Билу, иди и открой маленькую калитку в восточной стене. Даккл, подержи здесь! Да шевелитесь вы, болваны, аббатские звери могут быть здесь с минуты на минуту! Живей!А под стенами аббатства военное счастье вновь переменилось. Моккан пробивался назад к канаве, не щадя своих сторонников — водяных крыс. Увидев, что водяные крысы не отступают, землеройки издали боевой клич, и когда враги обернулись, чтобы отразить неожиданную атаку с тыла, от стены аббатства их оттеснили Рузвел, Гром и Командор. Они врезались в боевые порядки водяных крыс, а Белолис пытался спасти положение, уже понимая, что проиграл.— Отступайте! Отступайте! Перебирайтесь через канаву и бегите!В бок Рузвелу угодило копье, и он упал, но над ним встал Гром, размахивая над головой пращой и не подпуская врагов. Рузвел приподнялся и крикнул:— Осторожнее — сзади!Гром мгновенно повернулся, его праща обвилась вокруг рукоятки страшного топора лисицы Зирал, который она уже занесла над головой. Доля секунды — и топор уже в лапах Грома, он тотчас размахнулся и со всей силы метнул страшное оружие в лисицу. Этот удар и решил исход битвы. Водяные крысы, увидевшие, как обезглавленная Зирал упала, в ужасе завопили:— Белолис убит! Белолис убиииит!В мгновение ока оставшиеся водяные крысы и их властители перескочили через канаву и пустились наутек. Флориан, размахивающий граблями, пробежал вслед несколько шагов, громко ругая врагов:— Невежды! Мерзавцы! Похитители безголовые! Мы настигнем вас и покажем, почем фунт лиха! За ними!Командор схватил Флориана за длинные фалды Фрака:— Успокойся, приятель, их все еще в два раза больше, чем нас. Пусть уходят! И нам лучше отступить!Звери аббатства победили, но какой ценой! Артист труппы Флориана Борракуль был ранен, он сидел, положив голову Элахима себе на колени, и повторял:— Мой брат заснул. Мой брат заснул.Еж Остроигл осторожно уложил убитого на траву.— Он не заснул, друг Борракуль. Иди, я о нем позабочусь.Рузвел опирался на плечо Грома, тот поддерживал его.— С тобой все в порядке? Это копье торчит у тебя прямо из бока!Рузвел вздохнул и стиснул зубы, когда Гром дотронулся до копья. Потом сказал:— Глубоко вошло. Но ничего — выживу. Другим не так повезло.Командор подошел к лежащему на траве Траггло Остроспину и, дотронувшись до его лба, мягко сказал:— Пойдем-ка домой, старина. Незачем здесь лежать, в кровати намного лучше. Пойдем в аббатство.Старый еж открыл глаза и слабо улыбнулся:— В меня попали из пращи чем-то железным. По-моему, этот кусок металла застрял у меня в голове.Ужасный крик раздался с южной стороны, откуда атаковали врагов землеройки:— Логалогалогалог! Капитан погиб!Флориан, который помогал Остроиглу нести тяжелое тело Элахима, оглянулся на этот крик:— Во имя всех сезонов, что там такое? Землеройка Майон, проходя мимо них, дрогнувшим голосом объяснил:— Это прощальный крик землероек. Убит Лог-а-Лог. Его нашел Баргл.Как ни удивительно, именно Флориан взял на себя командование:— Сегодня, друзья, здесь была ужасная битва, и многие погибли, но прежде всего мы должны позаботиться о живых. Надо собрать всех раненых и увести в аббатство, где о них позаботятся. Потом мы вернемся за погибшими. Да-да. А теперь пойдемте, не надо здесь сидеть всю ночь, оплакивая павших.Командор поддерживал Остроспина, не обращая внимания на его колючки.— Господин Флориан прав, друзья. Надо идти в аббатство. Наши малыши и старшие ждут от нас вестей.Из-за облаков появилась луна и залила неярким светом тропу у юго-западной стены Рэдволла. Сегодня здесь так много выиграли и так много потеряли. ГЛАВА 13 Песенка почувствовала, как к ее лбу прикасается влажная прохладная ткань, которую прикладывала бабуля Эллайо. В висках у белочки стучали молотки, откуда-то сверху доносился встревоженный голос матери, вторгавшийся в ее беспамятство.Наконец она огромным усилием заставила себя открыть глаза. Оказалось, она лежит в Большом зале на полу, а ее голова покоится на коленях матери. Гром беспокойно расхаживал по залу. Когда Песенка заговорила, ей показалось, что кто-то другой произносит за нее слова:— Белолисы… Где они… Ореховое Крылышко!Гром с облегчением вздохнул. Он опустился на колени рядом с дочерью:— Моя маленькая Песенка, к счастью, у тебя такая же крепкая голова, как и у твоего отца!Песенка, не сопротивляясь, позволила довести себя до стула. Сестра Тернолиста напоила ее каким-то отваром. Глядя поверх кубка на своих друзей, белочка увидела, что у Дипплера на голове повязка, а Кротоначальник Губбио показывает ошеломленной землеройке зарубку на шлеме.— Хурр, хурр, да ты счастливчик! Тебя спас только шлем, иначе лежать бы тебе с головой, рассеченной надвое. Бурр, да!Дипплер дотронулся до повязки:— Оох! Такое ощущение, словно на моей голове начала расти еще одна. Ну, Песенка, ты наконец проснулась? Где Позднецвет?Тот, о ком шла речь, сидел на скамье и молча хлопал глазами. Добрый брат Мелиот пытался пристроить примочку ему на затылок. С сожалением в голосе он заметил:— Шаль, сейчас не зима, лед был бы очень кстати. Но ничего, сейчас ты как новенький. Жить будешь, малыш!Позднецвет, пошатываясь, поднялся с места и неуверенно огляделся, словно никак не мог вспомнить, что же произошло.— Фью! Чувствую себя отвратительно! Что случилось?Рузвел в гневе оттолкнул от себя двоих рэдволльцев, которые перевязывали его рану. Опираясь на копье, он с яростью набросился на сына:— Что случилось? Я расскажу, что случилось! Вас оставили охранять аббатство, а вы позволили парочке мерзавцев побить вас! Ореховое Крылышко убит, величайшая драгоценность Рэдволла — гобелен украден, вот что случилось! Вы играли, разгадывали загадки, да? Нет, кололи орехи, вижу по скорлупкам. Пока вы этим занимались, сюда проникли враги, убили птицу, украли символ Рэдволла. И ты еще называешь себя Регуб! Ха! — Рузвел разломал копье и отшвырнул обломки. — Лучше бы это копье попало мне в сердце! Лучше быть мертвым, чем стоять тут и смотреть, как меня позорит мой собственный сын! Трус!Отвернувшись от сына, Рузвел вышел в сад.Брат Мелиот положил лапу на плечо Позднецвету и покачал головой, недовольный вспышкой Рузвела:— И как можно такое говорить собственному ребенку?Позднецвет пытался удержаться, но по щекам катились непрошеные слезы. Гром подошел и положил ему лапу на плечо:— Ну, тише, тише, парень. Твой отец вовсе не это хотел сказать. Мы все знаем, что вы сделали все возможное.Землеройка Майон промаршировал и отдал салют Барглу, который временно исполнял роль Лог-а-Лога.— Я запер восточные ворота. Эгей, Дипп! Живой? Дипплер улыбнулся и продемонстрировал покореженный шлем:— Со мной-то все в порядке, а вот шлем погиб. Вы нашли их, Майон?Землеройка наполнил кубок октябрьским элем и, прежде чем отпить из него, сдул пену.— Нет, ни следа. Они уже давно убежали, так что все тихо, правда, господин Флориан с другими сейчас хоронят павших в бою. Печальное это дело!Дипплер поглядел в сторону и вытер глаза кончиком повязки.— Бедняга Ореховое Крылышко. Если бы только я подбежал быстрее…— Ты не должен себя винить! Вы не могли противостоять тем мерзавцам, у вас практически не было шансов. Ты уже слышал, что Лог-а-Лог умер?— Лог-а-Лог был мне как отец. Он всегда будет жить в моем сердце. Хотел бы я, чтобы мне в лапы попалась та крыса, которая сразила его. Я заставлю ее за все заплатить!Баргл удивленно посмотрел на Дипплера:— Но его убила не крыса, в битве они бы к нему не подобрались. Его убил Фенно. Мы нашли его рапиру в спине капитана.Дипплер крепко стиснул зубы, потом спросил:— Где этот негодяй Фенно?Баргл взял кубок из лап Майона и отпил глоток.— Никто не знает. Фенно сбежал, как последний трус. Да он трус и есть.Дипплер вынул из ножен рапиру и облизал лезвие, как это всегда делали воины-землеройки, собираясь принести клятву.— Однажды я найду Фенно, и тогда это оружие обагрится его кровью. Моя клятва так же верна, как и то, что меня зовут Дипплер.Крот Гурмант спустился из спален, покачивая головой по мере того, как считал, сколько у них раненых.— Вы трое, Дипплер, Песенка и Позднецвет, можете разместиться в комнате Крегги. Сама она осталась в домике отца Батти. Хотя не знаю, она хотела прийти оплакать Ореховое Крылышко.Мать Песенки взяла дело в свои лапы.Гром вышел в сад и уселся под старым деревом груши рядом с Рузвелом.— Ну, старина, ты все еще думаешь, что твой сын позорит имя Регуб?Рузвел всматривался в тени сада.— А ты что думаешь? Потянувшись, Гром сорвал грушу.— Что бы там ни было, я считаю, что ты — великий воин, сильный и храбрый. Мы с тобой немало побродили в юности вместе, мы до сих пор друзья и, надеюсь, таковыми и останемся. Но позволь сказать, Рузвел Регуб, никогда до сегодняшней ночи я бы не подумал, что ты можешь свалять такого дурака. Наши малыши — наше будущее. Им надо помогать, а не унижать! Не требуется много храбрости назвать Позднецвета трусом, он слишком тебя любит, чтобы ответить в том же духе. Единственно, чего ты добьешься, так того, что тебя все будут стыдить за обращение с сыном. Не спорь, просто подумай об этом.Сказав это, Гром встал и ушел, оставив Рузвела бороться с собственным упрямством.Три друга лежали на большом диване Крегги, все они думали об Ореховом Крылышке. И мысли эти были самыми печальными. Хуже всех чувствовал себя Позднецвет — слова отца глубоко его ранили. Он сел, глядя на меч Мартина Воителя, который висел на стене, и внезапно воскликнул:— Я вспомнил!Дипплер подскочил, зажав уши:— Зачем так кричать-то? Что вспомнил? Позднецвет встал и подошел к мечу, который притягивал его взор, словно магнит:— Когда я был без памяти, со мной говорил Мартин Воитель!Песенка с любопытством посмотрела на него:— Не говори с мечом, а то ты бормочешь что-то, а нам не слышно! Что ты говоришь?Позднецвет словно завороженный процитировал: — Четыре вождя отправятсяЗа сердцем Рэдволла в путь.Достоинство, честь и дружбаИм не дадут свернуть. Мой меч понесут цветокИ зеленая палочка вместе,А с ними короткий мечИ в мокром живущий месте. Пока не упала роса,Не говоря «Прощайте»,За старые красные стеныСтупайте! Ступайте! Ступайте! Дипплер уставился на друзей:— Замечательно, но что все это значит?Песенка покачала головой, удивленная непониманием землеройки:— Ну неужели непонятно, Дипп! Это значит, что мы трое туда отправимся и вернем гобелен.Дипплер подумал минутку и заявил:— Но ведь мы не четверо вождей. Белочка пожала плечами:— Ну, здесь я ничего не могу поделать. Но если Мартин говорит, надо повиноваться. Но ты прав, Дипп, тут есть кое-что мне непонятное. Например, тут говорится о цветах, но что это за цветок?— Не кричи, все аббатство разбудишь! Это про меня. Песенка фыркнула:— С чего это?Позднецвет смущенно пояснил:— Отец хотел назвать меня Подсолнух, но мама и слышать об этом не хотела и настояла, чтобы меня назвали Позднецветом. А у тебя, Песенка, — зеленая палка. Дипп, у тебя есть рапира, а это и есть короткий меч. Так что нас трое, хотя мы и не вожди. Кто знает, кто этот четвертый, живущий в мокром месте? Ясно, что мы трое должны идти!Дипплер начал понимать смысл стихотворения.— Значит, сердце Рэдволла — гобелен, понятно. И нам придется уйти из аббатства до рассвета.Позднецвет усмехнулся:— Само собой понятно — они же нам запретят! Ты только подумай, мой отец считает это все глупыми играми. А думаешь, твои мама и папа и бабуля Эллайо тебя отпустят бродить по лесу, где полным-полно водяных крыс, Белолисов и неизвестно кого еще?Песенка согласно кивнула:— Конечно, они сразу нас остановят! Позднецвет осторожно снял меч со стены. Оружие Мартина Воителя сверкало в его лапах, как холодное пламя. Песенка и Дипплер тоже дотронулись до меча. Голос Позднецвета прозвучал строго и решительно:— Мы вернем гобелен в аббатство. Дипплер посмотрел на друзей:— И если удастся, я отомщу за Лог-а-Лога! Песенка улыбнулась:— Я пойду с вами, ведь мы — друзья.Позднецвет достал с полки широкий пояс с заплечными ножнами и надел его через плечо. Когда он пристегнул к поясу меч, тот лег ему за спину, лишь гарда возвышалась над плечом.— Чего мы ждем, друзья? Скоро рассветет — вперед! КНИГА ВТОРАЯЧЕТЫРЕ ВОЖДЯ ГЛАВА 14 Почти незаметный в ветвях конского каштана, Моккан прислушивался к тому, о чем говорилось внизу. Он был хитрым и самым умным из Белолисов, поэтому считал, что за братьями и сестрами необходимо приглядывать. Вернувшись в лагерь первым, Моккан решил притаиться на дереве и послушать тех, кто возвращался позже. Первыми появились Эскрод и Вэннана в сопровождении крыс Билу и Дакла. Они развесили гобелен на кустах и уселись поесть возле своей добычи. Потом явилась Предак со своей группой крыс и Гельтор со своей. Разожгли костры, на которых начали готовить пищу, раненые занялись своими ранами. К тому времени как встало солнце, подошли отставшие крысы. Эскрод и Вэннана были героями дня, они с гордостью демонстрировали чудесный гобелен.— Как это вам досталась такая добыча?— Ну, мы пробрались в аббатство, там ранили троих, одного убили и стащили эту красоту!— Жаль, что не было времени осмотреть все как следует. Могу поспорить, Рэдволл просто набит сокровищами.— Они совершенно не умеют драться. Я убил большую сову — глупейшее создание.— Ха, эти трое, наверное, до сих пор так и валяются на полу. Я так шмякнул эту землеройку, что у меня на топоре зарубка осталась.Эскрод стоял возле Гельтора, хитро улыбаясь:— А как прошла ваша атака? Глядя на вас, не скажешь, что попытка была успешной.Гельтор дотронулся до раненого плеча и мрачно сплюнул в костер:— Эллаг, сколько осталось воинов? От реки донесся ответ водяной крысы.— Сто семьдесят три, сэр. Я только что пересчитал раненых.Гельтор откинулся на спину, всматриваясь в голубоватый дым костра.— Мы потеряли больше двадцати крыс. И Зирал! Вэннана отшвырнула недоеденный кусок:— Что? Наша сестра мертва?— Мертвее некуда. Я собственными глазами видел, как ее голова покатилась по земле. И отрубила ее здоровенная белка. Его называли Громом, и уж я запомню это имя!Эскрод задумчиво дотронулся до краешка гобелена:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38