Вернее, остальные еще хуже. А на ту, в ко
торой на работу хожу, я третьего дня кофе пролила и до химчистки еще не дое
хала.
Ч Как хочешь, Ч сказала Алина решительно, Ч но в этой идти нельзя.
У нее были свои, отличные от Марусиных, понятия о жизни и о том, в чем можно,
а в чем нельзя идти на светский раут, коим ей представлялась встреча с одн
оклассниками. Маруся ее за это не осуждала.
Они дружили… сколько же?., лет двадцать, наверное, и столько же лет расходи
лись во взглядах на окружающую действительность. Их дружбе это нискольк
о не мешало, вопреки научным представлениям о невозможности “женской др
ужбы” вообще и о дружбе двух столь разных особей женского пола, как Алина
и Маруся, в частности.
Алина окончила очень престижный, блатной и еще черт знает какой Институт
международных отношений и процветала в должности генеральной директо
рши рекламного агентства.
Маруся пять лет уныло тянула лямку в МАИ, еле-еле дотянув до диплома, ни дн
я по специальности не работала и вполне удовлетворилась ролью секретар
ши при большом начальнике. Начальник был редкостный хам и самодур, но выб
ора у Маруси не было. Ей нужно было добывать пропитание себе и Федору, а на
Алинины предложения о трудоустройстве под ее начало Маруся не соглашал
ась. Работать кое-как она не умела, а проводить в офисе по двадцать часов, к
ак Алина, не могла. Из-за Федора.
Ч Мань, не тряси ты головой, ей-богу! Мало того, что юбка Ч дерьмо, будет ещ
е на голове овин!
Ч Да ладно, уже все нормально. Хватит. И опаздываю я!
Ч Ничего, опоздаешь. На такие мероприятия приходить вовремя неприлично
.
Ч Это у вас там, в верхах, приходить вовремя неприлично, а в наших низах то
лько вовремя и приходить. Опоздаешь, все без тебя съедят и выпьют…
Алина засмеялась и дернула Марусю за волосы.
Ч Не переживай. Мы с Федором что-нибудь организуем. В смысле съесть и вып
ить.
Ч Алин, Ч сказала Маруся серьезно, Ч спасибо тебе, конечно, но ты его вс
е же в “Седьмой континент” не таскай. Он же еще не понимает ничего. Мне пот
ом ему объяснять разницу в нашем материальном положении Ч себе дороже…

Ч Все он понимает, Ч буркнула Алина и пустила в Марусину голову длинную
струю лака.
Она как раз собиралась повезти Федора в этот дурацкий “Седьмой континен
т”. Федор любил мороженое с орехами, и тоненькие копченые колбаски, и свеж
ие огурцы, и огромные красные яблоки, а ей нравилось доставлять ему удово
льствие. В конце концов, у них был один ребенок на двоих, и это именно она де
сять лет назад не разрешила Марусе сделать аборт. Иначе не было бы сейчас
никакого Федора…
Ч Готово! Ч объявила Алина, недовольная собственными мыслями, и отступ
ила на шаг, чтобы полюбоваться на преображенную Марусину голову, Ч може
шь напяливать свою суперюбку!
Маруся была уже в дверях, когда подруга крикнула из кухни:
Ч Мы за тобой заедем! Во сколько там все заканчивается? В девять, как в дет
ском саду?!
Ч Вроде в девять, Ч пропыхтела Маруся. Она завязывала ботинки, и говори
ть ей было неудобно. Ч Спасибо, Алин! Только в “Седьмой континент” вы все
равно…
Ч Ладно-ладно, Ч появляясь в дверях, сказала та. В руке у нее была морков
ка. Ч Все ясно, не надрывайся.
Маруся посмотрела на нее и вздохнула. Ей было совершенно ясно, что подруг
а все сделает по-своему, включая заезд в этот чертов “Седьмой континент”.

Ч Так мы тебя заберем! Ч крикнула Алина ей вслед, когда она уже сбегала п
о лестнице, и эхо ее голоса отразилось от влажных подъездных стен и, как мя
ч, поскакало впереди Маруси. Ч Ты в случае чего нас подожди!..
Ч Ладно! Ч Маруся, навалившись, распахнула тяжеленную подъездную двер
ь. Ветер взметнул “особую” прядь так, как будто она вовсе не была особой, и
Маруся поняла, что все старания пошли прахом. Ну, если еще не пошли, то к мом
енту появления в школе обязательно пойдут Ч на улице было сыро и ветрен
о.
Вот, черт побери, везение!.. Когда она уходила с работы, было тихо, ни дождя, н
и ветра. А лучшая подруга Алина отродясь не знала, какое на дворе время год
а Ч в ее машине климатические условия всегда были одинаково прекрасным
и, и она, формируя Марусину прическу, ветер и дождь не учитывала. Жалко, что
в кармане плаща нет никакого пакетика, приготовленного для хлеба. Его вп
олне можно было бы пристроить на голову, а при подходе к школе снять.
Перед ее мысленным взором моментально появилась она сама с целлофановы
м пакетом на голове, и Маруся громко захохотала, напугав какого-то смирно
го дяденьку, тащившего огромную сумку, из которой свисали перья зеленого
лука. Дяденька дико на нее взглянул и переметнулся на другую сторону тро
туара. Наверное, решил, что Маруся имеет виды на его сумку с луком.
Да ладно. Черт с ней, с прической. Конечно, жалко Алинкиных усилий, а больше
ничего не жалко. Что с прической, что без прически Ч один черт: Маруся Сур
кова была и осталась неинтересной серой мышью, сгорбившейся на задней па
рте. Серый чулок. Отличница.
Моль облезлая, так ее дразнили классе в шестом, наверное. К десятому сжали
лись и дразнить перестали, но к этому времени Маруся уже сама была соверш
енно твердо уверена, что она “облезлая моль” и “серая мышь”. Непонятно, по
мешала ей в жизни именно эта уверенность или помешало что-то вовсе друго
е, но как-то ничего у нее не складывалось так, как хотелось в юности.
В далекой юности, когда ее дразнили “облезлой молью” и “серой мышью”.
Человек на противоположном тротуаре замедлил шаг и пропустил ее вперед.
Сумка мешала ему, и было очень непривычно держать в руках что-то объемное
и неудобное, да еще эти луковые перья!..
В местной школе сегодня торжественный вечер. Она тоже направляется туда
. Поспешает. Бережет прическу. И шлейф заморских духов летит за ней в сыром
и плотном воздухе. Он уже встретил не одну такую поспешающую барышню, пок
а таскался с этой идиотской сумкой вокруг этой идиотской школы.
Сегодня у всех были дела поблизости от школы. И у него тоже.
Не удержавшись, он сунул руку в недра влажного и холодного сумочного ней
лона, под луковые перья, и нащупал удобно и плотно лежащее вороненое тело
пистолета. Под курткой пистолет ему мешал. В сумке ему тоже не место, но он
потом его поудобнее переложит.
Неизвестно, как все остальные, а он свое сегодняшнее дело обязательно сд
елает.
Один выстрел. Только и всего.


* * *

Ч Смотри, смотри Ч неужели это Потапов приехал?!
Ч Где?! Где Потапов?!
Ч Да тише ты, не ори!
Ч Да вон смотри! Ты что, не узнаешь его?!
Ч А мне тоже говорили, что он будет, но я даже…
Ч Он же ни разу не приезжал за все пятнадцать лет!..
Ч А зачем ему приезжать, на тебя посмотреть, что ли?
Ч Да тихо, говорю же!.. Неприлично, вы что, не понимаете?!
Ч Да ладно, можно подумать, что он нас слышит! Ему до нас и дела-то никаког
о нет!
Ч Ему, может, и нет, а охране есть! Вон косится!.. Моментально в морду даст!
Потапов услышал, как охранник за его спиной тихонько хмыкнул. Такие диал
оги-монологи, а также более широкоформатные обсуждения Ч с тем или иным
отклонением от услышанного текста они выслушивали регулярно.
У Совета Федерации. У родного министерства. В концертном зале “Россия”, к
огда Потапов посещал “Песню года”. Сам бы он никогда в жизни туда не пошел
, но его матери хотелось…
Ч Возвращайся в машину, Ч сказал Потапов охраннику, Ч говорил же я, неч
его со мной таскаться!..
Ч Положено, Дмитрий Юрьевич, Ч пробормотал из-за его плеча охранник.
Уходить в машину ему не хотелось. Что там делать в этой машине! Три часа кр
яду кроссворды разгадывать? От радио уже башка трещит, и от кроссвордов в
глазах темно. Развлечений никаких. И министр какой-то чудной Ч за руль но
ровит сам сесть, охрану все время по домам отправляет. Никакого уважения
к статусу. Вот прежний министр был!.. Тот… да. Тот посерьезней был начальни
к. В его присутствии даже сидеть нельзя было. А этот… Что за начальник! Так,
мелюзга какая-то.
Впрочем, охрана относилась к Потапову неплохо. Он не слишком их загружал,
вернее, совсем не загружал, всегда отпускал, если они отпрашивались “по д
елам”, по ночам почти никогда не шлялся, если застревал в ресторанах и на б
анкетах, предупреждал или вообще отправлял по домам, хоть это было и “не п
оложено”.
Потапов поднялся на школьное крыльцо Ч жидкая толпа курящих разом пове
рнула головы в его сторону, и разговоры все смолкли, и глаза загорелись, и,
словно ветерок, потянулась с той стороны тоненькая, но весьма осязаемая
струйка любопытства.
Ох-хо-хо…
Именно за это Потапов ненавидел свою работу.
Он был растиражирован “средствами массовой информации” до такой степе
ни, что подчас не знал, где он сам, настоящий Потапов, а где выдуманный этим
и самыми растреклятыми “средствами”. Да еще охрана, доставшаяся ему в на
следство от его предшественника, по слухам, человека строгого, но справе
дливого, вполне осознающего два своих места Ч место под солнцем и место
в истории родной державы!
Потапов свое место в истории пока не осознавал и смутно подозревал, что н
е осознает никогда, по крайней мере, в такой степени, когда требовалась ли
чная охрана, два сменных шофера, отдельная буфетчица с отдельными бутерб
родами, отдельная дорога на отдельную дачу за отдельным забором и так да
лее.
Не то чтобы Потапов был воинствующий демократ или член секты по борьбе с
привилегиями, просто у него имелись в наличии… здравый смысл и чувство ю
мора, нахально вылезавшее как раз в тот момент, когда он был уже почти гото
в осознать это самое собственное место в истории. Чувство юмора мешало е
го осознанию, и оно опять откладывалось на неопределенный срок.
Потапов неприязненно покосился на смолкшую толпу, не зная, то ли ему здор
оваться, то ли не здороваться Ч знакомых лиц он там пока не видел.
Господи, зачем его понесло в эту школу, на эту “встречу друзей”! Дел на раб
оте особенных не было, сидел бы сейчас на даче, пил пиво и телевизор смотре
л! Или к родителям бы съездил! И Зоя должна звонить. Она уже дома и, наверное
, гадает, где он сейчас, ее драгоценный Потапов, какие важные государствен
ные вопросы решает…
Ч Здравствуйте, Дмитрий Юрьевич, Ч неестественным голосом поздоровал
ся с ним кто-то из толпы.
Ч Здравствуйте, Ч буркнул он. Охранник распахнул перед ним облезлую шк
ольную дверь.
Это еще школьное начальство не знает, что приехал “сам Потапов”. Сейчас у
знает, будет Потапову веселье. До конца жизни хватит воспоминаний.
Всю неделю в его приемную звонили дамы из комитета, занятого подготовкой
этой никому не нужной встречи. Он так понял, что это какие-то его бывшие од
ноклассницы. Фамилий он не знал, да они, наверное, сто раз поменялись, эти ф
амилии. Помощник Анатолий Николаевич несколько раз спрашивал шефа, гото
виться им к мероприятию или нет, а Потапов все тянул и мямлил, и помощник р
ешил в конце концов, что шеф не поедет. Дмитрий и сам не знал, что на него наш
ло, почему ему захотелось поехать. Помощник был не в курсе его ностальгич
еских переживаний, и потому к мероприятию не приготовились. Торжественн
ой встречи с представителями районной администрации, первоклассниками
, цветами, неизменным шатким микрофоном и коричневой трибуной в актовом
зале не планировалось.
Сейчас все будет. И микрофон, и трибуна, и тетки из районной администрации.

Потапов с тоской оглянулся на охранника. Может, назад повернуть, пока не п
оздно? К телевизору, холодильнику с пивом и Зое?
Охранник поймал его взгляд и, кажется, обо всем догадался. Он был неглупый
, молодой, отлично выученный и привыкший к обществу “сильных мира сего”. Е
му были хорошо знакомы их начальственные эмоции и переживания, он отличн
о умел их классифицировать и сейчас совершенно безошибочно определил, ч
то шефу маятно и неловко и до смерти охота все отменить.
Ну, так и что же? За чем дело стало?
Он так придержал перед Потаповым вторую дверь Ч из холодного тамбура в
теплое школьное нутро, Ч что было непонятно, то ли он пропускает его впер
ед, то ли, наоборот, готов выскочить следом за ним обратно на улицу.
От позорного бегства Потапова удержала только мысль о жидкой толпе на кр
ыльце, которая, как только он скрылся за первой дверью, загомонила, захохо
тала, зашевелилась, и он выловил из общего шума несколько раз повторившу
юся собственную фамилию.
Не пойдет он обратно. Конечно, ему нет до них никакого дела, но все же обрат
но он не пойдет. Не маленький.
Ему было лет десять, когда однажды на горке его закидали снежками. Отец на
учил его лепить и кидать снежки Ч очень метко. Наивный десятилетний Дим
а притащился на горку вместе со своими облезлыми санками и сразу затесал
ся в толпу чужих мальчишек, которые бросались снежками. Потапов тоже ста
л бросаться Ч и несколько раз попал. Почему они на него ополчились, было н
епонятно, наверное, именно потому, что он оказался самым метким, только оч
ень быстро он очутился один под лавиной жестких ледяных комьев, которые
летели ему в голову, в живот, в лицо, за шиворот. Он даже дышать не мог, не то, ч
то сопротивляться, хотя поначалу ему было весело, и он бодро бросал снежк
и в ответ. Потом ему уже не было весело, и стало очень больно, и неизвестно о
ткуда взявшиеся слезы булькали почему-то в животе, грозя перелиться чер
ез край и затопить горло и глаза, а этого гордый Потапов допустить никак н
е мог. Мальчишки быстро вошли во вкус и швыряли куски льда и снега прямо ем
у в лицо; стоя всего в двух шагах, и Дима понял, что нужно бежать, спасаться,
но бежать ему не позволяла гордость.
С работы шел отец, увидал пропадавшего ни за грош сына и моментально спас
его, разогнав осатаневших мальчишек.
“Ты что, Митька?! Ч сильно прижав его к куртке, спросил отец. Куртка снаруж
и была очень холодной и славно пахла отцом и морозом.
1 2 3 4 5 6 7