— Что это? — прошептала она.— Для тревоги нет причин, — поспешил успокоить ее Барретт.— Это всего лишь противодействие, миссис Барретт, — объяснила Флоренс. — Ваш муж совершенно прав. Тревожиться не о чем.Фишер пошарил по стене в поисках выключателя, а потом все услышали, как он щелкает им туда-сюда без всякого результата.— Неплохо для только что восстановленной электропроводки, — сказал он.— Очевидно, генератор слишком старый, — ответил Барретт.— Генератор? — снова удивилась Эдит. — Тут нет электросети?— В долине не так много домов, чтобы тянуть сеть.— Тогда как же они установили телефон?— Это полевой телефон, — объяснил Барретт и заглянул в дом. — Что ж, мистеру Дойчу придется обеспечить нам новый генератор, вот и все.— Вы считаете, что это выход? — с сомнением проговорил Фишер.— Конечно, — ответил Барретт. — Поломку старого генератора вряд ли можно квалифицировать как парапсихическое явление.— И что мы будем делать? — спросила Эдит. — Останемся в Карибу-Фолс, пока не установят новый генератор?— Это может занять несколько дней, — сказал Барретт. — Что ж, пока он не прибудет, придется жечь свечи.— Свечи, — повторила Эдит.Ее тон вызвал у Барретта улыбку.— Всего день или около того.Она кивнула, но ее ответная улыбка тут же погасла. Барретт заглянул внутрь дома.— Остается вопрос, — сказал он, — как тут найти свечи? Полагаю, внутри должно быть сколько-нибудь... — Он замолк, увидев, как Фишер достал из кармана фонарик, а потом проговорил: — А-а-а.Фишер включил фонарик, направил луч внутрь и, собравшись с духом, перешагнул порог.Барретт двинулся за ним. Прислушиваясь, он прошел в дверной проем, а потом повернулся и протянул руку Эдит. Схватившись за нее, она вошла в дом и пожаловалась:— Этот запах. Еще хуже, чем снаружи.— Это очень старый дом без всякой вентиляции, — откликнулся Барретт. — Тут еще может быть печь, которой не пользовались больше двадцати девяти лет. Вы заходите, мисс Таннер?Слабо улыбнувшись, Флоренс кивнула:— Да.Набрав в грудь воздуха, она выпрямилась и шагнула внутрь.— Ну и атмосфера здесь...Ее как будто тошнило.— Атмосфера этого света, а не того, — сухо проговорил Барретт.Фишер шарил лучом фонарика по темному и оттого кажущемуся бескрайним вестибюлю. Узкий пучок света судорожно прыгал с места на место, на мгновение замирая на неуклюжих предметах мебели, огромных картинах, гигантских, покрытых пылью гобеленах, широкой лестнице, изгибом уходящей в темноту. Коридор на втором этаже выходил к вестибюлю, а еще выше в тенях терялись панели безграничного потолка.— Тут все довольно непритязательно, — заметил Барретт.— Вовсе нет, — возразила Флоренс. — От всего этого разит высокомерием.Барретт вздохнул.— Что разит, это точно. — Он посмотрел направо. — Согласно планировке там должна быть кухня.Эдит вместе с ним прошла через вестибюль, и звуки их шагов по паркету гулко разнеслись по сумрачному помещению.Флоренс огляделась.— Оно знает, что мы здесь, — проговорила она.— Мисс Таннер... — нахмурился Барретт. — Пожалуйста, не сочтите, что я ограничиваю вашу...— Извините, — сказала Флоренс. — Постараюсь держать свои наблюдения при себе.Они добрались до коридора и двинулись по нему — впереди Фишер, за ним Барретт с Эдит, а позади всех Флоренс. Коридор заканчивался обитой металлом двустворчатой дверью. Фишер толкнул одну створку, шагнул в кухню и придержал дверь для остальных. Когда все вошли, он позволил двери закрыться и обернулся.— Боже милостивый!Глаза Эдит следовали за лучом фонарика, которым Фишер шарил по кухне.Кухня казалась огромной, и все в ней поражало своими размерами: по периметру стояли стальные стойки, высокие стенные шкафы за темными панелями, длинная двойная раковина, гигантская плита с тремя духовками и массивный, выше человеческого роста, холодильник, в который можно было входить как в кладовку. В центре помещения, подобно гигантскому гробу со стальной крышкой, возвышался мармит Подогревательный шкаф в ресторанах.

.— Должно быть, хозяин устраивал большие приемы, — заметила Эдит.Фишер фонариком указал на электрические часы над плитой. Стрелки остановились на 7.31. «Утра или вечера и какого дня?» — подумал Барретт. Он проковылял вдоль стены вправо и стал выдвигать ящики. Эдит и Флоренс стояли рядом и наблюдали. Барретт открыл дверцу одного стенного шкафа и хмыкнул, когда Фишер посветил туда фонариком.— Вот и духи, — сказал он, увидев на полках покрытые слоем пыли бутылки. — Возможно, мы воскресим кого-нибудь после ужина.Фишер вытащил из одного ящика пожелтевшую картонку и посветил себе фонариком.— Что это? — спросил Барретт.— Их меню на двадцать седьмое марта тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Суп из креветок. Сладкое мясо в собственном соусе. Тушеный каплун. Цветная капуста в сливках. На десерт миндальное суфле: молотые миндальные орехи, взбитые с яичными белками и густыми сливками.— Все его гости, должно быть, страдали от изжоги, — усмехнулся Барретт.— Они страдали от другого, — сказал Фишер, вынимая из ящика коробку со свечами. * * * 12 ч. 19 мин. Они снова пересекли вестибюль, каждый со свечой в подсвечнике. От колеблющегося при движении света их тени колыхались на стенах и потолке.— Вон там должен быть большой зал, — сказал Барретт.Они прошли под глубокую шестифутовую арку и остановились. Эдит и Флоренс почти одновременно вскрикнули, а Барретт, подняв свечу, чтобы было лучше видно, тихо присвистнул.Зал длиной в девяносто пять и шириной в сорок семь футов занимал два этажа, и его стены на восьмифутовую высоту покрывали каштановые панели, а выше виднелись грубо обтесанные камни. В дальнем конце помещения возвышался огромный камин, облицованный резным камнем.Вся мебель была древней, не считая разбросанных стульев и диванов, обитых по моде двадцатых годов. Там и сям на пьедесталах виднелись мраморные статуи. В дальнем углу стоял большой концертный рояль, а в центре зала — круглый стол диаметром более двадцати футов и вокруг него шестнадцать стульев с высокими спинками; над столом висела большая люстра. «Неплохое место, чтобы установить оборудование», — подумал Барретт. В зале, очевидно, к их приезду сделали уборку.— Пойдемте поскорее, — сказал Барретт, опуская свечу.Они покинули большой зал, еще раз прошли через вестибюль под нависающей лестницей и свернули направо, в другой коридор. Через несколько ярдов слева обнаружился ряд дверей из орехового дерева. Барретт толкнул одну и заглянул внутрь.— Театр, — сообщил он.Морщась от неприятного запаха, они вошли. Театр был рассчитан на сто человек, его стены покрывала старинная красная парча, а наклонный пол с тремя проходами — толстый ковер, тоже красного цвета. На сцене по бокам от экрана возвышались позолоченные колонны в ренессансном стиле, а вдоль стен — серебряные канделябры, в которых была скрыта электропроводка. Изготовленные на заказ кресла полыхали бархатом винного цвета.— Этот Беласко был так богат? — спросила Эдит.— Полагаю, перед тем как он умер, его состояние насчитывало свыше семи миллионов долларов, — ответил Барретт.— Умер? — эхом отозвался Фишер.Он придерживал одну из дверей, чтобы не закрылась.— Если вы хотите что-то сообщить нам... — сказал Барретт, выходя в коридор.— Что я могу сообщить? Этот дом пытался меня убить, и ему это почти удалось.Барретт как будто что-то собрался сказать, но потом передумал и посмотрел вдоль коридора.— Думаю, эта лестница ведет к бассейну и парилке, — сказал он. — Но пока нет электричества, идти туда не имеет смысла.Он захромал по коридору и открыл тяжелую деревянную дверь.— А это что? — спросила Эдит.— Похоже на домашнюю церковь.— Церковь? — Флоренс побледнела. Приближаясь к двери, она издала испуганный горловой звук, и Эдит с тревогой посмотрела на нее.— Мисс Таннер? — окликнул ее Барретт.Флоренс не ответила. Уже подойдя к двери, она вдруг отшатнулась.— Лучше не надо, — посоветовал Фишер, но Флоренс покачала головой.— Я должна.Она попыталась войти, но со слабым непроизвольным вскриком опять отшатнулась. Эдит вздрогнула.— Что там?Флоренс была не в силах ответить. Она с шумом дышала и только трясла головой. Барретт положил руку на локоть Эдит. Взглянув на мужа, она увидела, как он проговорил одними губами:— Все в порядке.— Я должна войти, — словно бы извиняясь, повторила Флоренс. — Пусть не сейчас. — Она глотнула. — Эта атмосфера просто непереносима для меня.— Мы на минутку, — сказал ей Барретт.Она кивнула и отвернулась.Войдя в церковь, Эдит собралась с духом, ожидая какого-то потрясения, но, ничего не ощутив, в замешательстве повернулась к Лайонелу и хотела было что-то сказать, потом решила подождать, пока они отойдут от Фишера.— Почему она не смогла войти? — прошептала она.— Ее система настроена на психическую энергию, — объяснил Барретт. — Очевидно, здесь очень сильные поля.— Почему именно здесь?— Возможно, дело в контрасте. Церковь в аду — что-то вроде этого.Эдит кивнула и оглянулась на Фишера.— А его почему это не беспокоит?— Возможно, он лучше умеет защищаться.Эдит снова кивнула и остановилась, ожидая, пока Лайонел закончит оглядывать помещение церкви с низким потолком. Здесь было пятьдесят скамеек для посетителей, перед ними стоял алтарь, а над ним, поблескивая в свете свечей, виднелась фигура распятого Иисуса в человеческий рост.— Это лишь похоже на храм, — проговорила Эдит и в шоке отшатнулась, увидев, что фигура Иисуса голая и между ног у нее торчит кверху огромный фаллос.Глядя на непристойное распятие, она не удержалась от возгласа отвращения. Воздух вокруг словно сгустился и свернулся клубком у нее в горле.Только теперь Эдит заметила, что стены церкви покрыты порнографическими фресками. Глаз выхватил справа одну, изображавшую массовую оргию с полуодетыми монахинями и священнослужителями, их безумные лица искажала маниакальная похоть.— Опошление святого, — сказал Барретт. — Древняя болезнь.— Он действительно был больной, — прошептала Эдит.— Да.Барретт взял ее под руку, и, пока он вел ее по проходу, Эдит увидела, что Фишер уже ушел. Они нашли его в коридоре.— Она ушла, — сказал он. * * * Эдит уставилась на него.— Как она могла... — Она прервалась, озираясь.— Уверен, ничего страшного, — успокаивающим тоном произнес Барретт.— Вы уверены? — со злобой проговорил Фишер.— Я уверен, что с ней все в порядке, — твердо сказал Барретт. — Мисс Таннер! — позвал он. — Пошли, дорогая. — Он двинулся по коридору. — Мисс Таннер!Фишер молча следовал за ним.— Лайонел, с чего бы ей...— Не будем делать скоропалительных заключений, — прервал ее Барретт и позвал снова:— Мисс Таннер!— Я здесь!Барретт улыбнулся Эдит и взглянул на Фишера. Напряжение на лице у того не исчезло.Флоренс стояла в дальнем конце зала. Они поспешили к ней, и их шаги не в такт застучали по полу.— Вы не должны были так поступать, мисс Таннер, — сказал Барретт. — Все встревожились из-за вас.— Простите, — ответила Флоренс, но это было лишь формальное извинение. — Я услышала здесь чей-то голос.Эдит вздрогнула.Флоренс указала на испанский комод рядом с собой, в ореховое дерево был встроен граммофон. Нагнувшись к его диску, она сняла пластинку и показала им.— Вот в чем дело.— Но как он мог работать без электричества? — не поняла Эдит.— Ты забыла: они пользовались заводными граммофонами.Барретт поставил подсвечник на комод и взял у Флоренс пластинку.— Самодельная, — сказал он.— Беласко.Барретт заинтригованно посмотрел на нее.— Это был его голос?Она кивнула, и он отвернулся, чтобы снова поставить пластинку. Флоренс посмотрела на Фишера, державшегося в нескольких ярдах поодаль и глядевшего на граммофон.Барретт покрутил ручку, заводя пружину, тронул пальцем конец стальной иглы и поставил ее на край диска. Из раструба послышался треск, а потом голос.— Добро пожаловать в мой дом, — сказал Эмерик Беласко. — Я счастлив, что вы смогли прийти.Эдит прижала к груди руки; ее сотрясала дрожь.— Уверен, за время вашего пребывания здесь вы многое узнаете.Голос Беласко был тихим и мягким и тем не менее внушал ужас — голос тщательно контролирующего себя сумасшедшего.— Печально, что я не могу быть с вами, — продолжал он, — но мне пришлось уйти до вашего прихода.«Ублюдок», — подумал Фишер.— Однако не тревожьтесь о моем физическом отсутствии. Считайте меня невидимым хозяином и верьте, что в течение вашего пребывания здесь душой я буду с вами.Эдит отбивала зубами дробь. Этот голос. — Я обеспечил все, что вам понадобится, — продолжал голос Беласко. — И ничего не упустил. Ходите куда хотите, делайте что хотите — это основополагающий закон моего дома. Чувствуйте себя свободными в любых действиях. Здесь нет никакой ответственности, никаких правил. Единственным правилом должно быть: «Каждый делает что хочет». И пусть каждый найдет ответ, которого ищет. Он здесь, уверяю вас. — Возникла пауза. — А теперь... auf Wiedersehen. Игла на пластинке неприятно заскрипела. Барретт снял звукосниматель и выключил граммофон. В большом зале стало бесконечно тихо.— Auf Wiedersehen, — повторила Флоренс. — До встречи. — Лайонел...— Запись не предназначалась для нас, — сказал он.— Но...— Это было записано добрых полвека назад. Посмотри на пластинку. — Барретт снял ее. — Это просто совпадение, что слова применимы к нам.— В таком случае, что заставило граммофон звучать? — спросила Флоренс.— Это другой вопрос, — ответил Барретт. — Сейчас мы обсуждаем запись. — Он посмотрел на Фишера. — В сороковом году он играл сам по себе? В отчетах ничего об этом не говорится.Фишер покачал головой.— Вам что-нибудь известно об этой записи?Казалось, Фишер не собирается отвечать, но потом он проговорил:— Бывало, приходили гости и обнаруживали, что его нет. И тогда для них проигрывалась эта запись. — Он помолчал. — Беласко устраивал такие шутки. Пока гости были в доме, он тайно следил за ними.Барретт кивнул.— Значит, опять же, он мог быть невидимым, — продолжал Фишер. — Он заявлял о такой своей способности. Говорил, что может приковать внимание группы людей к какому-либо предмету и двигаться меж ними незамеченным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33