Но вы были правы также и тогда, когда назвали творцов «Коршуна» ополоумевшей шайкой. Они настолько ослеплены блеском грядущей власти, что не могут и не желают видеть реальность. Им кажется, что все под их контролем и из-под этого контроля не выйдет никогда. Их самообман дорого обойдется человечеству, вот почему их нужно остановить.– Прелестно, – буркнул Борис. – Втроем против АЦНБ! Оля, посмотри, пожалуйста, в тумбочке под зеркалом, не завалялся ли там игрушечный водяной пистолетик?– Задача не настолько сложна, как вы полагаете, – сказала Таня. 17 Иллерецкая вдруг побледнела. Борис с тревогой покосился на нее.– Что с тобой, Оля?Не обращая на него внимания, Иллерецкая повернулась к Тане.– Вы сбежали от них?– Я сбежала из засекреченного лабораторного комплекса «Террариум», находящегося под Москвой. Предварительно я заглянула в их базу данных, откуда и узнала все подробности.– И они вас ищут… Мало нам мафии!– Они ищут также и вас.– А вы как меня нашли?– Ваш адрес, обновляемые сведения о вас – все это было в базе данных, но сначала я как-то не сообразила. Меня подтолкнула телепередача, ваше выступление. Я отправилась к вам домой, но не застала. Я так боялась, что они меня опередили! Потом поехала к выставочному залу в надежде, что вы можете прийти на выставку или уже там. Я заметила неподалеку Бориса… В зал я, разумеется, зайти не могла. Наконец вышли вы. Борис следовал за вами, а я за ним. Не забывайте, я не знала, кто такой Борис и чего от него ждать, хотя он и спас мне жизнь. Спрятавшись в подворотне в переулке, я застрелила киллера – чуть не опоздала! Да собственно, опоздала. Если бы не Борис… После этого я выслеживала вас обоих, все решала, где и как лучше к вам подойти. Так и дошла за вами до этой квартиры, но и сюда не осмелилась сразу позвонить, долго осматривалась да присматривалась.– Но неужели для них было настолько важно, чтобы мы не встретились, что они решили меня убить? – воскликнула Ольга.– А вы как думаете? Две идентичные девушки с одинаковыми радужными оболочками и отпечатками пальцев. Это прямое доказательство их деятельности – живой дэйн и его оригинал. Над их величайшей тайной нависла угроза раскрытия.– Тогда давайте поднимем шум! Поедем на телевидение, в редакции газет, в ФСБ, в конце концов…– Нет, – не терпящим возражений тоном произнесла Таня. – Этого делать ни в коем случае нельзя.– Да почему же?– По двум причинам. Во-первых, они приняли меры, и во многих местах, куда мы можем сунуться, нас ждут. А во-вторых, я не доверяю людям из официальных структур. Возможно, они и разделаются с «Коршуном», если мы не попадем на тех, кто сотрудничает с АЦНБ. Но для чего? Чтобы создать «Коршуна-2», «Коршуна-3»… Соблазн слишком велик.– Если у них все схвачено, – с горечью проговорила Иллерецкая, – зачем тратить время на охоту за мной?– Абсолютная безопасность проекта – прежде всего. Но вы в любом случае были обречены. Текущий этап исследовательской программы должен был завершиться через месяц, после чего предполагалось уничтожить экспериментальный материал – вас и меня. Они не могли оставить вас в живых, Оля. Без вас их рабочие журналы, компьютерные файлы, медицинские карты – всего лишь неподтвержденная информация, попади она в руки их противников. А вы – контрольный объект.– Тогда проще было и меня держать в этом самом… террариуме.– Но смысл иметь контрольный объект они видят именно в том, что он… вы живете в обществе! Вы что, так и не поняли сути «Коршуна»?– Да все я поняла, – отмахнулась Иллерецкая. – Кроме одного: что нам делать?– Сначала попытаться найти стилет.– В Каире? – усмехнулся Борис.– Нет, не в Каире. Он в Москве или где-то рядом.Борис намеревался выразить удивление, но не успел, потому что Иллерецкая не унималась – впрочем, речь ведь шла о ее жизни.– Представьте, – сказала она Тане, – что меня убили и похоронили, и вдруг объявляетесь вы. Разве ЭТО – не доказательство?– Оля, родственников у вас здесь нет, никто не станет глубоко копать и добиваться эксгумации. Если бы положение обострилось до крайности, попросту объявили бы, что я – это вы, только…– Свихнулась?– Ну да. А погибла совсем другая девушка. Не сомневайтесь, у них многое продумано, есть тактические схемы для самых различных возможных ситуаций. Многое, но не все. Не всемогущи же они!– Так что со стилетом, Таня? – Борис снова попытался повернуть разговор в практическое русло.– В поисках стилета Джек Слейд прибыл в Россию. Ну, тут длинные цепочки… «Коршуны» получили аудиозапись беседы с археологом и другие сведения от шпиона в окружении Слейда. Чтобы не допустить конкуренции, возникновения аналогичных проектов за рубежом, да просто появления где-то доказательств реальности репликации, вдогонку за Слейдом устремился их человек, полковник Лысенко. Мне удалось сесть ему на хвост. А на даче…– На даче Калужского! – воскликнул Борис. – Так вот в чем дело!– Калужского?– Профессора. Вы не знали? Ну, не важно. Вы уверены, что Слейд искал стилет на даче Калужского?– Настолько же, насколько в этом был уверен Лысенко.– Дьявольщина! Вот оно!– Чему ты так обрадовался? – спросила Иллерецкая.– Египет! Ты забыла, как называлась директория в компьютере профессора? «Египет». А файл – «EGY». Стилет был у Калужского, понимаешь? Он расшифровал криптограмму и заложил данные в файл! Вот из-за чего напряглась мафия!– Но как они могли узнать об этом? – удивилась Ольга.– Да шут их знает. Какая разница…– Подождите, Борис, – взмолилась Таня. – Если ваша догадка верна, это исключительно важно.– Еще бы!– Вопрос в том, жив ли профессор или во время перестрелки…– Отвечаю сразу: профессор убит. Но не на даче, а раньше.– Убит?– Да. Я приехал на дачу в надежде встретиться с его сыном, студентом, и разузнать что-либо о секретном файле, но пришлось уносить ноги.– Сын Калужского, возможно, знает про стилет, – предположила Таня. – Вам известен его адрес?– Известен, а толку? По-вашему, мафия и «коршуны» ушами хлопают?– И все-таки мы обязаны поговорить с ним. А вот файл, Борис, лучше стереть без промедления.– Дудки! Это мое дело… и мое оружие. Я раскопаю пароль и утру нос Генриху Рудольфовичу.– Кому?– Крестному папе этой мафии. А как поступите вы, Таня, если найдете стилет?– Очень просто. Стилет состоит из двух частей. Одна из них послужит мне пропуском в «Террариум». «Коршуны» панически боятся утечки, поэтому вся информация о проекте сконцентрирована там – в компьютерах, в сейфе, на кубке. И в голове Колесникова. Я уничтожу информацию. И Колесникова тоже…– И Колесникова? – нахмурился Борис.– Да.– Убьете человека?– Ну конечно. Убила же я Лысенко.– Как хотите, а я вам тут не помощник, – твердо заявил Борис. – Перестрелка, схватка – это одно, хладнокровное убийство – совсем другое. На меня можете не рассчитывать.– Я на вас и не рассчитываю, – ледяным тоном отрезала Таня.– Поищите другой выход, – принялся убеждать ее Борис. – Давайте похитим Колесникова, уговорим его отказаться от проекта.– Даже если бы это было возможно, – со вздохом сказала Таня, – его заставят взяться за проект снова. Мне очень жаль, Борис, но своего решения я не изменю. Я попыталась бы и без стилета, просто сообщив им, что я нашла его, да как знать, не у них ли он уже? И часть настоящего стилета – довод надежнее слов. Я взорвала машину Лысенко, стилет мог быть и там… Но в этом нужно убедиться и начать надо с сына профессора.В комнате воцарилось молчание. Таня сидела неподвижно, глядя прямо перед собой. Иллерецкая нервно курила очередную сигарету. Градов барабанил пальцами по кнопкам магнитолы.– Мы все устали, – произнес он наконец. – Давайте пока обсудим вопрос попроще. Рискнем переночевать здесь или поищем другое убежище?– Какое? – пожала плечами Иллерецкая.– Вокзал, чердак, теплотрассу…– Вот сам и ночуй в теплотрассе! – возмутилась Ольга. – Я так полагаю, что «коршуны» об этой квартире не знают. Если бы знали, давно были бы здесь. А твоей дурацкой мафии я не боюсь. Пусть только сунутся – получат по пуле в каждую башку персонально от меня.– Ну, ты даешь, Оля, – улыбнулся Борис. – Кажется, ты быстро усваиваешь правила игры. Иллерецкая показала Градову язык. 18 Антона не выписали из института Склифосовского – он сбежал. Ему страшно надоели палаты, больные, медсестры и санитарки.Перевязанная рука скорее ныла, чем болела, и Антону не терпелось оказаться дома, в покое, хотя бы относительном, и в одиночестве, а главное – выпить водки. От этого желания даже зубы ломило. Нет, Антон не был выпивохой, напротив, он пил довольно редко, но обрушившиеся на него несчастья властно требовали анестезии.И еще хотелось послушать музыку. «Панасоник» украли, но у Антона оставался древний катушечный «аппарат» на «конной тяге», который он не включал много лет. Теперь Антон вытащил его из-под дивана, зарядил осыпающейся пленкой с «Темной стороной Луны» группы «Пинк Флойд» и, перекрестившись, запустил. К его изумлению и радости, магнитофон зарычал, затрясся, запыхтел – и все-таки завелся.«Пинк Флойд» как раз допели песню про деньги, а в бутылке «Столичной» изрядно поубавилось, когда в дверь позвонили. Хмель мигом вылетел из головы Антона. Он остановил пленку, прошел в прихожую и громко осведомился из-за металлической двери:– Кто это там?– Антон, это вы? Откройте, мне нужно поговорить с вами! Я приезжал к вам на дачу… такой в очках, высокий, помните? У меня еще дискету требовали.Антон помнил это, как помнил и беседу с мистером Долтоном. Он открыл дверь. На пороге стоял юноша в очках, а за его спиной – две совершенно одинаковые девушки.– Проходите, – неуверенно проговорил Антон.Поначалу Борис намеревался идти к Антону один, но натолкнулся на упорное сопротивление девушек. В результате ему пришлось уступить, и они отправились втроем. Пистолет лежал в кармане куртки Бориса, автоматы – в Таниной сумке.– Я Борис Градов, – представился Борис. – Это Оля и ее сестра Таня. Они… мм… помогают мне.– Очень приятно, – сказал Антон. – Присаживайтесь… Выпить хотите?– Нет, спасибо, – ответил за всех Борис. Антон сел на диван, скрестил руки на груди.– Тогда задавайте ваши вопросы, попробую ответить.– Вопросов два. – Борис отодвинул занавеску на окне, выглянул на улицу. – О стилете и о секретном файле.– А ответ у меня один: ничего не знаю.– Простите, Антон, почему вы держитесь со мной как-то… агрессивно?– Потому что у вас не варит котелок! Вы забыли, как те джентльмены грозились пристрелить меня первым, если я не выдам пароля к файлу? Так неужто я молчал бы, если бы знал? Я не самоубийца и понятия не имел о том, что отец написал какой-то секретный файл. О стилете – тем более.– Ну хорошо. – Борис сел на стул, достал сигареты. – Курить можно?– Да ради бога. И мне дайте.– Вы не в курсе дела, это ясно. – Борис протянул Антону пачку. – Но давайте вспоминать вместе, может быть, мы установим какие-то детали, которые наведут на след.– А кто вы, чтобы устанавливать? – снова ринулся в атаку Антон. – Да кто бы вы ни были… Это стилет Левандовского, пусть он и вспоминает.– Кто такой Левандовский? – быстро спросил Борис.– Тот, что был на даче… друг отца, египтолог.– Это тот, которого убили, пусть вспоминает?– Нет, другой, живой и невредимый. Вроде бы он передал отцу стилет.Борис взглянул на Таню. Она едва заметно кивнула.– Но вы никогда не видели этого стилета? – напирал Борис.– Нет.– Следовательно, логично допустить, что его не видели и люди, ограбившие вашу квартиру.– А откуда вы знаете об ограблении?– Ваша соседка сказала. Она мне и объяснила, как на дачу проехать. Но вернемся к стилету. Ваш отец мог где-то спрятать его.– Повторяю, мне ничего не известно! Спрашивайте Левандовского. Может быть, они с отцом это обсуждали. Но вряд ли, зачем бы тогда потом они спрашивали меня…– А как найти Левандовского?– Охотно дам его адрес, чтобы вы оставили меня в покое!Пока Антон разыскивал бумагу и ручку, взгляд Бориса блуждал по стенам квартиры, где висели портреты разныхвыдающихся личностей. Чтобы разрядить обстановку, Борис указал на один из них.– Антон, а кто этот явный буржуин?– Этот? Луи Пастер, творец хорошего пива.– Да ну? А вот этот?– Антониони, итальянский режиссер.– Вы увлекаетесь кинематографом?– Да, но больше русским. Мои боги – Сокуров, Тарковский. Антониони – страсть отца. Его фильм «Блоу-ап» отец мог смотреть бесконечно. Это была его любимая кассета… Куда же ручка запропастилась? А, вот она. Получайте адрес Левандовского. Зовут его Илья Владимирович.– Спасибо. – Борис спрятал листок в карман.– И… приношу извинения за резкость. Но я действительно не в силах вам помочь…Борис видел, что Антон колеблется, будто собирается сказать еще что-то, но не решается. Калужский поочередно смотрел то на девушек, то на Бориса.– Борис, могу я поговорить с вами наедине? Всего несколько минут. Дамы не рассердятся?– Мы пока посплетничаем, – успокоила его Ольга.– Пойдемте в кабинет отца.Плотно закрыв за собой дверь кабинета, Антон повернулся к Борису.– Когда я лежал в больнице, ко мне приходил один человек. Он интересовался вами. Нет, он с вами не знаком, но вы видели его на даче. Тот, похожий на Бонда из «Золотого глаза».– На Пирса Бросмана? Да, помню. – Борис вспомнил и то, как «похожий на Бонда», пропустив его через балкон, вырубил преследователя.– Это англичанин, его зовут Стэн Долтон. Он предполагал, что вы найдете меня, и я обещал передать вам его просьбу.– Просьбу?– Просьбу позвонить ему, а также следующее: «Я не рассчитываю, что он позвонит сразу. У него нет оснований доверять мне. Но он попал в скверную историю, и она будет становиться все хуже. В конце концов у него не останется иного выхода, кроме как позвонить. Это не идеальный выход, но лучший из существующих». Таковы его слова, а вот номер телефона, написанный им собственноручно.Борис взял протянутый Антоном листок.– И это все? Он не сказал зачем…– Нет. Это все.– Что ж, благодарю. – Борис двинулся к двери, но Антон окликнул его.– Борис!– Да?– Вы можете объяснить, что все это значит? «Могу, – подумал Борис, – хотя бы частично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48