— Fuck them, — подумал Супермен, — пусть носят брюки. Но что может быть лучше узкой юбки, туго обтягивающей задик девчонки и соблазнительно уходящих под юбку ног… Может быть, брюки придумали коротконогие и кривоногие?..»
— Нравится? — спросила девчонка, нахально улыбнувшись, уверенная в своих чарах. Или, может быть, в чарах розового шелка.
— Очень, — честно сказал Супермен и захотел тут же потрогать и присвоить красивое, как, впрочем, все без исключения мужчины сделали бы на его месте. Он подошел к Алиске и, о ужас и хамство, он, голый, прижался к девчонке и схватил ее обеими руками за шелковый зад.
— Эй! — закричало дитя, отбиваясь от Супермена и его губ, забродивших по белой шейке леди-девчонки. — Перестань, развратник, перестань сейчас же! Ты меня всю помнешь! И испортишь…
Это «испортишь» внезапно развеселило Супермена.
— Как можно испортить то, что уже испорчено, — зафыркал Генри. — Ты, маленький извращенец, позволяешь fuck себя мужчине, который годится тебе в отцы, еще бы чуть-чуть — и в дедушки! Извращенец!
— Ну, это уж ты загнул, что в дедушки, — захохотала Алис, отглаживая руками и оправляя платье, якобы измятое Суперменом. — Точно, Генри, тебе нужно лечиться, у тебя комплекс возраста. Хочешь, я отведу тебя к доктору, дядя Генри?..
— Заткнись, маленькая щель! — заорал Супермен и побежал в спальню вытащить оттуда свой костюм. — Заткнись!
Все шкафы мадам Боннард были забиты ее старыми вещами и были наглухо закрыты, только один, самый небольшой шкаф с зеркалом, вмещал собственно одежды Супермена…
— Когда ты станешь действительно старым, — услышал Генрих нагловатый вкрадчивый голосочек из ливинг-рум, — ты легко догадаешься об этом… Знаешь как?
— Как? — глупый Супермен проглотил наживку.
— I will leave you! — пропела маленькая потаскушка.
— Я брошу тебя первым! — заорал Супермен, выскакивая из спальни, на ходу застегивая свои новые-старые, черные, вчера приобретенные брюки и пытаясь поймать девчонку, может быть, для того, чтобы отшлепать ее по белой английской попке, или, может быть, чтобы просто помять в наказание за наглость.
— Ой, ой, бастард, не бей маленьких! — завизжала Алис-демагог. — Police! Police! Старый извращенец пытался меня изнасиловать. Мсье агент, арестуйте его. Он показал мне член… Да-да, мсье агент, красный член. Распахнул пальто и показал член. — Девчонка приговаривала все это, в то время как настигнувший ее Супермен пытался, свалив ее на кресло, задрать девчонкин шелк и отхлестать непослушницу. Не тут-то было, она вцепилась в подол своего шикарного взрослого платья, и Супермену пришлось ограничиться несколькими шлепками поверх шелковой попки, после чего он отпустил бэд герл и пошел в спальню забрать оставшиеся части ансамбля.
— Вообще-то я думаю, — произнес он философски из спальни, — ни ты, ни я не успеем бросить друг друга. Алис и мистер Супермен в самое ближайшее время предстанут перед суровым, но справедливым судом французских обывателей. Тебя, моя милая девочка, отправят в исправительно-трудовую колонию для малолетних преступниц… а меня…
— Ты же в прошлый раз обещал, что меня посадят в тюрьму, а там старые лесбиянки-преступницы меня научат всяким страшным и занимательным штукам, — жалобно проныла bad girl, входя в спальню, где Супермен впервые за долгие годы надевал на себя белую рубашку…
— Продумав проблему, я решил, что тебя все же отправят в колонию, а не в тюрьму.
— А тебя — в тюрьму? И нас разлучат? — с неподдельным ужасом заорала Алис. Неподдельный ужас сменился веселым смехом, так как девчонка просто не умела, не могла поверить в серьезность преступлений и наказаний. — Хи-хи-хи-хи, мы сможем переписываться. Роман в письмах…
Генрих верил в серьезность преступлений и наказаний в самой жизни и очень хорошо знал о существовании смерти, но он не стал портить девчонке удовольствие от пинки-пинки-пинк нового платья и похода в ресторан «Ла Куполь», где все эти презираемые Алиской и Суперменом толстые свиньи смогут откусить себе языки, подавиться паштетом или фромажем, увидев молоденькую красивенькую Алиску в пинки-пинки-пинк, в перчатках и с мундштуком и рядом ее очаровательного полуседого бой-френда, который очень похож на актера (Генрих решил за ланчем спросить у девчонки, на какого актера он похож).
Генрих промолчал. Оборвал тюремные разговоры. К тому же Генриху и самому хотелось прийти в большой зал ресторана с девчонкой, которая уж никак не выглядела сейчас как его дочка, и пусть все они там, «tout le monde», как говорят хозяева этой страны, действительно подавятся, лысые или с бородами, в очках или без, пусть завидуют Генриху Супермену, который, они догадываются об этом, после ланча с хихикающей, наклоняющейся к нему, целующей его в ухо, порочно-молодой, неприлично молодой девчонкой поедет, накушавшись вина, ласкать эту девчонку в самых таких ее молодых, недоступных местах, от которых головы их, лысые головы, кружатся… «Fuck you, Father!»
— Кстати, забыл тебе сказать, ты не видела вчерашней газеты «Либерасьон»? Мы становимся известными, бэби. «Одинокий грабитель находит любовь».
— Видела! Потрясающе! — ликующе проорало розовое существо. — Сестричка показала мне заметку. «Вот твоя мечта, — зло сказала она. — Будешь жить, как ты живешь, — влипнешь в подобную историю». Мне так хотелось напугать ее до смерти, крикнуть, что это я, я, я! Что я уже влипла в историю. Но я удержалась… для тебя, Генри.
— Ты так хорошо ко мне относишься, kid, спасибо, — вежливо поблагодарил Супермен. — Я написал репортеру письмо…
— Левой рукой?
— Нет, по трафарету, простой способ. Я поблагодарил Джей Джей Ди от своего и твоего имени и пообещал ему 22-е ограбление. Если французская почта не забастовала и мсье Джей Джей Ди — истинный журналист, а я верю, что он да, страстный журналист, в сегодняшней газете, может быть, появилось мое письмо…
35
Нет, письма за подписью «Супермен» в газете не было, сколько они ни ворошили «Либерасьон», впрочем, Генрих и девчонка, поразмыслив, пришли к выводу, что одного дня, по-видимому, оказалось недостаточно для того, чтобы письмо достигло адресата и чтоб еще его поместили в газете.
— Завтра появится твое письмо, Супермен, — утешила девчонка папу Генриха, чье произведение не напечатали так быстро, как ему хотелось. Впрочем, за свою жизнь Супермен написал немало писем в газеты, и очень немногие из них были напечатаны. Супермен привык, потому огорчился только на мгновение.
В «Ла Куполь» метр показал им было на столик недалеко от входа, но Генрих и Алис, а вернее, более всего Алис, не согласились, по их единодушному мнению, столик был расположен на отшибе, а так как они пришли показать Алиску и Супермена во всей их красе, то они попросили другой столик. Метр пожал плечами, но отвел все же их в самую гущу fat people и посадил по соседству с упитанными толстяками в серых бизнес-костюмах, обедавших вдвоем слева, и накрахмаленной, в морщинах блондинки и длинноволосого в очках человека лет тридцати пяти, очевидно, или журналиста, или мелкого писателя, решил Генрих. Волосы журналиста были очень грязные.
Пропуская Алиску за отодвинутый Столик, метр едва заметно иронически улыбнулся, всего на мгновение, но тотчас приобрел в лице Генриха врага (Генриху не понравилось, что мсье позволяет себе иронию по поводу внешнего вида его девочки). Супермен строго взглянул в лицо метра и потребовал, не глядя в лист, бутылку «Дом Периньон». Метр изменился в лице и понимающе кивнул. Быстро отошел вместе с барышней, забравшей суперменовский и Алискин плащи.
— Будем пить «Дом Периньон», — сообщил Супермен девчонке. — А то они нас принимают за дешевых хулиганов, эти распустившиеся слуги…
Когда подозрительной парочке ставшие более дружелюбными лакеи притащили поддельное серебряное ведро и бутылку «Дом Периньон» и пришел сам метр открыть бутылку, звук открывания пробки разбудил многих осовевших после ланча клиентов, и почти все взоры сидевших с ними в загончике мужчин обратились на подозрительную парочку. Бутылка воссоединилась с серебряным ведром, охваченная у горла белым полотенцем, вошла в лед, а подозрительная парочка, слегка коснувшись запотевшими бокалами с бледно-бледно-зеленой, цвета венецианского неба, жидкостью, потянувшись друг к другу через стол, демонстративно поцеловалась в губы.
— За нас, kid, — сказал Генрих. — За наше настоящее!
— За нас, Супермен, — прошептала Алис. — За сегодняшний день и сегодняшнюю ночь.
Оба странных существа сделали по большому глотку бледно-бледно-зеленого шампанского и, улыбаясь, уставились друг на друга.
— По-моему, мы лучше всех в этом зале, — гордо объявила девчонка. — Элегантнее всех и всех загадочнее…
— Это уж точно, — согласился Генрих. — По-моему, вон тот черноволосый парень, через три столика от нас, не смотри сейчас, — одернул он бесцеремонно уже разворачивающуюся всем розовым торсом девчонку. — По-моему, он тоже в некотором роде принадлежит к загадочным личностям, даже к одной с нами профессии. Правда, он не так элегантен. Если не ошибаюсь, юноша — югослав, бандит и сутенер с Пигаля…
— Красивый парень, — холодно констатировала леди Алис, не так демонстративно, но все же повернувшаяся к юноше…
— Хочешь мальчика? — Супермен игриво улыбнулся. — Только они crazy, эти югославские ребята. Мне случалось знать нескольких… Crazy and violent. Хочешь?
— Хватит мне русского шпиона, — пробормотала девчонка.
— Что? — переспросил Супермен и наклонился через столик ближе к Алиске.
Парень вскользь, но посмотрел в их сторону, а девчонка, вдруг привстав со стула, демонстративно обхватила шею Генриха тоненькой рукой в черной перчатке и поцеловала Супермена в ухо и в губы. И села, довольная. Метр подошел и опять налил им в бокалы шампанского…
— Прошла хорошую французскую школу, — констатировал Супермен иронически. — Ведешь себя как маленькая круглолицая французская блядь, а не английская девочка. Это их стиль — поцелуи в публичных местах и прочие нежности…
— Не будь мужланом, Генри, таким образом я показала им всем, что ты мой мужчина, что я тебя люблю и что нечего им на меня глазеть…
— Ты имеешь в виду сутенера? — спросил Генрих.
— Нет, — сказала девчонка и повела глазами в другую сторону. — Этот толстяк, похожий на араба, наверное, он и есть араб, только что показал мне из-под скатерти несколько пятисотфранковых билетов. — Девчонка захихикала.
— Какие они быстрые, — изумился Генрих. — Я совершенно ничего не заметил…
— А другой мужик, в очень толстых очках, похож на Онассиса, он несколько раз уже сделал мне пальцами вот так, — девчонка сложила одну руку в неплотный кулак и, сунув в кулак большой палец другой руки, повозила палец «в и из»… Девчонка опять захихикала…
— Банда извращенцев! — покачал головой Генрих. — Однако у тебя натренированный взгляд. Я ровным счетом ничего не заметил.
— Бэби, — покровительственно объявила девчонка, — ты забываешь, что я женщина.
Генрих хмыкнул на то, что его назвали «бэби».
— Девочка, — уточнил он.
— Девочка тоже женщина и еще более обращает внимание на мужчин, чем взрослые женщины. Секс-инстинкт. Ей одновременно хочется быть замеченной, и она этого боится. Поэтому я вижу все то, чего не видишь даже ты, шпион… — гордо объявила Алис и движением взрослой дамы раздвинула мундштук, вставила туда сигарету, ставший вдруг подобострастным джентльменом Генрих зажег ей спичку… Закурила…
Им принесли блюдо с устрицами, Алис потушила только что начатую сигарету и, все так же самоуверенно и торжественно положив себе на блюдо первую раковину, вдруг сказала:
— Намажь мне, пожалуйста, хлеб маслом, Супермен!
Генрих хотел было сказать что-нибудь смешное и грубоватое из словаря, специально приготовленного Генрихом для подростков, что-нибудь вроде: «Cut it out, kid, не будь свиньей, сделай это сама!» или: «Fuck it, baby, do it for you and for me!», но почему-то ничего не сказал и молча, вытащив из-под треножника с устрицами квадратик черного хлеба и пакетик с маслом, принялся за работу…
— Зато я, с удовольствием пропустив в желудок пять или шесть вкуснейших моллюсков, — продолжил беседу Генрих, — зато я вижу то, чего ты не видишь, kid. Я могу на спор определить профессию любого человека в этом зале и даже, может быть, рассказать кое-что о его личной жизни, привести пару фактов из биографии… Пожалуйста, укажи на любого по твоему выбору, kid…
— Но как я узнаю, прав ты или не прав, — засмеялась Алис и высосала из перевернутой раковины даже ее морской сок. — Хитрый!
— Ничего нет легче. Я уверен, что большинство джентльменов известны метрдотелю, а если нет, я попрошу его деликатно узнать у самого объекта, кто он такой. За хорошие чаевые, сверх его обычных 15-ти процентов, метр с удовольствием развлечется — примет участие в нашей игре.
— Идет, — сказала Алис и указала на высокого, худого, большеносого человека в очках в роговой оправе и, очевидно, несмотря на очки, все же недостаточно уверенно ориентирующегося в этом мире. С человеком сидела худенькая некрасивая блондинистая женщина. — Кто он?
Генрих оставил устрицы и, повернувшись поудобнее, некоторое время молча и сосредоточенно вглядывался в указанный ему объект. Затем повернулся к очаровательной Алис, глядящей на него с ироническим вниманием, и нашел, что дитя выглядит как бы сошедшей с известной боттичеллевской картины, впрочем, в данном случае неизвестно было, родилась ли розово-зеленая Алиска из раковины ресторана «Ла Куполь», или, напротив, раковина ловко выкарабкалась из нежной руки.
— Тебе идут раковины моллюсков, — сообщил Супермен. Девчонка хмыкнула. — Он наверняка в бизнесе, этот человек. Вне сомнения. Женщина, с которой он пришел, не его подчиненная, но она тоже как-то принадлежит тому же самому бизнесу. Думаю, она представитель более мелкой фирмы. — Генрих задумался. — Еще я уверен: то, чем занимается этот человек, — тонкий и интеллигентный бизнес, для человека, возглавляющего фирму унитазов, или даже просто банковского деятеля у него слишком развитое лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34