногтями в ладони, моля Бога, чтобы Дарт Гурон не догадался, какой слабой и беспомощной она себя чувствует.Он посмотрел на нее и внезапно швырнул выкуренную наполовину сигарету в неразожженный камин.– О, черт! – воскликнул он. – Я надеялся, что вы мне поможете. Я понимаю, вы имеете право сердиться на меня, чувствовать себя оскорбленной. Но давайте признаем: вы сами в этом виноваты.– Я? – с невольным удивлением очень тихо проговорила Ария.– Да, вы. Думаете, меня не задевает ваше неодобрение, ваше высокомерие? Я достаточно долго терпел. День за днем я видел, как вы наблюдаете за мной и моими друзьями с глухим неприятием, как будто вам чужды обычные людские слабости. Я говорил себе, что в вас течет такая же кровь, как у всех, но вы оставались надменной и бесчувственной.Он говорил быстро и сбивчиво, и девушке было трудно следить за его словами.– Но… я не… понимаю… – запинаясь, произнесла она.– Нет, понимаете, – возразил он. – Никогда не встречал таких, как вы. Вы меня… заинтриговали, если угодно. В то время как все остальные рады услужить, вы только отбываете повинность, каждую минуту осуждая того, кто вас нанял.– Это неправда! – сказала Ария.– Нет, правда! – отрезал он. – Почему вы так стремитесь быть непохожей на других? С вашими рыжими волосами вам бы надо быть эмоциональной, чувствовать так же, как другие представительницы вашего пола, убеждал я себя. Но вчера вечером я, кажется, застал вас врасплох.Он отошел к окну и, стоя спиной к Арии, смотрел в сад.– Я признаю, что моему поведению нет оправдания, – сказал он, – но вы меня вынудили. Похоже, цивилизация действительно не более чем внешняя видимость, по крайней мере, что касается меня. В душе я дикарь. В вас есть что-то, что сводит меня с ума. Это единственное объяснение тому, что произошло.Он выждал секунду и повернулся к ней.– Что же вы молчите? – спросил он с вызовом.– Мне нечего сказать, – тихо ответила девушка.– Это замечание как раз в вашем духе, – сердито бросил он. – Разумеется, вам есть что сказать. Я хочу знать, о чем вы думаете, что чувствуете. Кто вы такая, чтобы осуждать меня?Его вопрос прозвучал как-то по-детски, но Ария все же поняла его мысль.– Вы хотите сказать, что я не имею права критиковать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28