VadikV


3
Михаил Ахманов: «Среда о
битания»


Михаил Ахманов
Среда обитания





«Среда обитания»: ЭКСМО; Москва; 2003
ISBN 5-699-04477-9

Аннотация

Он был смертельно болен. И не то
лько он один Ц всю его планету сотрясали социальные и природные катакл
измы. Но сейчас, унесенный ураганом времени и оказавшийся в чужом теле и в
чужом мире, Павел с ужасом осознал, чем пришлось поступиться неведомым п
отомкам ради спасения человечества. У обитателей подземных городов не б
ыло ни памяти о прошлом, ни цели в будущем, ни синего неба над головой. Все
это осталось на загадочной Поверхности. Но Павел, чужак из далекого XXI век
а, не смирился и начал свой долгий путь наверх...

Михаил Ахманов
Среда обитания

Глава 1

Необходимо со всей ответстве
нностью осознать тот факт, что человеческая цивилизация в нынешнем ее со
стоянии нестабильна, а значит, нежизнеспособна и клонится к упадку. Упад
ок может наступить в силу множества причин, наиболее реальные из которых
указаны в Пункте Втором.
«Меморандум» Поля Брессона,
социолога, представленный Комитету Безопасности Римского Клуба в 2036 год
у и уничтоженный в период Эры Взлета.
Доктрина Первая, Пункт Первый


ДАКАР

Он находился в вагоне поезда. Вагон выглядел непривычно, но странность е
го как бы пряталась и ускользала от взгляда, слуха и рассудка. Если говори
ть определенней, глаза еще что-то замечали, но погруженный в дремоту разу
м был не в силах осознать увиденное, словно начисто лишившись способност
и к анализу, к оценке событий и обстоятельств, к реакции на окружающий мир
. Вместе с этим исчезло и чувство времени; он не мог сказать, сколько минут,
часов или дней сидит в глубоком мягком кресле, бездумно уставившись в уг
ол между полом и стеной вагона.
Дар логического мышления был утерян, но возможность фиксировать увиден
ное сохранилась. Без всякой цели, просто так. Эти пассивные наблюдения не
являлись пищей для ума, не будили ни любопытства, ни фантазии, а оседали гд
е-то в безднах памяти, проваливались в мертвую ее трясину и таяли Ц так, к
ак тают звезды в рассветных небесах. Частицы реальности, подчиняясь внут
реннему бессознательному ритму, мелькали перед ним картинками-вспышка
ми на невидимом экране: проблеск, темнота и снова проблеск. Одна картинка,
другая, третья, четвертая...
Пол. Обыкновенный пол из темно-коричневого пластика. Не гладкий, а чуть ре
бристый. Рисунок Ц шестиугольники с насечкой, идущей то вдоль, то попере
к. Пол идеально чистый, не видно ни пылинки, ни соринки.
Спинка кресла Ц того, что впереди. Тоже пластик, оттенка кофе с молоком. Н
ад спинкой торчит голова. Женская. Пышная прическа: пряди волос уложены в
виде океанских волн. И цвет такой же: у корней Ц фиолетовый, потом синий, л
азурный, зеленый, нежно-нефритовый и на самых кончиках Ц белый, как морск
ая пена.
Проход. Широкий проход справа, за ним Ц ряд кресел у противоположной сте
ны. Большей частью пустых, только где-то впереди смутно маячит фигура в пе
стром облегающем комбинезоне. Яркая броская ткань Ц чередование алых и
желтых полос, черный узор у запястья и ворота... Мужчина? Женщина? Непонятн
о...
Слева стена Ц светло-серая, слегка вогнутая, плавно переходящая в потол
ок. На сером фоне Ц рисунок: розовые нити расходятся бесконечной паутин
ой, ползут к потолку и полу. Стена чуть заметно мерцает, наполняя вагон сла
бым жемчужным светом. Настолько слабым, что конец вагона не разглядеть. И
ли он слишком длинный?.. Много длиннее обычного, а еще...
Окна!
Окон нет. Нет покачивания, потряхивания, лязга на стыках рельсов, гула мот
оров, скрипов, шорохов. Мертвая тишина! Ни звука, ни признака движения... Но о
н почему-то знал, что находится в поезде и несется вперед со скоростью пул
и.
Куда? Вероятно, домой...
Эта мысль, прорвавшись сквозь вязкий туман, окутавший сознание, почти ра
збудила его.
Поезд... Он Ц в поезде... Значит, возвращается из Москвы в Петербург. В после
дние годы, после начала болезни, он ездил только в Москву, к своим издателя
м. Ездил на день. Болезнь не отпускала его надолго: все понедельники и четв
ерги он проводил в центре диализа Ц лежал, подключенный к искусственной
почке, и с каждым разом эти сеансы становились все дольше и мучительней. В
рачи и медсестры посматривали на него с плохо скрытым сочувствием Ц мол
, почти не жилец...
Эти взгляды вдруг ясно вспомнились ему, заставив вздрогнуть. Сумка! Он су
дорожно пошарил рукой по сиденью, с трудом нагнулся и заглянул под кресл
о.
Сумки не было.
Странно. Даже не странно Ц ужасно!
Черная кожаная сумка сделалась для него таким же необходимым предметом,
как брюки, башмаки, пиджак. В сумке Ц лекарства, еда, бутыль с водой... Без эт
ого он мог прожить три часа или четыре, может быть, шесть, но срок отпущенн
ого времени был неопределенным Ц лекарство могло понадобиться в любой
момент. Ему полагалось находиться рядом, в сумке, не дальше чем на расстоя
нии протянутой руки.
Но сумка исчезла.
Осмыслив это, он ощутил мгновенный всплеск отчаянного страха. Но сковавш
ая его слабость не походила на предвестник приступа Ц скорее на утомлен
ие, которое испытываешь после долгой и нудной работы. Или на похмелье... Од
нако в последние годы он пил лишь слабое вино.
«Время еще есть», Ц подумал он, заставляя себя успокоиться. В голове по-п
режнему плавал туман, мысли сочились капля за каплей, но этот процесс как
будто ускорился Ц к нему возвращалась если не память, то способность ра
ссуждать.
Итак, он в поезде и возвращается домой. В Петербург, к жене и сыну... Вероятно
, едет скоростным экспрессом, каким ни разу не катался Ц пустили недавно,
и билеты дороги... Но если купил дорогой билет, значит, дали гонорар в издат
ельстве... Для чего он посетил Москву? Конечно, новый роман привез... только н
азвание не вспомнить...
Зато внезапно вспомнился кабинет редактора Ц крохотная комнатка с пис
ьменным столом, парой кресел, сейфом и шкафом, забитым книгами. Вспомнилс
я и редактор, молодой светловолосый мужчина по имени Андрей. На редкость
приятный и гостеприимный... Они пробавлялись кофейком и говорили о знако
мых... не просто знакомых Ц писателях... Их имена вдруг всплыли в памяти Ц О
лди, Валентинов, Перумов, Романецкий... Потом Андрей достал из сейфа ведомо
сть и конверт с деньгами. Он расписался, деньги сунул в сумку, на дно, под св
ерток с едой. Точно, в сумку...
Дьявол! Где же она? Возможно, в этом поезде-экспрессе все сдают в багаж? Что
бы не протащили взрывчатку или пяток гранатометов?
Но если сумка в багаже, то деньги и лекарства должны быть с ним. Как же инач
е?.. Вынул их и рассовал в карманы...
Он вяло пошарил ладонью по груди, затем у бедра, где полагалось быть карма
нам, но не обнаружил ничего. «Надо бы встать, проверить...» Ц мелькнула мыс
ль. Но сил подняться не было.
«Нет, Ц подумалось ему, Ц про Олди, Перумова и остальных беседовали в пр
ошлый раз, в апреле. А нынче Ц май! Месяц прошел, всего лишь месяц... За месяц
роман не напишешь, а значит, не было и повода, чтобы поехать в Москву. Зачем
же туда отправился? Друзей навестить? Ольгу с Андреем? Но их повидал еще в
апреле...»
Знакомые лица всплыли перед ним и тут же растаяли в жемчужном блеске сте
н. Все же непонятно, куда он ездил и зачем... Но сейчас определенно возвраща
ется. Домой. Экспрессом. Хода от Москвы до Петербурга меньше четырех часо
в. Столько можно выдержать Ц тем более что неприятных симптомов пока чт
о нет. Не хочется ни есть, ни пить, одна лишь слабость и коловращение в мозг
ах... Ну, ничего, рассосется! Как-никак врачи обещали, что год он еще протяне
т. Возможно, даже полтора...
Опустив веки, он представил, как берет свою сумку в багажном отсеке, выход
ит на перрон вокзала, спускается в метро и едет в Купчино, на южную петербу
ргскую окраину. Зелень вокруг, птицы щебечут, свежо, но не холодно, и окна в
квартире распахнуты настежь. Жена, конечно, ждет... глаза встревоженные, не
рвно подрагивают тонкие пальцы... Всегда волнуется, когда его нет дома. Сын
... Сын, вероятно, на работе. Вечером придет, с бутылкой вина, сухого красного
... Вино, которое он любит, которое теперь только и пьют в семье. И выпьют в эт
от раз, а заодно расскажут, куда он ездил и зачем. А еще напомнят, какой сего
дня день. Ясно, что не выходной Ц по выходным он никогда в Москву не ездит.
Скорее, пятница. Отлежал вчера под искусственной почкой, взбодрился и по
ехал... Вот только какого черта понесло в Москву?..
Пол под ногами почти неощутимо дрогнул. Он открыл глаза и уставился на пр
ическу сидевшей впереди женщины. Похоже, способность удивляться ожила: о
н осознал, что видеть этакое произведение куаферного искусства ему еще н
е доводилось. Фиолетовое, синее, зеленое... все лежит волосок к волоску, вол
ны-локоны неподвижны, и в то же время мнится, будто они стекают один за дру
гим к плечам и шее. «К пляжу, Ц подумал он. Ц Для полной гармонии спина до
лжна быть обнаженной, загорелой, золотистой...»
Что-то щелкнуло, и несколько секций стены беззвучно и плавно сдвинулись
в сторону. Женщина встала. Она была высокой, гибкой, в легком полупрозрачн
ом платье, но не золотистом, а переливающемся всеми оттенками весенней з
елени. Судя по быстрым движениям и экстравагантному наряду, не дама в лет
ах, а молодая девушка... А если взглянуть на лицо?.. Но ее лица, скрытого маско
й, он не увидел.
Маска? Что за нелепость Ц маска! Он не успел изумиться, как женщина шагнул
а в распахнувшийся проем и затерялась в толпе пассажиров.
Человек, сидевший у противоположной стены Ц тот самый, в желто-алом одея
нии, Ц тоже покинул кресло и выскользнул из вагона. Ткань, обтянувшая его
тело, была очень тонкой, не скрывавшей игры мышц и очертаний фигуры Ц шир
окие плечи, мощная мускулистая спина, узкие бедра. Больше ничего разгляд
еть не удалось Ц парень тоже двигался с завидной быстротой.
Как, впрочем, и остальные пассажиры. Их небольшая толпа растаяла, пока он д
ивился на женщину в маске и желто-алого мужчину. Он продолжал сидеть у рас
крывшейся стены, с удивлением и страхом обозревая то, что, вероятно, являл
ось перроном: бесконечную ровную серую поверхность со стеклянистым бле
ском, такие же колонны, уходившие в необозримую высь, и широкие цилиндрич
еские желоба Ц ближайший был пуст, а в следующем лежало нечто серебрист
ое, сверкающее, похожее на гигантский, тщательно заточенный карандаш. Вс
е чужое, незнакомое и потому жутковатое. Ни бетонных дорожек под металли
ческой кровлей, ни зеленых вагонов, ни табло, ни ларьков и привычных стен М
осковского вокзала...
Слабость постепенно отступала, но он, не в силах шевельнуться, все еще пре
бывал в оцепенении. Мысли его смешались, туман в голове сгустился и грози
л сделаться совсем непроницаемым; ему казалось, будто он спит или сходит
с ума. Опустив глаза, чтобы не видеть огромного пугающего пространства, о
н стал разглядывать свои руки и колени, смутно сознавая, что с ними что-то
не в порядке. Более точные, конкретные умозаключения были ему недоступны
Ц мелькали лишь обрывки фраз, нелепых и неуместных, и столь же нелепое же
лание закрыть глаза, потом открыть их и проснуться. Вокзал... здесь должен
быть вокзал! Рельсы и поезда между бетонными платформами, оштукатуренны
е каменные стены, стеклянные двери, лотки с мороженым и лимонадом, носиль
щики с тележками, люди с вещами... Много людей, сотни, тысячи! Прямо сразу за
платформами Ц главный зал, длинный, высокий и просторный, за ним Ц зал по
меньше, с выходом на площадь Восстания... Слева Ц вход в метро, вертушки-ав
томаты для жетонов, эскалаторы... Десять минут до Технологического, перес
адка, двадцать минут до Купчино... Сумку бы только не забыть, сумку с лекарс
твами, едой и, вероятно, деньгами... Где она, эта чертова сумка?
Ц Выходите, дем! Ц раздался резкий приказ, и он вскинул голову.
Человек. Мужчина. Крепкий, рослый. Одет в серебристое, блестящее, у плеч и ш
еи Ц зеркальные щитки. На лице Ц серебряная маска, или, быть может, кожа о
крашена в серебряный цвет. Позади, в нескольких шагах, Ц еще один, точно в
таком же снаряжении. Свет играет на блестящей ткани, слепит глаза, контур
ы фигур расплываются, физиономии Ц словно огромные капли ртути...
Он поднялся, перешагнул узкую щель между полом вагона и перроном, замер, у
ставившись в лицо серебряного. Стена за его спиной с тихим шелестом сомк
нулась.
Ц Сумка... моя сумка...
Ц Какая сумка? Ц Голос мужчины был повелительным, отрывистым.
Ц Моя. В ней лекарство...
Ц Зачем?
Ц Я... я болен... Почки, нефропатия... Ц Словно желая убедить собеседника, он
наклонился и приложил ладонь к пояснице. Ц Такой болезни нет, Ц произне
с серебряный и посмотрел на своего напарника: Ц Верно я говорю, Арал?
Ц Верно, Гаити. Никогда не слышал про больные почки.
Человек по имени Гаити, сверкнув щитками на плечах, снова повернулся к пр
иехавшему:
Ц Отправляйтесь, дем, домой. В каком секторе живете? Номер вашего ствола?

Ц Ствол? Сектор? Ц тупо повторил он. Ц Я живу в Купчино, Дунайский просп
ект, номер дома...
Ц Чтоб мне купол на башку свалился! Ц перебил второй серебряный. Ц Заг
оваривается дем! Проверь-ка его, Гаити.
Гаити вытянул руку с раскрытой ладонью, в которой поблескивал молочно-б
елый диск, соединенный с широким обручем на запястье. Приехавший заметил
, что его собственное предплечье охватывает похожий браслет с небольшим
, размером с сигаретную пачку матовым экранчиком. Диск коснулся браслета
на его руке, стремительно заплясали и промелькнули какие-то символы, пот
ом серебряный сухо вымолвил:
Ц Дакар, потомственный инвертор Лиги Развлечений. Живет в Лиловом сект
оре, ствол 3073, ярус 112, патмент «Эри». Прибыл в Мобург из Пэрза. Постоянный мес
тный житель.
1 2 3 4 5 6 7 8