VadikV


41
Татьяна Устинова: «Больш
ое зло и мелкие пакости»


Татьяна Устинова
Большое зло и мелкие пакости




«Татьяна Устинова. Большое зло и мелкие п
акости»: ЭКСМО; Москва; 2003
ISBN 5-04-010280-1

Аннотация

Министр по делам печати и инфор
мации Потапов решил поехать на вечер бывших выпускников неожиданно для
себя. Просто рано освободился. Он пожалел о своем идиотском порыве сразу,
как только в школе поднялся переполох вокруг его особы. После вечера он в
ышел на школьный двор следом за Марусей Сурковой, у которой когда-то спис
ывал. И тут раздался хлопок, и Маня упала. Потапов подхватил ее из лужи кро
ви и, не слыша криков охранника, повез в Склифосовского. Он был уверен, что
пуля предназначалась ему. Странно, но кто мог знать, что он поедет в школу?
Вот и следователь считает, что покушались именно на Марусю. Только
кому она нужна?


Татьяна УСТИНОВА
БОЛЬШОЕ ЗЛО И МЕЛКИЕ ПАКОСТИ

“Самый верный способ получит
ь ответ Ч это задать вопрос”.
Ирландская поговорка

* * *

Толпа, высыпавшая на школьный двор и разом заполнившая его, была довольн
о многочисленной. Бывшие выпускники еще что-то договаривали друг другу,
курили и хохотали. Жидкий свет уличных фонарей разгонял темноту только с
середины асфальтового пятачка, на котором толпился народ, а за чахлыми к
устиками живой изгороди, которую с маниакальным упорством пыталась выр
астить бессменная “ботаничка”, колыхалась плотная мартовская темень. Ш
кола сверху донизу сияла непривычными для этого часа огнями, но они не ра
згоняли, а уплотняли окружающую тьму.
Можно работать. Никто ничего не заметит.
Пистолет лежал в ладони легко и удобно. Кожа чувствовала привычные шерох
оватости металла, и это было как бы знаком того, что работа будет сделана х
орошо.
Еще секунд сорок. Пусть с крыльца спустятся все, кто там застрял. Чем больш
е народу, тем лучше, удобнее.
У ворот много машин. Это тоже неплохо. Декорации должны быть как можно бол
ее значительными, тогда они отвлекают на себя внимание, и само действие у
же мало кого интересует.
Водитель “Мерседеса”, который был припаркован ближе всех, запустил двиг
атель, очевидно, заметив хозяина.
Значит, осталось совсем немного.
Раз. Два. Три…
Ч Ну что? Ты уезжаешь или остаешься?
Ч Как остаешься? А что, кто-нибудь остается?
Ч Ну конечно! Только что договаривались в бар пойти, посидеть еще немног
о. Время-то…
Ч Ребята, ну что мы решили?
Ч Дин, ты с нами или уезжаешь?
Ч Я даже не знаю, я домой собиралась…
Ч Вовка, а ты?
Ч А Димка Лазаренко где?.. Он тоже вроде собирался!
…шесть, семь, восемь…
До десяти.
Помешал резкий, неучтенный в плане операции звук.
За спиной затормозила машина, хлопнула дверь, и пришлось оглянуться, что
бы посмотреть, что происходит.
Широкозадая и кургузая “Тойота” остановилась прямо посреди проезжей ч
асти. Пассажирская дверь распахнулась, из нее деловито выбирался мальчи
шка. Кто-то руководил им с водительской стороны, из-за машины не было видн
о, кто именно.
Ч Федор, не беги через дорогу! Сначала посмотри! Не спеши, ты слышишь меня
или нет?!
Ч Да я ее уже вижу!
Ч Где?
Ч Вон она! Мама! Ма-ам!
Ч Федор, я здесь!
Так. Этого не должно быть. Никаких детей тут быть не должно. Сейчас он побе
жит, и вся работа сорвется, а второго такого случая может не представитьс
я.
Сейчас.
Пистолет как будто потяжелел в руке. И стал очень горячим.
Ч Так что, ребята? Кто куда идет?
Ч Да мы вот собираемся…
Ч Дмитрий Юрьевич, спасибо вам большое за то, что вы нашли время…
Выстрел был почти неслышен Ч резкий хлопок, и только. Расчет был правиль
ный. Никто ничего не понял. И все-таки в последний момент помешал этот чер
тов мальчишка. Рука дрогнула, не подчиняясь.
Ч Ма-ам!
Толпа внезапно как-то странно шарахнулась, подалась куда-то, и в ее сердц
евине начал закручиваться вопль. И в этот вопль, как в центр смерча, стало
затягивать все Ч смех, говор, урчание двигателей, припадочные моргания
фонаря на столбе… И от “Мерседеса” уже кто-то бежал, на ходу доставая пист
олет, и вопль перерос в визг, и люди бросились врассыпную, как при бомбежке
.
Только одна скрюченная фигура осталась на освещенном асфальтовом пята
чке.
Вокруг нее растекалась черная лужа, и ей некуда и незачем было бежать.


* * *

Коридор все сужался, и стены наваливались, мешая дышать. Пыльная и сухая т
руба, по которой скользила рука, становилась все горячее, и страшно было, ч
то в темноте рука может наткнуться на что-то еще, кроме этой трубы, но нево
зможно было убрать руку, оторваться от горячей металлической твердости.
Тогда не осталось бы ничего, что пока еще сдерживало панику, скрученную в
тугую и колкую спираль где-то ниже горла. Если дать ей развернуться, она в
ыхлестнет наружу, ударит, проткнет насквозь, и тогда Ч все. Конец.
Нужно дойти. Осталось совсем немного. Нет. Это вранье. Никто не знает, мног
о ли еще осталось, но выхода нет, все равно нужно дойти.
А если уже некуда идти? А если стены надвинутся так, что придется ползти, з
адевая черепом за каменный потолок, а потом уже будет не выбраться? И конч
ится воздух, и жаркая темнота вползет в голову, в легкие и пожрет то прохла
дное и свободное, что там еще осталось?! А осталось там совсем немного. Воз
вращаться нельзя. И нельзя посмотреть назад.
Пот тек по лбу, скатывался за воротник и противно высыхал за ухом.
Нет. Не дойти. Стены все ближе, воздуха все меньше, труба все горячей, волос
ы скользят по близкому душному потолку.
Сейчас ударит развернувшаяся спираль паники, и тогда Ч все.
Зачем, зачем?! Как все бессмысленно, и как все глупо!
Плечи одновременно коснулись стен, трясущаяся рука внезапно нащупала ч
то-то странное, явно не металлическое, высохшее, но бывшее когда-то живым,
как скальп индейца, и паника наконец ударила.
Крик сгустился из черной духоты, а вовсе не был порождением измученных г
орящих легких. Крик толкнулся в уши, проткнул их насквозь, ворвался в мозг
и затопил его до краев.
Какое-то время крик существовал как будто сам по себе, снаружи, а потом он
оборвался.
И тогда стало еще страшнее.

За три часа до происшествия

Ч И чего тебя туда несет? Ч Алина качала ногой, облитой черной тканью ко
лготок. Нога была хороша. Колготки Ч “Омса, серия велюр” Ч тоже ничего. О
фисная юбка Ч все как полагается, английский кашемир до середины колена
Ч на этот раз была легкомысленно задрана и открывала ровную, розовую да
же под чернилами колготок гладкость Алининого бедра. Время от времени, с
тряхивая пепел с невиданной тонкости пахитоски, Алина с удовольствием п
осматривала на собственную качающуюся ногу.
Ч Ну что ты там будешь делать? Встреча одноклассников! За каким чертом он
и тебе сдались, эти одноклассники! Чего ты там не видала?!
Маруся укладывала волосы феном перед раздвижным трехстворчатым зеркал
ом и от нетерпения мотала головой, отцепляя от волос постоянно путавшуюс
я в них щетку. Из одежды на ней были только трусы, а все остальное еще предс
тояло найти, напялить, оценить, одобрить или отвергнуть.
Нелегкая задача. Особенно когда “до бала” осталось двадцать минут. Впроч
ем, все как всегда.
Ч Лучше дай мне лак, Ч Маруся накрутила на щетку очередную прядь и реши
ла, что ее хорошо бы обильно полить лаком. По задумке прядь должна была изя
щно спадать, или, как это называла Алина, “струиться”, со лба на висок, и пот
ому ей отводилась особая роль и, соответственно, требовалась особа
я форма.
Пошарив рукой и что-то, с грохотом свалив с утлого столика, Алина сунула в
ладонь подруге холодный длинный баллон.
Ч На. Подавись своим лаком. Я бы ни за что не пошла.
Ч Ты и не идешь, Ч сообщила Маруся резонно.
Ч А ты зачем идешь?
Маруся зажала баллон между колен и проворно схватила с подставки фен.
Алина пилила ее всю неделю. Как только узнала, что она собирается на “встр
ечу друзей”, так принялась ее пилить усердно и методично, день за днем. Мар
уся вздыхала и отмалчивалась, по опыту зная, что такая тактика единствен
но верная. Если начать Алине возражать Ч хлопот не оберешься. И главное, в
се равно все останутся при своем мнении.
Ч Алин, я сто лет нигде не была, а тут вполне законный повод. Встреча выпус
кников.
Ч Ну да, Ч согласилась та и с силой смяла в пепельнице остатки своей нев
иданной пахитоски, Ч повод. Не я ль тебя, душеньку, приглашала на прошлой
неделе на презентацию этих… как они… ну, которые мебель продают… как же…
Впрочем, хрен с ними. У них все как у людей было, в “Мариотте”, с хорошей едой
, с певцами и певицами, с увеселениями, с развозом! Что ж ты не пошла?
Ч Алин, ну в какой еще “Мариотт” я пойду людей смешить! У меня один выходн
ой костюм. Я его в девяносто шестом году купила на рынке в ЦСКА.
Ч Мы его вместе купили, Ч буркнула Алина и, соскочив со стола, подошла и в
зяла у Маруси фен, Ч стой, не вертись, я тебе чуть-чуть поправлю…
Ч Ма-ам! Ч прогудел из соседней комнаты Федор. Ч Мам, ты не знаешь, где мо
й английский?
Ч В кухне на подоконнике, Ч тут же отрапортовала Маруся. Ч Если ты буде
шь по всему дому разбрасывать свои веши, я…
Ч Знаю, знаю, Ч сообщил Федор уже из коридора, Ч ты все соберешь и выбро
сишь в мусорное ведро. Только я все равно и из ведра достану.
Ч А ты что, математику уже сделал?
Ч Да-а…
Ч Что-то я сомневаюсь. Алин…
Ч Ну конечно, Ч перебила подруга, накручивая на щетку следующую прядь,
Ч первый раз, что ли!.. Математику проверим, английский согласуем, новые с
лова выпишем, старые повторим и только после этого станем в дурака играт
ь!
Ч А может, сначала в дурака, а потом английский согласуем? Ч спросил Фед
ор лукаво и сунул в дверь круглую башку.
Федору на днях стукнуло девять. Он был очень самостоятельным, несколько
рассеянным мальчиком, обладал превосходным чувством юмора и учился на о
дни пятерки. Во-первых, потому, что это было легко, а во-вторых, потому, что е
му нравилось доставлять удовольствие матери.
Ч Брысь! Ч шикнула на Федора Алина. Ч Не нервируй родительницу, а то она
сейчас вообще никуда не пойдет, останется с нами английский учить.
Ч Нет уж, пусть идет! Ч перепугался Федор за дверью, и они засмеялись.
Алина выключила фен и стала осторожно и продуманно распределять по Мару
синой голове только что сформированные пряди. Услышав, что в соседней ко
мнате Федор, повздыхав, придвинул стул к столу, она попросила жалобно:
Ч Мань, я тебя умоляю, ты хоть с ним не разговаривай, что ли!.. Хот
я, может, его вовсе и не будет.
Жалобный тон совершенно не шел ей, как будто она по ошибке нацепила одежд
у с чужого плеча, но Маруся была благодарна ей за заботу.
Ч Ну, конечно, может, и не будет, Ч проговорила она успокаивающе, Ч что т
ы сама извелась и меня извела?! Я же не ради него иду! Все давно прошло, мне д
аже не интересно, будет он там или не будет.
Ч Я знаю! Ч возразила Алина, возвращаясь к прежнему энергичному тону.
Ч Я все знаю, дорогая! Конечно, ты идешь не из-за него, но как только его уви
дишь, сразу сиганешь в какой-нибудь угол и там до конца вечера протрясешь
ся. А я потом тебя буду коньяком отпаивать.
Ч Не хочу слушать никаких твоих выдумок, Ч сказала Маруся холодно, и Ал
ина посмотрела на нее с жалостью.
Десять лет назад, на таком же вечере Маруся Суркова повстречалась с бывш
им одноклассником Димочкой Лазаренко. Как водится, “после долгой разлук
и”.
“Разлука” длилась пять лет, прошедших после окончания школы, и за эти пят
ь лет Маруся ни про какого Димочку ни разу не вспомнила. Почему-то на этой
встрече Димочке пришло в голову, что скальп Маруси Сурковой, бывшей отли
чницы, тихони и даже не синего, а “серого чулка”, отлично украсит его колле
кцию женских скальпов, собранную за солидную донжуанскую практику.
Скальп занял почетное место в галерее на удивление скоро, Лазаренко и са
м не ожидал, что добыча окажется такой легкой и… не слишком интересной. Ох
отнику не пришлось часами лежать в засаде, вздрагивать при виде чуть шел
охнувшейся ветки, с замиранием сердца рассматривать еще не заветренные
следы у сердитой горной речки Ч глупая “серая зайчиха” доверчиво выско
чила из леса прямо на сверкающее начищенной сталью дуло.
Димочку такие легкие победы не занимали. Несколько дней он забавлялся те
м, что наблюдал, как дикий зверь становится все более ручным, домашним и ми
лым, как начинает тереться головой о подставленную руку, как преданно за
глядывает в глаза, ожидая похвалы и ласки, как валится в траву, подставляя
беззащитный живот, как приучается выполнять команды, а потом ему все это
надоело, и он зверя застрелил.
Просто взял и застрелил, равнодушно глядя в преданные умильные янтарные
глаза.
Если бы не Федор, доставшийся Марусе от Димочки, вряд ли она пришла бы в се
бя так скоро. А может, и вообще не пришла бы.
Если бы не Федор, который должен был родиться, и не лучшая подруга Алина. С
тех пор прошло десять лет.
За эти десять лет Маруся иногда видела Димочку, но он никогда не видел Мар
усю, и ее лучшей подруге Алине очень хотелось, чтобы все оставалось по-пре
жнему. Она отнюдь не разделяла неожиданно взыгравшее в Марусе желание во
рошить прошлое, и даже боялась его.
Зачем ей понадобилась эта дурацкая встреча с одноклассниками?! Что за ин
терес встречаться с какими-то чужими, полузнакомыми, неинтересными людь
ми? Ладно бы еще нужда заставляла, а так, по собственной воле?! Сама Алина на
зад никогда не оглядывалась, в воспоминаниях не ковырялась и выражение “
жить прошлым” ненавидела.
Ч Ты юбку погладила, мать?
Ч Вчера еще. Вон на кресле висит.
Ч Ты что, наденешь эту юбку?!
Маруся усмехнулась.
Ч Алин, у меня все равно другой нет.
1 2 3 4 5 6 7