Последнее время он советовался с нею. Несомненно, она обладала организаторскими способностями, однако полностью убедиться в этом у полковника не было времени. Лишь в его отсутствие, получая распоряжение начальника, Архипова организовывала работу агентов по спецпоручениям.
Устраивала она его и как женщина. Пару раз в неделю они задерживались в офисе. Михаил Константинович переживал вторую молодость, так что темперамент секретарши ни разу не заставил его сомневаться в себе.
Он подошел к ней, поставил на деревянный подлокотник пепельницу.
– Сегодня придется задержаться.
Ирина, стряхивая пепел, пожала плечами:
– Как скажешь.
Рожнов переборол желание присесть рядом и притянуть ее к себе. Ведь ничто не предвещало продления рабочего дня. Принимая клиента, пришедшего проконсультироваться насчет блокираторов. Михаил Константинович уже предвкушал, как из офиса уберутся сотрудники, Ирина закроет дверь и они останутся одни. Она и закрыла дверь, только... Черт бы побрал Олега Шустова!
Полковник вернулся на свое место.
– Вот что, Ира...
Незаметно для начальника Архипова улыбнулась, но, когда глаза их встретились, на ее лице появилось виноватое выражение.
– Извини, Михаил, я забыла тебе сказать, что сегодня не совсем удачный день. Понимаешь, о чем я?
Рожнов второй раз за вечер пробормотал что-то нечленораздельное, развел руками и продолжил уже твердым голосом:
– Хорошо. Тогда давай о работе. Мне потребуются некоторые данные по двум делам, которые ведет городская прокуратура Юрьева. В первом меня интересует только закулисная тяжба между судьей и обвиняемым в изнасиловании. Также узнай, кто ведет дело об убийстве судьи Валентины... – Рожнов, запнувшись, выругался, вслух проклиная Шустова, и ударил ладонью по столу:
– Как же мне надоели частные просьбы!.. Узнай, что известно о самоубийстве Ширяевой.
Архипова кивнула. Через группу лиц, определенных замдиректора ФСБ, по запросу Рожнова выдавалась любая информация. Полковник не мог затребовать себе, например, дело, находящееся в производстве прокуратуры, но получить данные из него особого труда не составляло. В крайнем случае, он или его агенты могли ознакомиться с фотографиями, приобщенными к делу, вещественными доказательствами, документами, сделать копии с них, поинтересоваться мнением следователя.
71
В городской прокуратуре Юрьева ждали проверки по делу Ширяевой. Но каково же было удивление Волкова, когда начальник отдела по надзору за расследованием особо важных дел Генпрокуратуры напрямую разрешил ознакомиться с материалами дела офицеру ФСБ. Поначалу Анатолий Сергеевич не знал, что и подумать, затем переложил часть забот на плечи Маргелова.
Прокурор с минуты на минуту ожидал следователя, который уже пару долгих часов беседовал с эфэсбэшником.
Наконец в кабинете появился недовольный и уставший Василий и с порога заявил:
– Рыба клюнула, Анатолий Сергеевич, не знаю только, как будем подсекать ее. А уж вытаскивать... – Маргелов развел руками.
– В крайнем случае, отрежем леску, – отреагировал прокурор. – Садись, рассказывай.
– Во-первых, – начал следователь, присаживаясь за стол, – комитетчика заинтересовал один документ. Когда он познакомился с протоколом осмотра вещественных доказательств, изъятых с места преступления, обратил мое внимание на справку на имя начальника хозотдела нашей прокуратуры, где я прошу того принять на хранение вещественные доказательства по делу Ширяевой. А именно – книгу в твердом переплете. «Групповую психотерапию» я держал в сейфе, а на хранение сдал «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» Марка Твена – на всякий случай. Ведь в справке я не указал название.
Волков кивнул: вот так порой пропадают из надежно охраняемых помещений вещдоки. Один раз сдали на хранение десятилитровую бутыль спирта...
– Он попросил книгу? – спросил прокурор.
– Что удивительно – нет.
– Фотографии с места происшествия смотрел?
– Да. Валентина вышла на них как... мертвая.
Жуть. Я до сих пор, глядя на них...
– Не отвлекайся, Василий Дмитриевич. Что еще интересовало эфэсбэшника?
– По большому счету, его интересовал разговор по душам. Поговорили, – кивнул Маргелов, – как говорится, без протокола. Я сказал ему, что по дружбе помогал Ширяевой в ее собственном расследовании, признал тот факт, что убийство судьи для меня очевидно. Что бы он ни доложил начальству, к делу все равно не придерешься. Что будем делать дальше, шеф? Мы вытянули на себя стаю волков.
– Здесь я вижу обоюдный интерес, – сказал Волков после непродолжительного раздумья. – Именно потому, что материалами дела заинтересовалась ФСБ.
Для чего они копаются – не хочу никого обидеть – в обычном криминале? А потому, мне кажется, что эта история имеет продолжение, и ниточка тянется в органы госбезопасности. В общем-то, я понял, им выгодно, если мы закроем дело судьи с определением «самоубийство». В противном случае тебя заставили бы отчитаться по каждому протоколу. А так с тобой просто поговорили, удостоверились – заметь: удостоверились – в убийстве Ширяевой.
– Тогда сам собой напрашивается вопрос: выгоден для них сам факт смерти Валентины? Или им до лампочки? Как бы они себя повели, если бы мы оставили все как есть?
Волков неопределенно пожал плечами.
– Подождем еще два дня, – сказал он, – и будем вытаскивать Валентину в свет.
Органы прокуратуры имеют четкую иерархию.
Волков принял на себя большую ответственность, не доложив о своих неординарных шагах вышестоящему начальству. Хотя, с другой стороны, ведя расследование, имел право хранить их в секрете во избежание любой огласки.
Пока Валентина была не в состоянии описать внешность убийц, ни о каких оперативно-розыскных мероприятиях речи идти не может. Дальше предстояло не надеяться на ошибки преступников, а заставить их самих сделать ошибку. Они активизируются, когда узнают, что судья осталась жива, видела и может опознать убийц. Жаль, что до этого момента время прошло впустую. Хотя... Визит комитетчика – это результат работы серого вещества прокурора города и следователя по особо важным делам.
72
К четырем часам вечера следующего дня на руках у Рожнова были весьма любопытные документы.
В частности, его заинтересовал депутатский запрос Воропаева на имя прокурора города Юрьева. Прокурор Волков снял с запроса ксерокопию и переправил ее следователю районного отделения милиции, который вел дело об изнасиловании, и тот приобщил ее к делу. Рожнов затребовал всю информацию на депутата и получил ее оперативно. В досье на Воропаева, бывшего председателя правления московского банка «Гарант», полковника заинтересовали связи депутата.
Оказалось, что родной брат Воропаева Анатолий тесно связан с лидером юрьевской группировки «киевлян». В 1991 году Анатолий Николаевич был осужден по статье 93 УК РСФСР (хищение, совершенное путем мошенничества) на четыре года. В мае 1998 года Федеральной службой безопасности был зафиксирован телефонный разговор между Воропаевым И.Н. и Курлычкиным С.С. Последний обещал выплатить депутату сто пятьдесят тысяч долларов. Причины выплаты обещанной суммы, как и факта передачи денег, выявлено не было.
Рожнов занимался не своим делом, но на данном этапе он мог себе позволить это – дефицита времени не было. К тому же кое-кто из лидеров «киевлян» так или иначе был потенциальным «клиентом». Начальство согласилось, что работа Рожнова не пройдет впустую, и он действовал вполне официально. Но у него был свой интерес в этом деле.
Михаил Константинович, держа нити расследования в своих руках, надеялся выйти на след некоего Василия Олимпийского, которого перед смертью упомянул Яцкевич. История с Андреем выбила полковника из колеи, заставила нервничать: Яцек практически был в курсе всех дел, знал, чем занимается Рожнов, кого использует в своей грязной игре. Однако ни картотеки, ни электронные библиотеки, ни работа с людьми не подвинули Рожнова вперед. Сплошное топтание на месте, удрученно думал он, проклиная покойного Яцкевича. Порой ему казалось, что Андрей напоследок таким вот оригинальным образом просто подшутил на Белоноговым.
Полковник продолжал поиски Васи Олимпийского по своим каналам, но решил и получше познакомиться с юрьевскими делами, очертить круг людей, с которыми могли общаться Яцкевич и судья Ширяева.
Так же, как и прокурор Волков, полковник пришел к выводу, что запрос депутата Воропаева был сделан второпях и под давлением.
– Складно, – кивнула Архипова, которой и адресовалось это откровение. – А еще варианты у тебя есть?
– У меня есть варианты, но мне понравился этот, – с долей самодовольства ответил Рожнов. Он умело играл роль, видел себя как бы со стороны и не мог не любоваться собой. – Итак, запрос Воропаева подтверждает, что Ширяевой заинтересовались всерьез, а стало быть, заявления сначала Белоногова, а потом и Олега Шустова постепенно подтверждаются.
Перед Архиповой полковник грамотно отрабатывал визит Шустова. Махни он на все рукой, это выглядело бы подозрительно, так как Рожнов не сомневался, что Ирина доложила о визите командира спецгруппы вышестоящему начальству.
Он отложил в сторону копии документов из дела об изнасиловании, передал их Архиповой, а сам взялся за изучение бумаг, касающихся самоубийства Ширяевой. Это его действительно интересовало. Ознакомившись с заключением судебного медика, полковник, теребя мочку уха, надолго задумался. Ирина взяла со стола документы и внимательно прочла их.
– Все говорит за то, что судья действительно повесилась, – высказался полковник, – но довольно четко прослеживается ход расследования, при котором делается акцент на обнаруженном в квартире Ширяевой пособии по групповой психотерапии. Улавливаешь логику следователя прокуратуры? – спросил он. Спросил потому, что такой факт мимо опытной Архиповой вряд ли проскочит. И опередил ее.
Логика Маргелова выглядела убедительно, чему Рожнов не мог не порадоваться. Итак, почерпнутые из пособия знания подвигли судью к индивидуальному подходу или самолечению. Достаточно сложная книга дала ей лишь поверхностное представление о методах лечения, что способствовало душевному срыву, а затем подтолкнуло к мысли о самоубийстве.
Нельзя забывать, что всему этому предшествовало трагическое событие, нанесшее Ширяевой душевную травму, которую та пыталась залечить с помощью сеансов психотерапии. Выводы следователя были подтверждены мнением эксперта-психолога, который не отрицал, что самолечение могло привести к самоубийству.
– Если следователь фабрикует дело, – ответила Архипова, – то он достаточно хорошо осведомлен о сеансах групповой психотерапии.
– Или, – добавил Рожнов, – по крайней мере, должен знать о существовании практического руководства в квартире Ширяевой. Иначе как объяснить столь короткие сроки, в которые уложилось следствие?
– Если только эта злосчастная книга не лежала в ногах умершей. – Ирина неотрывно смотрела на начальника.
Рожнов понял ее мысль. Насчет Архиповой он не ошибся, она действительно ловила все на лету.
– Так-так, посмотрим. – Он пробежал глазами несколько листов из дела и нашел то, что искал. – Ты совершенно права, книга была обнаружена в книжном шкафу при повторном осмотре места происшествия.
– Вот здесь следователь явно прокололся. Разговор по душам ничего не дает, а вот промашка следователя, заметь, Михаил, как документ может сослужить нам службу и принести ему вред.
– Это как повернуть, – заметил с улыбкой Рожнов.
Скорее всего, прикинул полковник, между первым и вторым осмотром произошли события, которые и натолкнули Маргелова на определенную мысль: он искал то, что хотел найти. Даже если этой вещи и не было в квартире судьи.
Интересно, подумал Рожнов, очень интересно.
Как опытный следователь, он почувствовал, что они с Ириной не ошибаются. Осталось только, чтобы кто-то подтвердил их выводы.
73
Владимир Тетерин проснулся в своей кровати около восьми утра. Голова раскалывалась, однако он не собирался похмеляться. Выпил ледяного соку и вернулся в постель к подруге, с которой они жили вот уже около месяца. Тетерин сам себе удивлялся: так и привыкнуть можно.
Он лег на спину и тут же уснул. Ровно полминуты его дыхание было ровным, почти неслышным, но вот в его носоглотке словно что-то сломалось, и из нее стал вырываться громкий храп.
В первую или во вторую ночь сожительница разбудила его:
– Вова, ты храпишь. Перевернись на бок.
Тетерин поиграл желваками, прикидывая, попросить эту наглую телку убраться или лично выкинуть?
В окно. Но ограничился лишь коротким замечанием:
– Еще раз разбудишь, получишь по тыкве, поняла?
Она слушала храп приятеля и подгоняла стрелки часов: скорее бы он проснулся и... убрался из квартиры.
Слава богу, у него нет физиологической привычки заниматься сексом по утрам, а только вечерами, когда он выпивает и затаскивает ее в постель. Обычно он пыхтел, словно таскал мешки с сахаром, заставлял ее кричать в кульминационные моменты, сам громко вскрикивал, минуту-другую отдыхал, потом перебирал кнопки пульта многоканального ресивера, отыскивая спортивные передачи. И снова пил, теперь уже не обращая на подругу никакого внимания.
Наконец Тетерин проснулся окончательно. Уходя из дома, подхватил со стола барсетку, бросил взгляд на девушку: пожалуй, пора ее выгонять, чем-то она уже начала раздражать. Он так и не определил, чем, скорее всего тем, что уже освоилась в его квартире, чувствуя себя хозяйкой. Один раз даже попыталась поцеловать его, когда он уходил. Вроде бы ничего особенного, но такое поведение обычной шлюхи ему не нравилось.
Живот под майкой колыхался, когда Тетерин сбегал по ступенькам. Яркое солнце брызнуло в глаза, он надел темные очки и провел рукой по волосам – от затылка ко лбу, чтобы короткие волосы встали ершиком.
Путь его был недолог, в пятидесяти метрах от подъезда стоял кирпичный гараж.
Тетерин прошел мимо вишневой «восьмерки», стоявшей в двадцати метрах от гаража, и открыл первый замок – творение слесаря шестого разряда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47