Размерами бассейн был под стать олимпийскому. Фишер посветил фонариком в мрачную зеленую глубину, потом подошел к краю бассейна и опустился на колени на углу. Засучив рукав свитера, он опустил руку в воду и, поводив ею там, с удивлением проговорил:— Не очень холодная. И прибывает. Наверное, в бассейне отдельный генератор.Флоренс посмотрела на поблескивающую воду. По поверхности разошлась созданная Фишером рябь.— Здесь что-то есть, — сказала женщина и не взглянула на Фишера за подтверждением.Он подошел к ней.— В другом конце парилка.— Пойдемте посмотрим.Гулкое эхо сопровождало их шаги, когда они шли вдоль края бассейна, так что создавалось впечатление, что следом идет еще кто-то. Флоренс взглянула через плечо и прошептала:— Да.Фишер открыл очередную тяжелую металлическую дверь и, держа ее раскрытой, посветил внутрь. Квадратная парилка протяженностью двенадцать футов вся была облицована кафелем. Вдоль стен тянулись встроенные деревянные скамьи, а на полу, как окаменевшая змея, изогнулся выцветший зеленый шланг, соединенный с краном.Флоренс состроила гримасу.— Извращение. Здесь... — Она глотнула, словно освобождая горло от горькой желчи. — Здесь. Но что здесь?Фишер дал двери захлопнуться, и звук отдался громким эхом. Флоренс взглянула на него, а потом, когда он отвернулся и пошел дальше, догнала и пошла рядом.— У доктора Барретта хорошее оборудование, не так ли? — проговорила она, стараясь казаться бодрой. — Странно, неужели он действительно верит, что одной наукой можно положить конец силам этого дома?— А чем же?— Любовью, — ответила Флоренс и сжала ему локоть. — Мы же знаем это, правда?Фишер открыл перед ней дверь, и они вернулись обратно в коридор.— А что там?Флоренс прошла через вестибюль и открыла деревянную дверь. Фишер посветил внутрь. Там оказался винный погреб, но все его полки и стеллажи были пусты. Флоренс вздрогнула.— Я вижу этот погреб заполненным бутылками. — Она отвернулась. — Давайте не будем входить.Они снова поднялись по лестнице и пошли по коридору первого этажа. Проходя мимо двери в церковь, Флоренс поежилась.— Это место хуже всех, — сказала она. — Хотя я и не видела всего дома, у меня такое чувство... — Ее голос становился все тише, и она прокашлялась. — Когда-нибудь я войду сюда.Они свернули в прилегающий коридор. В двадцати ярдах впереди в правой стене виднелась арка.— А что здесь? — Флоренс прошла под арку и затаила дыхание. — Этот дом, — проговорила она.Бальный зал был необъятен, его покрытые парчой стены украшали красные бархатные портьеры. На высоком потолке через равные промежутки висели огромные люстры, а пол покрывал изысканный дубовый паркет. В дальнем конце помещения располагалась ниша для музыкантов.— Театр — понятно, но это? — недоуменно произнесла Флоренс. — Неужели танцевальный зал может быть обиталищем зла?— Зло пришло позже, — сказал Фишер.Флоренс покачала головой.— Сплошные противоречия. — Она посмотрела на Фишера. — Вы правы, это потребует времени. У меня такое чувство, будто я стою в центре лабиринта, такого запутанного, что перспектива выбраться из него... — Она осеклась. — И все же мы выберемся.Над головой что-то звякнуло. Фишер резко вздернул руку, направив фонарик на висящую в вышине тяжелую люстру. Хрустальные подвески отразили свет, и на потолке заиграли радужные отблески. Люстра была неподвижна.— Вызов принят, — проговорила Флоренс.— Не спешите признавать это, — предостерег Фишер.Флоренс резко обернулась к нему.— Вы заблокировались.— Что?— Вы заблокировались. Вот почему вы ничего не ощущаете.На лице Фишера появилась холодная улыбка.— Я не ощутил этого, потому что этого не было. Помните, я тоже был спиритом. И знаю, как вы находите что-то в каждом углу, если захотите.— Бен, это неправда. — Флоренс как будто ранили его слова. — Это было. Вы бы тоже ощутили все это, если бы не противились...— Я ничему не противлюсь, — оборвал ее он. — Я просто не кладу голову на плаху второй раз. Когда пришел сюда в сороковом году, я был в точности как вы — нет, хуже, гораздо хуже. Я действительно думал, будто что-то собой представляю. Что у меня божий дар к парапсихическим исследованиям.— Вы были самым мощным парапсихическим медиумом, какого когда-либо знала эта страна, Бен.— Не был, а есть, Флоренс. Просто теперь стал чуть осторожнее, вот и все. И предлагаю вам такой же подход. А то вы выглядите так, как будто у вас нервы обнажены. И когда действительно наткнетесь на что-то, оно растерзает вас и вывернет наизнанку. Вы же знаете, это место недаром называют Адским домом. Оно намеревается убить нас всех, так что чертовски лучше научиться ограждать себя, пока не будете готовы. А иначе просто станете очередной жертвой в списке.Они долго молча смотрели друг на друга. Наконец она прикоснулась к его руке.— Но тот, кто зарывает свой талант.— О черт!Он повернулся на каблуках и зашагал прочь. * * * 18 ч. 42 мин. Обеденный зал был шестидесяти футов в длину и такой же высокий, как и широкий, — двадцать семь футов в ширину и в высоту. Попасть в него можно было через арку из большого зала или через двери кухни.Потолок делили на участки резные панели, известняковый пол был отполирован. Стены на высоту двенадцать футов закрывали деревянные панели, а выше виднелись каменные блоки. В середине западной стены располагался огромный камин, его готическая облицовка достигала потолка Через равные интервалы над сорокафутовым столом в центре помещения висели четыре огромных церковных светильника с подведенной электропроводкой. Вокруг стола стояло тридцать древних ореховых стульев с красной, как вино, бархатной обивкой.Все четверо собрались у одного конца стола, Барретт сидел во главе. Невидимая пара из Карибу-Фолс в шесть часов принесла ужин и удалилась.— Если нет возражений, я бы хотела попробовать вечером устроить сеанс, — сказала Флоренс.Рука Барретта с ложкой на мгновение замерла, а потом зачерпнула вторую порцию брокколи.— У меня нет возражений, — сказал он.Флоренс посмотрела на Эдит, которая покачала головой, и перевела взгляд на Фишера.— Прекрасно, — сказал он, протягивая руку к кофейнику.Флоренс кивнула.— Тогда после ужина.Ее тарелка была пуста, и с тех пор, как все сели, она пила только воду.— А вы не устроите сеанс утром, мистер Фишер? — спросил Барретт.Тот покачал головой.— Пока нет.Барретт кивнул. «Тогда дело сделано», — подумал он. Он попросил и получил отказ. Поскольку его роль в проекте требовала помощи физического медиума, Дойч не мог возразить против посылки за одним из его людей. «Превосходно», — подумал Барретт. Утром все будет устроено.— Ну что ж, — сказал он, — должен сказать, дом пока что не проявил себя достойным своей репутации.Фишер оторвал взгляд от своей тарелки.— Он еще не снял с нас мерку, — ответил он, и его губы на мгновение скривились в невеселой улыбке.— Я думаю, было бы ошибкой рассматривать дом как темную силу, — сказала Флоренс. — Совершенно очевидно, беду создают по-прежнему живущие личности — кто бы это ни был. Единственный, в ком мы можем быть уверены, — это Беласко.— Вы сегодня общались с ним, не так ли? — спросил Барретт.Его голос звучал мягко, но Флоренс уловила в тоне подстрекающую нотку.— Нет, — ответила она, — но мистер Фишер общался, когда был здесь в сороковом году. И присутствие Беласко было задокументировано.— О нем сообщалось, — поправил Барретт.Поколебавшись, Флоренс сказала:— Я думаю, было бы правильно открыть карты, доктор Барретт. Мне кажется, вы по-прежнему убеждены, что таких вещей, как призраки, не существует.— Если под призраками вы подразумеваете живущие после смерти личности, то тут вы совершенно правы.— Невзирая на тот факт, что их видели на протяжении веков? Порой видели сразу несколько человек? Видели животные? И были сделаны фотоснимки? И переданные сведения были позже подтверждены? Что призраки прикасались к людям. Передвигали предметы. И даже были взвешены.— Эти факты свидетельствуют о неких явлениях, мисс Таннер, а не доказывают существование призраков.Флоренс устало улыбнулась.— Даже не знаю, что на это ответить.Барретт вернул ей улыбку и развел руками, словно говоря: «Мы в этом не придем к согласию, так почему бы не оставить все как есть?»— Стало быть, вы не признаете жизни после смерти, — продолжала настаивать Флоренс.— Это любопытная идея, — сказал Барретт. — У меня нет против нее никаких возражений, пока от меня не требуют поверить в концепцию общения с так называемыми «живущими после смерти».Флоренс печально посмотрела на него.— Вы говорите так, несмотря на то, что сами слышали на сеансах всхлипы радости?— Я слышал подобные всхлипы и в психбольницах.— В психбольницах? Барретт вздохнул.— Я никого не хотел обидеть. Но это ясно свидетельствует, что общение с умершими привело многих людей к сумасшествию, а не к успокоению души.— Это неправда, — упрямствовала Флоренс. — Если бы это было так, все попытки общения с духами давно бы закончились. А они не закончились и продолжаются на протяжении веков.Она пытливо посмотрела на Барретта, словно пытаясь понять его точку зрения.— Вы называете это любопытной идеей, доктор. Но, конечно же, это нечто большее. А как же религии, принимающие идею о жизни после смерти? Разве не сказал апостол Павел: «Если мертвые не воскреснут, то и вера наша тщетна»?Барретт не ответил.— Но вы не согласны, — констатировала очевидное Флоренс.— Не согласен.— И можете предложить какую-то альтернативу?— Да. — Барретт с вызовом встретил ее взгляд. — Альтернатива гораздо интереснее, хотя она сложнее и требовательней, а именно — подсознательная сущность, это обширное, скрытое пространство человеческой личности, которое, как айсберг, лежит ниже так называемого порога сознания. Вот где таится колдовство, мисс Таннер. Не в умозрительном царстве жизни после смерти, а здесь, сегодня, это вызов нам самим. Неоткрытые тайны человеческого многообразия, инфракрасные возможности нашего тела, ультрафиолетовые возможности нашего сознания. Вот альтернатива, которую я предлагаю: расширенные способности человеческого организма, которые еще не установлены. Способности, которые, я уверен, и становятся причиной всех этих парапсихических явлений.Флоренс помолчала, а потом улыбнулась.— Увидим, — сказала она.Барретт кивнул.— Да, увидим. * * * Эдит оглядела обеденный зал.— Когда был построен этот дом? — спросила она.Барретт посмотрел на Фишера.— Вы не знаете?— В тысяча девятьсот девятнадцатом, — ответил тот.— Из некоторых сказанных вами сегодня слов у меня сложилось впечатление, что вы кое-что знаете о Беласко, — сказал Барретт. — Может, расскажете? Было бы не лишним, — он подавил улыбку, — знать нашего противника.«Забавляешься? — подумал Фишер. — Тебе будет не до забав, когда Беласко и прочие примутся за дело».— Что вы хотите узнать? — спросил он.— Все, что вы можете рассказать, — ответил Барретт. — Общее описание его жизни может оказаться полезным.Фишер налил себе еще чашку кофе, поставил кофейник на стол и, обхватив руками чашку, начал рассказ:— Он родился в тысяча восемьсот семьдесят девятом году, незаконный сын Майрона Сандлера, американского изготовителя военного снаряжения, и Ноэль Беласко, английской актрисы.— Почему он взял фамилию материй? — спросил Барретт.— Сандлер был женат, — сказал Фишер и, помолчав, продолжил: — О его детстве ничего не известно, не считая отдельных эпизодов. В пять лет он повесил кошку, чтобы посмотреть, оживет ли она для второй из своих девяти жизней. Когда она не ожила, он рассердился, разрубил ее на куски и выбросил их из окна спальни. После этого мать прозвала его Порочным Эмериком.— Я полагаю, он воспитывался в Англии, — вскользь заметил Барретт.Фишер кивнул.— Следующий подтвержденный эпизод — нападение с сексуальными намерениями на младшую сестру, — продолжил он.Барретт нахмурился.— И все будет в том же роде?— Он прожил не образцовую жизнь, фактор, — язвительно проговорил Фишер.Барретт поколебался.— Ладно, — сказал он и посмотрел на Эдит. — Ты не возражаешь, дорогая?Эдит покачала головой, и он взглянул на Флоренс.— Мисс Таннер?— Нет, если это поможет что-то понять, — сказала та.Барретт сделал знак Фишеру, прося его продолжить.— После этого нападения сестра два месяца пролежала в больнице, — сказал Фишер. — Не буду входить в детали. А Беласко отправили в частную школу — в то время ему было десять с половиной лет. Там его много лет обижали, особенно досаждал один учитель-гомосексуалист. Позже Беласко пригласил его на недельку в свой дом, и к концу этого срока уже ушедший на пенсию учитель вернулся домой и повесился.— А как Беласко выглядел? — спросил Барретт, стараясь направлять рассказ Фишера.Фишер погрузился в воспоминания и через некоторое время процитировал:— "Зубы как клыки хищника. Когда он обнажает их в улыбке, создается впечатление рычащего зверя. Лицо белое, так как он ненавидит солнце и избегает выходить на улицу. Удивительно зеленые глаза, которые словно обладают каким-то внутренним светом. Лоб широкий, волосы и коротко подстриженная бородка черные как смоль. Несмотря на красоту, лицо его пугает — это лицо некоего демона, принявшего человеческий облик".— Кому принадлежит это описание? — спросил Барретт.— Его второй жене. Она покончила с собой в двадцать седьмом.— Вы помните это описание дословно, — сказала Флоренс. — Наверное, перечитывали его много раз.Фишер хмуро улыбнулся.— Как сказал доктор, надо «знать противника».— Он был высокий или нет? — спросил Барретт.— Высокий. Шесть футов пять дюймов. Его прозвали Рычащим Гигантом.Барретт кивнул.— Образование?— Нью-Йорк. Лондон. Берлин. Париж. Вена. Ни одного специализированного курса. Логика, этика, религия, философия.— Мне представляется, достаточно, чтобы дать рационалистическое объяснение его действиям, — сказал Барретт. — Свои деньги он унаследовал от отца, не так ли?— В основном Мать оставила ему несколько тысяч фунтов, а отец — десять с половиной миллионов долларов, свою долю от продаж винтовок и автоматов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33