— Я коротко оценила рисунки и раздала их на следующее утро. А что, мать Элинор ждала высшей отметки? Для них дети еще слишком малы.
Полин не ответила.
— Ты помнишь, что нарисовала Элинор?
— Нет.
— Значит, на рисунки ты не смотрела?
— Ну конечно, смотрела! Сначала проверила, как они начали рисовать в классе, и сделала подписи внизу. Потом проверила уже готовое задание — достаточно быстро, но внимательно.
— Мать Элинор пришла в слезах, — сообщила Полин. — Вот рисунок Элинор. Взгляни.
Она придвинула ко мне знакомый большой альбом для рисования. Он был открыт, я узнала на странице надпись моим почерком. «Спящая красавица». Элинор неуклюже попыталась повторить подпись. Р она загнула не в ту сторону, второе слово вяло наклонилось к краю листа, словно от усталости. Но рисунок был другой. Совсем не похожий на рисунок ребенка. Его набросали прямо поверх каракулей Элинор. Теперь красавица лежала в тщательно обставленной комнате. Я сразу заметила то, чего не могла увидеть Полин: это была моя комната. Моя спальня. По крайней мере так мне показалось. На стене висела фотография коровы, на углу зеркала — сумочка. Я уже давно собиралась убрать ее, но так и не дошли руки.
А Спящая красавица не спала и вовсе не была Спящей красавицей. На постели лежала я. Во всяком случае, женщина в моих очках. Сама постель напоминала прозекторский стол в морге. Отчасти потому, что мое тело покрывали глубокие разрезы, а внутренние органы и кишки вываливались наружу. Вагина — моя вагина! — была изуродована до неузнаваемости. Меня вдруг затошнило. Желчь подкатила к горлу, но я сумела сглотнуть ее. От едкой горечи я закашлялась, вытащила из кармана платок и вытерла губы. И вернула альбом Полин. Она пристально смотрела на меня.
— Если ты просто неудачно пошутила, лучше скажи мне сразу. Это твоя работа?
Я не ответила. Не нашла слов. Полин постучала по столу, словно пытаясь разбудить меня.
— Зоя, ты понимаешь, в каком ты положении? Чего ты от меня ждешь?
Глаза жгло все сильнее. Лишь бы не заплакать. Я должна быть сильной.
— Вызовите полицию, — выговорила я.
Глава 11
Поначалу Полин сомневалась и отказывалась, но я настояла. Покидать ее кабинет, ничего не предприняв, я не собиралась. Где-то в сумке валялась визитка Карти, но я никак не могла выловить ее трясущимися руками. Полин удивилась, увидев, как я набираю номер, указанный на визитке, — наверное, думала, что я позвоню в службу «999».
— Это уже не первый случай, — объяснила я.
Я попросила позвать Карти. Его не было на месте, поэтому я решила обратиться к Олдему. Едва он взял трубку, меня прорвало. Я твердила, что он должен немедленно приехать сюда, прямо в школу. Олдем согласился лишь после того, как я пригрозила подать официальную жалобу и прибавила еще какую-то угрозу. Я назвала адрес школы и быстро положила трубку. И закурила. Полин попыталась было напомнить, что курить разрешено только в учительской, но я ответила, что у меня экстренный случай.
— Может, вернешься в класс? — спросила она.
— Позже, — ответила я. — Когда поговорю с полицейскими. Хочу узнать, что они скажут. Подожду их здесь.
Последовала тягучая пауза. Полин уставилась на меня, как на непредсказуемого зверя, с которым следует обращаться осторожно. По крайней мере так мне казалось. Я и вправду была напружинена и готова взвиться от любого слова. Наконец Полин пожала плечами.
— Поговорю с миссис Тайт в коридоре, — решила она.
— Да, — почти не слыша ее слов, откликнулась я.
У двери Полин задержалась:
— Так ты говоришь, это сделал кто-то другой?
Я потушила одну сигарету и прикурила другую.
— Да. Это какой-то кошмар. Ужас. Давно пора во всем разобраться.
Полин приоткрыла рот, передумала и оставила меня одну в кабинете. Я потеряла счет времени. Сидела и курила одну сигарету за другой. Нашла на столе газету, но сосредоточиться на чтении не смогла. Наверное, прошло целых полчаса, прежде чем в коридоре послышались голоса и в кабинет вошел Олдем в сопровождении Полин. Она уже успела рассказать ему все, что знала. Здороваться я не стала.
— Слушайте, — я ткнула пальцем в открытый альбом, — это я. А это — точное изображение моей гребаной комнаты со стороны паба.
Видимо, Полин предупредила его, что я взвинчена, поэтому Олдем не сделал мне замечания и не выдал недовольства. Он просто разглядывал рисунок, что-то бормоча себе под нос. Похоже, был ошеломлен.
— Как и где это сделали? — спросил он, подняв голову.
— Откуда мне знать? — Я пыталась взять себя в руки и сосредоточиться. — Альбом лежал в стопке других альбомов. Я собрала их, проверила дома и раздала классу в прошлую пятницу.
— И где они хранились?
— В классе. В прошлую среду я унесла их домой и на следующее утро принесла обратно.
— Вы оставляли их без присмотра?
— Ну разумеется! А вы как думали? Или надо было всю ночь сторожить их?.. Простите! Простите, ради Бога! Просто я... Извините. Дайте подумать. Да, я ходила с друзьями в кино. Отсутствовала часа два или даже три. В тот же день нашла письмо на коврике у порога — я вам о нем рассказывала. Да, первое письмо. То самое, которое я выбросила.
Олдем поморщился и кивнул:
— Ясно. — Он был озадачен и встревожен. В глаза мне он не смотрел. — А когда вы раздали альбомы?
— Говорю же, на следующее утро. Они пролежали у меня только одну ночь. В этом я абсолютно уверена.
— Почему же все стало известно только сейчас? Вмешалась Полин:
— Мать Элинор лишь сегодня утром заглянула в альбом.
— А остальные альбомы? С ними все в порядке? — продолжал расспросы Олдем.
— Не знаю. Вряд ли. Впрочем... Нет, не могу сказать.
— Мы их проверим, — пообещала Полин.
Я снова закурила. У меня колотилось сердце. Казалось, пульс можно нащупать повсюду — на лице, на руках, на ногах.
— Ну, что вы об этом думаете? — спросила я.
— Подождите.
Олдем вынул из кармана мобильник и отошел в угол. Я услышала, как он попросил к телефону инспектора Карти и что-то негромко объяснил. Значит, для кого-то Карти был на месте. До меня доносились обрывки фраз:
— Со Стадлером? Да, с детективом Камероном Стадлером. И Грейс Шиллинг?.. А вы ей позвоните? И пришлите с кем-нибудь дело. Лучше всего с Линн, она это умеет. Да, встретим... Увидимся.
Олдем отключил телефон и повернулся к Полин:
— Вы разрешите мисс Аратюнян ненадолго уехать с нами?
— Конечно, — кивнула Полин и озабоченно посмотрела на меня. — Все хорошо?
— Скоро будет, — пообещал Олдем. — Придется только выполнить обычные формальности. — Он вынул из кармана платок и взял им альбом Элинор. — Идем?
* * *
Через весь Лондон пришлось тащиться очень долго. Сегодня, в пятницу, пробки образовались на каждой улице. Наткнувшись на грузовик, который застрял на повороте, Олдем двинулся в объезд, а потом снова влился в поток транспорта на Боллз-Понд-роуд.
— Мы едем в участок? — спросила я.
— Позднее — может быть, — отозвался он, вполголоса браня водителей. — А сначала — к женщине, которая имеет дело с такими психами.
— А как вам рисунок?
— Вот люди, а?
Я так и не поняла, о чем он — о неизвестном художнике или о старушке, которая еле-еле плелась через дорогу. Смысл его слов от меня ускользнул.
Через час мы выехали на улицу в спальном районе и остановились возле здания, похожего на школу. Однако вывеска сообщала, что это клиника Уэлбека. Девушка в полицейской форме сидела за столом, читая «дело». Увидев нас, она захлопнула папку и протянула ее Олдему.
— Останьтесь здесь, — велел он мне. — С вами побудет констебль Бернетт.
— Просто Линн, — с ободряющей улыбкой сказала мне девушка. У нее были лиловая родинка на щеке и большие глаза. Встреться мы в другой обстановке, она бы мне понравилась.
Я снова закурила, но поскольку курить в помещении было строго запрещено, мы вышли на крыльцо, и Линн робко попросила у меня сигарету. Мне показалось, что она решила закурить за компанию. К счастью для меня, она ни о чем не спрашивала. Минут через десять вернулся Олдем вместе с рослой женщиной в длинном сером пальто. Светлые волосы были небрежно заколоты у нее на макушке. Она несла кожаную папку и холщовую сумку цвета хаки. Судя по виду, она была немногим старше меня — лет тридцать, не больше.
— Мисс Аратюнян, это доктор Шиллинг, — сообщил Олдем.
Мы пожали друг другу руки. Доктор Шиллинг разглядывала меня прищурившись, словно редкостный экземпляр, предназначенный для опытов.
— К сожалению, — заговорила она, — я уже опаздываю, но мы успеем переброситься парой слов.
Меня вдруг охватило отчаяние. Меня протащили через весь город только для того, чтобы представить спешащей куда-то незнакомке!
— Так что вы об этом думаете?
— К этому надо отнестись со всей серьезностью, — заявила доктор Шиллинг, смерив взглядом Олдема. — Точнее, надо было отнестись с самого начала.
— А если это розыгрыш?
— Само собой, розыгрыш, — согласилась она с тревожным видом.
— Но ведь он еще ничего не сделал... то есть физически я не пострадала... — Почему-то мне вдруг захотелось, чтобы вся эта история оказалась чьей-то нелепой, но безобидной выходкой.
— Вот именно, — излишне воодушевленно поддержал Олдем.
— Дело в том, что... — Доктор Шиллинг обращалась скорее к Олдему, чем ко мне. Она сделала паузу, будто собираясь с духом. Интересно, что она скажет? Она сглотнула. — Мисс Аратюнян некому защитить.
— Зовите меня Зоя, — предложила я. — Проще выговорить.
— Зоя, — повторила она, — нам надо как следует поговорить в понедельник утром, встретиться и обсудить все подробности. Я буду ждать вас здесь в девять.
— Я работаю.
— Покамест эта встреча и есть ваша работа, — заявила она. — Мне уже пора... Так вы говорите, на рисунке ваша спальня?
— Я же сказала.
Доктор Шиллинг нетерпеливо и беспокойно переминалась с ноги на ногу. Будь она ученицей из моего класса, я отправила бы ее в туалет.
— У вас есть парень? — спросила она.
— Да, Фред.
— Вы живете вместе?
Я принужденно улыбнулась:
— На ночь он не остается.
— Никогда?
— Да.
— Но вы же с ним близки, так?
— Да, но только до позднего вечера, если вы об этом.
Она повернулась к Олдему.
— Поговорите с ним.
— Если вы подозреваете Фреда, — вмешалась я, — то совершенно напрасно. Он тут ни при чем, потому что... в общем, он не виноват. — Доктор Шиллинг кивнула, но мои слова вряд ли убедили ее. — Кстати, когда в альбоме подменили рисунок, он был в отъезде. Перекапывал сад где-то в Йоркшире, вернулся только на следующий вечер. Его там даже снимали для телевидения, так что алиби у него есть.
— Вы уверены?
— На сто процентов.
— И все-таки поговорите с ним, — велела она Олдему и продолжала, обращаясь ко мне: — Увидимся в понедельник, Зоя. Не хочу пугать вас, но думаю, вам не стоит ночевать одной дома. Дуг! — Наверное, так звали Олдема. — Проверьте у нее замки, ладно? Пока, до понедельника.
Мы с Олдемом направились к машине.
— Как все... быстро кончилось, — пробормотала я.
— Плюньте на нее, — посоветовал Олдем. — Выскочка и перестраховщица.
— Она просила вас поговорить с Фредом. Вы встретитесь с ним?
— Надо же с чего-то начать.
— С чего?
— Вам известно, где он сейчас?
— Работает с садом.
— Вы хотели сказать — в саду?
— Нет, Фред всегда говорит, что приводит в порядок сад, то есть работает с ним. Так звучит солиднее. Где мы?
— В Хэмпстеде.
— Значит, он где-то рядом. Он говорил, что сегодня едет в Северный Лондон.
— Вот и хорошо. Точный адрес вы знаете?
— Могу позвонить ему на мобильник и спросить. А может, лучше подождем?
— Звоните сейчас. — Олдем протянул мне свой телефон.
Я нашла в ежедневнике номер и начала набирать его.
— А можно, первой с ним поговорю я?
Олдем занервничал:
— Зачем?
— Сама не знаю, — ответила я. — Просто из вежливости.
* * *
Я увидела Фреда раньше, чем он меня. Он работал в дальнем конце большого сада за величественным особняком, подравнивал живую изгородь электросекатором, висящим у него на плече. Бейсболку он повернул козырьком назад, на джинсах зияли дыры, белая тенниска была перепачкана землей, на ногах грубые рабочие ботинки. Пол-лица закрывали защитные очки, уши — плотные наушники, поэтому мне пришлось похлопать его по плечу, чтобы обратить на себя внимание. Он вздрогнул, хотя я старалась не напугать его, снял очки и наушники и тут же зажмурился от яркого света и звуков. Мы стояли под палящим солнцем среди клумбы с лилиями. По лицу Фреда струился пот.
Он смотрел на меня удивленно и даже сердито. Фред из тех людей, подумалось мне, кто все раскладывает по полочкам: работу — отдельно от любви, секс — отдельно от сна. А я все смешала. Вот он и злится.
— Привет, — вопросительным тоном произнес он.
— Привет. — Я коснулась губами его влажной щеки. — Прости. Меня попросили срочно разыскать тебя. С тобой хотят поговорить, хотя я и объясняла, что это ни к чему.
— Прямо сейчас? — устало уточнил он. — У меня работа в разгаре. Не хочу отвлекаться.
— Я не виновата, — поспешила оправдаться я. — Извини, что втягиваю тебя в свои дела.
Он ничуть не смягчился.
— А что стряслось?
Я коротко перечислила утренние события, но и они оставили его равнодушным. Такие, как он, на вечеринках танцуют с одной девушкой и при этом глазеют по сторонам в поисках других, посимпатичнее. Сейчас Фред посматривал на Олдема, который переминался вдалеке, у дома.
— ...И она посоветовала мне пожить у кого-нибудь.
Последовала пауза, я уставилась на Фреда в упор. Мне хотелось, чтобы он пожалел меня, посочувствовал, сказал, что я могу жить у него, сколько понадобится, если захочу. Я ждала, что он обнимет меня, успокоит, скажет, что он всегда будет рядом. Но его лицо оставалось непроницаемой маской. О чем он думает, я не знала.
Внезапно он перевел взгляд на мою грудь. Я вспыхнула от унижения, во мне зашевелился гнев.
— Я... — начал он, осекся и огляделся. — Ну ладно, пусть спрашивает. Но мне нечего сказать.
— И еще одно, — заявила я неожиданно для самой себя. — Думаю, нам надо расстаться.
Его бегающие распутные глаза замерли, выражение лица стало растерянным. Он уставился на меня. На виске запульсировала вена, по щекам перекатились желваки, зубы сжались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37