Эдит попыталась встать и помочь ему, но ее стул качнулся, и она потеряла равновесие. Мимо щеки пролетели нож и вилка.Флоренс сжалась на своем стуле, когда другое блюдо заскользило по столу, направляясь к Барретту. Он, еле дыша, отполз в сторону. Блюдо рухнуло рядом и краем крышки ударило его в подбородок. Эдит удалось встать на ноги.— Под стол! — крикнул Фишер.Флоренс соскользнула со стула и упала на колени. Фишер шмыгнул под стол. Над головой начала раскачиваться люстра, и амплитуда ее колебаний быстро возрастала.Не успели они укрыться под столом, как ожили все предметы на монастырском столе у восточной стены. Тяжелое потертое серебряное блюдо пролетело через помещение и с оглушительным звоном ударилось об их стол. Эдит закричала. Барретт машинально обернулся к ней и вновь продолжил перевязывать палец. На них устремилась серебряная чаша, она ударилась о ножку стола и закружилась, как волчок. Флоренс посмотрела на Фишера. Он стоял на коленях, вытаращив глаза, лицо его застыло в маске страха. Флоренс хотела помочь ему, но была слишком ошарашена. В животе свернулся холод.Все потрясенно смотрели, как туда-сюда начал раскачиваться обеденный стол. Упал серебряный сливочник, и сливки растеклись по полу пятном цвета слоновой кости. Рядом упала серебряная сахарница, а стол продолжал с возрастающей яростью раскачиваться, его ножки топали по полу, как конские копыта. Вдруг он сдвинулся, и Барретт едва успел отдернуть руку, которая была бы несомненно раздавлена. Стулья начали опрокидываться, ударяясь на полу друг о друга, их стук напоминал ружейные выстрелы.И вдруг стол устремился прочь, скользя по натертому паркету. Он ударился о каминную решетку и согнул ее. Под потолком все люстры неистово раскачивались. Одна из них оторвалась и полетела в сторону, создав ливень искр, когда с силой ударилась о каменный камин и отскочила на стол. Серебряный канделябр пролетел через зал и опустился на пол рядом с Барреттом, ударив его в бок. Вскрикнув от боли, Барретт упал.— Нет! — закричала Эдит.И вдруг все движение прекратилось, не считая затухающих колебаний люстр. Эдит в тревоге склонилась над мужем.— Лайонел! — Она дотронулась до его плеча, и он сумел кивнуть.— Бен, вам нужно убраться из этого дома.Удивленный ее словами Фишер повернулся к Флоренс.— Такое не для вас, — сказала она ему.— Что за чертовщину вы несете? Флоренс обернулась за поддержкой к Барретту.— Доктор, — начала она, но остановилась, заметив, как он смотрит на нее, в то время как Эдит помогала ему встать. — Вы в порядке?Он не ответил и лишь застонал, прислонившись к столу. Эдит испуганно посмотрела на него.— Лайонел?— Все будет в порядке.Он наконец обмотал палец носовым платком Порез был глубокий и болел. Все тело пронизывала боль — в руке, груди, подбородке, лодыжке, а особенно в боку. Нога болела ужасно.Флоренс посмотрела на него. Почему он так уставился на нее? И вдруг ей показалось, что она поняла.— Я сожалею, что говорила так злобно, — сказала она. — Но, пожалуйста, поддержите меня в одном. Я думаю, это важно, чтобы Бен... чтобы мистер Фишер покинул этот дом.Барретт сжал зубы от боли.— Теперь пытаетесь выжить нас обоих? — пробормотал он.Флоренс удивленно взглянула на него.— Помоги, пожалуйста, добраться до комнаты, — попросил Барретт жену.Эдит с легким кивком протянула ему трость и взяла под руку.Флоренс не поняла.— Что вы имели в виду, доктор Барретт?Он обвел взглядом разгромленный зал.— Надо полагать, это очевидно.В потрясенном молчании Флоренс смотрела им вслед, а когда они ушли, обернулась к Фишеру.— Что он говорит? Будто бы это я... Он отвернулся.— Бен, это неправда!Фишер побрел прочь и на ходу обернулся к ней.— Это вам лучше покинуть этот дом, — сказал он. — Это вас используют, а не меня. * * * 18 ч. 48 мин. Барретт осторожно сел.— Моя сумка, — прошептал он.Эдит отпустила его руку и, поспешив к испанскому столику, вытащила маленькую черную сумку, где муж держал аптечку первой помощи. Быстро вернувшись к постели, она поставила сумку рядом с ним. Лайонел медленно и осторожно, сжав зубы от боли, разматывал носовой платок.При виде глубокого кровоточащего пореза Эдит зацокала языком.— Ничего страшного, — сказал ей Барретт. Порывшись в сумке, он достал аптечку и, открыв ее, вытащил пакет с сульфамидом и разорвал его. — Налей мне воды, пожалуйста.Эдит зашла в ванную, а Барретт вынул из аптечки коробочку с бинтами и распечатал ее. Когда вернулась Эдит, он протянул коробочку ей.— Перевяжешь?Она кивнула и протянула ему стакан с водой. Взяв из черной сумки баночку с таблетками, он принял одну и запил водой.Эдит, сморщившись, начала бинтовать.— Нужно наложить швы, — сказала она.— Не думаю, — сквозь зубы ответил Барретт и зажмурился. — Бинтуй потуже.Когда с перевязкой было закончено, он поднял левую штанину. На икре виднелся темно-красный ожог. Эдит в ужасе осмотрела его.— Нужно показаться врачу.— Наложи бутезин-пикрат.Она в нерешительности посмотрела на него, потом опустилась рядом на колени и намазала ожог желтой мазью. Барретт зашипел сквозь зубы и зажмурился.— Ничего, все хорошо, — сказал он, зная, что жена смотрит на него.Эдит перебинтовала ему ногу и помогла лечь. Барретт со стоном улегся на левый бок.— Я весь — скопление синяков, — сказал он, пытаясь превратить это в шутку.— Лайонел, поехали домой.Он отпил еще воды и, протянув ей стакан, откинулся на подушки, которые Эдит подложила под спину.— Со мной все в порядке.— А что, если это повторится снова?Барретт покачал головой.— Не повторится. — Он взглянул на жену. — Впрочем ты можешь уехать.— И бросить тебя здесь?Он поднял правую руку, словно заявляя под присягой:— Поверь мне, это не повторится.— Тогда зачем мне уезжать?— Просто я не хочу тебя ранить.— Это ты ранен.Барретт усмехнулся.— Да, я. Конечно, так и должно было случиться. Это я разозлил ее.— Ты говоришь... — Эдит поколебалась. — Что это она устроила все это?— Используя энергию этого дома. Превратив ее в явление полтергейста и направив на меня.Эдит вспомнила ярость, с которой все это происходило. Огромный стол, колыхавшийся туда-сюда, а потом помчавшийся по полу, как железнодорожный экспресс. Раскачивание этих массивных ламп на потолке.— О Боже, — проговорила она.— Я совершил ошибку, — сказал Барретт. — Я принял ее сердечное отношение ко мне за чистую монету, а такое недопустимо, когда имеешь дело с медиумом. Никогда не знаешь, что под этим кроется. Там может быть абсолютная враждебность, а в этом случае, — он вздохнул, — бессознательно используя свою способность, они могут нанести огромный ущерб. Особенно когда способность в сотни раз усиливается энергией, наполняющей этот дом. — Барретт мрачно улыбнулся. — Больше я не повторю эту ошибку.— А нам так важно остаться здесь? — спросила Эдит.— Ты же знаешь: для меня это все, — тихо ответил он.Она кивнула, стараясь подавить панику. «Еще пять таких дней», — подумалось ей. * * * 20 ч. 09 мин. Не находя покоя, она шагала взад-вперед, в уме снова и снова кружилась одна и та же мысль. Неужели Барретт прав? Она не могла заставить себя поверить в это. И все же существовали свидетельства. Она на самом деле была зла на него, а явление полтергейста было направлено прежде всего против него. Ее тело действительно чувствовало изнеможение, как всегда бывало после парапсихических усилий.Флоренс повернулась и снова прошла по комнате. «Да, я была зла на него, — думала она, — но я не пыталась нанести ему вред лишь оттого, что наши взгляды разошлись». Нет. Она не может этого принять. Она уважает доктора Барретта; любит его как человека и друга, как дружественную душу. Она скорее умрет, чем причинит ему вред. Правда. Правда!Чуть слышно всхлипнув, Флоренс опустилась на колени у кровати и положила голову на сцепленные руки. «Милосердный Боже, помоги мне! Укажи мне путь. Я твоя, веди меня. Посвящаю свое сердце и душу Твоим высоким делам. Милосердный Боже, молю у тебя ответа. Протяни Свою руку и подними мой дух, помоги мне идти в свете Твоем по Твоему благословенному пути».Вдруг она подняла голову и, открыв глаза, несколько мгновений в нерешительности оставалась прикованной к месту. Потом на губах ее заиграла лучезарная улыбка, и, в нетерпении встав на ноги, Флоренс пересекла комнату и вышла в коридор. Она посмотрела на часы — никто еще не должен был спать. Пройдя по коридору к комнате Барретта, Флоренс быстро постучала четыре раза.Дверь открыла Эдит. Через ее плечо Флоренс разглядела сидящего на кровати Барретта, он накрыл ноги одеялом.— Можно с вами поговорить? — спросила она.Барретт поколебался, на лице его отражалась боль.— Всего одну минуту, — сказала Флоренс.— Ладно.Эдит отступила в сторону, и Флоренс подошла к постели Барретта.— Теперь я поняла, что произошло, — сказала она. — Это не я. Это все сын Беласко.Барретт посмотрел на нее и ничего не ответил.— Как вы не видите? Он хочет разделить нас. Разобщенные, мы представляем для него гораздо меньшую опасность.Барретт молчал.— Пожалуйста, поверьте мне, — продолжала Флоренс. — Я знаю, что права. Он пытается натравить нас друг на друга. — Она полными тревоги глазами смотрела на него. — Если вы мне не поверите, его план сработает, как вы не видите?Барретт вздохнул.— Мисс Таннер...— Завтра утром первым же делом я устрою для вас сеанс, — перебила она. — И вы сами увидите.— Больше не будет никаких сеансов.Флоренс, не веря, уставилась на него.— Больше никаких сеансов?— В них нет необходимости.— Но мы же едва начали. Сейчас нельзя останавливаться. Нужно так много узнать.— Я уже узнал все, что хотел.Барретт старался сдерживаться, но от боли это было не так легко.— Вы исключаете меня из-за того, что случилось, — не отступала Флоренс. — Но в том была не моя вина. Я вам уже сказала.— Сказать и убедить — не одно и то же, — еле сдерживаясь, ответил Барретт. — А теперь, если не возражаете...— Доктор, нам нельзя прекращать сеансы!— Я их прекращаю, мисс Таннер.— Вы думаете, это я...— Не просто думаю, мисс Таннер, а знаю, — перебил он. — А теперь, пожалуйста, мне очень больно.— Доктор, я не виновата! Это все сын Беласко!— Мисс Таннер, такого человека не существует.От резкости его тона Флоренс отшатнулась.— Я знаю, что вам больно... — тихо проговорила она.— Мисс Таннер, вы уйдете? — сквозь зубы процедил он.— Мисс Таннер... — вмешалась Эдит.Флоренс оглянулась на нее. Ей отчаянно хотелось убедить Барретта, но озабоченность на лице его жены остановила ее.— Вы не правы, — проговорила Флоренс, повернулась и пошла к двери. — Извините, — прошептала она Эдит. — Как вы не видите? Вы же не правы. Вы не правы. * * * 22 ч. 18 мин. Эдит легла на спину и уставилась в потолок. Десять раз она закрывала глаза и тут же открывала снова. Уснуть не получалось. Это казалось невозможным.Она повернула голову на подушке и посмотрела на Лайонела. Он глубоко спал. Неудивительно — после всего испытанного. Эдит была в ужасе, когда помогала ему раздеться и надеть пижаму. Все его тело расцвечивали синяки.Она снова закрыла глаза, но внутри была ужасная тяжесть — тревога без каких-либо ясных причин. Вероятно, это дом вызывал такие эмоции. Ради Бога, о какой такой энергии говорил Лайонел? Что она присутствовала, невозможно отрицать. То, что произошло в обеденном зале, было страшным доказательством ее наличия. Но не давала покоя мысль, что именно мисс Таннер направила эту энергию против них.Эдит села, накрыв спину одеялом. Она засунула ноги в шлепанцы и нахмурилась. Потом прошла по ковру и остановилась у письменного стола, глядя на ящик, в котором Лайонел держал свою рукопись. И вдруг повернулась и пересекла комнату. Подойдя к камину, Эдит заглянула внутрь. Там еле горел огонь, тлели угольки. Ей захотелось подбросить полено, сесть в кресло-качалку и посмотреть на огонь, пока не придет сон, но она с беспокойством взглянула на кресло. Что делать, если оно снова начнет само по себе качаться?Эдит потерла лицо рукой. Под кожей ощущался пульс. Набрав в грудь воздуха, она оглянулась. Нужно взять книгу и почитать. Что-нибудь легкое, какой-нибудь детектив. А еще лучше что-нибудь юмористическое — это уж точно лучше всего. Что-нибудь из Гарри Аллена Смита Гарри Аллен Смит (1907 — 1976) — известный журналист и юморист, публиковавшийся в 1940 — 1960-е гг.

или Перелмана Сидней Джозеф Перелман (1904 — 1979) — писатель и сценарист, известный своими короткими юмористическими пьесами.

.Она двинулась к шкафу справа от камина и открыла одну дверцу.— О Боже!Полки были уставлены кожаными переплетами без названия. Эдит взяла один том и открыла. Это оказалась монография «Способность к волевому движению и сила воли». Нахмурившись, она закрыла книгу, засунула обратно и вытащила другую. Эта оказалась на немецком «Прекрасно». Эдит вернула ее на место и вытащила третью. Та была посвящена военной тактике восемнадцатого века Эдит вымученно улыбнулась, поставила книгу обратно на полку и вытащила том побольше в синем кожаном переплете и с золотым обрезом.Том оказался фальшивым — пустой внутри. Когда Эдит открыла обложку, на ковер высыпалась стопка фотографий, и она от неожиданности чуть не выронила книгу. А когда взглянула на выцветшие фотокарточки, ее сердце заколотилось.Глотнув, Эдит нагнулась и подняла одну, и по всему телу прошла дрожь. На фотографии были две женщины в сладострастных объятиях. Все фотографии оказались порнографическими — мужчины и женщины в разнообразных позах. На некоторых они совокуплялись на круглом столе в большом зале, а другие мужчины и женщины сидели вокруг и жадно взирали.Эдит, сжав губы, собрала все фотографии и сложила в стопку. «Что за мерзкий дом», — подумала она, сложила карточки в пустую книгу и задвинула ее на полку. А закрывая дверцу шкафа, увидела на верхней полке графин с бренди на серебряном подносе и две серебряные рюмки рядом.Она снова подошла к постели и села. Ей было неловко и неспокойно. Зачем было заглядывать в шкаф? Почему из всех книг нужно было взять именно эту?Она легла на бок и, согнув ноги, прижала руки к груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33