Всадники, которым повезло
остаться в седлах, носились лошадьми, бессильные что-либо
сделать. Но и люди вскоре поступили точно так же; с криками
ужаса они устремились вслед за животными, прочь от дороги.
Шалим Арих сразу получил ответы на все свои вопросы, когда
иноходец выбросил его из седла. От сильного удара о землю у
караванщика потемнело в глазах. Но лучше бы эта тьма
никогда не рассеивалась - вот что пришло ему в голову,
когда пелена перед глазами спала.
Два ужасных чудовища, два порождения тьмы спускались на
дорогу, где только что мирно шел его караван. Глаза их
горели красным огнем, широкие кожистые крылья плескали в
воздухе, пасти были угрожающе раскрыты. Шалим Арих мог бы
заметить, что одно из чудовищ опускается неровно, как будто
бы оно ранено, но караванщику было не до того. С истошным
звериным воем он вскочил на четвереньки и пополз с дороги.
Он лез в кусты, не замечая усеявших ветви длинных колючек;
потом закрыл глаза, истово молясь, чтобы страшные чудища его
не нашли. По синим шароварам Шалима Ариха, оскверняя
дорогую ткань, расползлось мокрое пятно.

* * *

Нетопырь неуклюже упал на лапы и ткнулся носом в сухую
почву; Конан, слетев в шеи монстра, перекувыркнулся на
земле и вскочил на ноги. Вторая тварь приземлилась следом,
и Зольдо, спрыгнув с нее, подбежал к Конану. Чудовище,
переваливаясь с лапы на лапу, заковыляло к раненому
собрату: его перепончатые крылья волочились по земле,
вздымая маленькие клубы пыли. Приблизившись, нетопырь
обнюхал приятеля; красные глаза его тревожно горели.
- Что ты с ним сделал? - спросил бессмертный.
- Я? - Конан озадаченно посмотрел на свой кулак. -
Стукнул разок по темени.
Он повертел головой по сторонам.
- Ладно, пусть Пелиас разбирается со своими тварями сам.
Пошли! Вон в тех кустах запуталось несколько лошадей - это
то, что нам надо.
Они подобрались к животным. Уздечки их намотались на
колючие ветви, и лошади уже не делали попыток освободиться;
ноги их мелко дрожали, а глаза с ужасом косились туда, где
толкались на дороге нетопыри. Коней было четверо, и три из
них - оседланы. Конан приметил гнедого жеребца с высоким
седлом.
- Возьмешь его себе - он подходит к твоему наряду, -
сказал он бессмертному, - а мне сойдет и та кобылка.
Зольдо не ответил, и Конан обернулся к нему.
Бессмертный, прищурившись, вглядывался в нетопырей.
- Кажется, он пришел в себя после твоего удара, -
сказал он.
- Тем лучше! Меньше мороки будет с лошадьми, - буркнул
киммериец.
Зольдо оказался прав. Нетопыри перекинулись заунывными
воплями и разом прыгнули вверх. Лошади испуганно заржали и
забились в кустах.
Конан, успокаивая гнедого, похлопал его по шее.

* * *
Шалим Арих несколько раз приподнимал веки, чтобы
получились маленькие щелочки, и опять в страх сжимал
и, увидев, что монстры по-прежнему на месте. Он вжался в
колючие ветви поглубже, когда чудовища огласили окрестности
ужасными воплями. Но с ним не произошло ничего плохого: никто
не вытаскивал его из кустов и не пытался сожрать.
Отважившись, караванщик приоткрыл глаза еще раз - и вознес
хвалу Богине-Матери Иштар: чудища исчезли. Раскрыв глаза во
всю ширь, Шалим Арих увидел высоко в нее две крохотные точки
и возблагодарил богиню еще раз - за собственное спасение.
Затем он выполз из кустов и возблагодарил богиню в третий
раз, когда увидел двух человек, по виду воинов, возившихся
лошадьми. Среди них был и его гнедой иноходец.
Караванщик поспешил к незнакомцам. Один из них - тот,
что держал иноходца под уздцы, - выглядел знатным
человеком; второй, видимо, слуга, направлялся к господину,
ведя за собой двух чалых кобыл. Они заметили
приближавшегося караванщика, но не обратили на него
внимания.
Шалим Арих подошел и заговорил:
- Хвала Богине Матери за ваше появление здесь...
Закончить ему не удалось.
Синеглазый слуга с испещренным шрамами лицом тряхнул
копной смоляных волос и вскочил в седло одной из кобыл.
Поводья свободной лошади он привязал к седлу.
Шалим Арих почувствовал нехорошее, когда желтые глаза
господина без всякого интереса скользнули по его лицу.
Желтоглазый одним махом взлетел в седло иноходца.
- Это мой конь! - отчаянно закричал караванщик и повис
на поводьях гнедого, вцепившись в них мертвой хваткой.
Слуга подъехал на крик.
- Откуда этот? - спросил он у своего спутника.
- Выполз из кустов, - пожал плечами желтоглазый.
Шалим Арих понял, что ошибся, определяя господина. И,
когда он заглянул в синие глаза второго, то пожалел, что
вообще родился на свет.
- Прочь, - коротко и властно сказал синеглазый.
Руки караванщика раздались сами собой; уткнувшись носом
в дорожную пыль, он не поднимал головы, пока стук копыт не
затих вдалеке.
Тогда Шалим Арих медленно поднялся и осмотрелся. От
целого каравана осталась одна вьючная лошадь, которая
неподалеку от дороги пощипывала траву - и все. Караванщик
замер, не понимая, почему вокруг все качается и плывет -
так, как будто он стоит на палубе корабля. Он никак не мог
вспомнить, где видел это лицо - лицо синеглазого слуги.
Потом ноги Шалима Ариха подкосились, и он в беспамятстве
рухнул на дорогу.

Глава 8. АСГАЛУН

Конан, как и положено слуге, расседлывал лошадей в
небольшой конюшне, что примыкала к гостинице. Этот
постоялый двор был не из самых больших и богатых в
Асгалуне, но путники не желали привлекать к себе излишнего
внимания; мелкопоместному дворянину из северных краев не
пристало бросаться деньгами.
Внезапно чья-то фигура заслонила свет в дверном проеме,
и киммериец на секунду оторвался от своего занятия,
посмотрев поверх спины гнедого, кого еще принесла нелегкая.
Похоже, к нему приближался хозяин гостиницы. Был он тощим,
как жердь, и одежда на нем болталась и висела
невообразимыми складками; создавалось впечатление, что ему
необходимо сделать несколько шагов внутри своей одежды,
прежде ем этот балахон сдвинется с места. Другой
достопримечательностью его являлся громадный нос, типично
шемитский, украшавший довольно невыразительную физиономию.
Кончик носа крючком нависал над верхней губой и заметно
шевелился, когда его владелец вступал в разговор. И
немудрено, что сей почтенный муж прозывался соседями не
иначе, как Скелет с Носом, хотя предпочитал отзываться на
более благозвучное имя Фард.
Он подошел поближе и остановился; потом пошевелил
кончиком носа, словно принюхиваясь, и раскрыл рот.
- Эй, чужестранец!
Конан снял с иноходца седло и повесил его на крюк,
вбитый в стену конюшни, едва удостоив Скелета взглядом. Но
тому, видать, было все равно, и нелюбезный прием совсем не
охладил его.
- Скажи мне, чужестранец, чем твой господин смог так
улестить купца Шалима, что он продал ему своего любимого
иноходца?
Конан насторожился, сразу вспомнив нелепую фигуру в
мокрых шароварах на дороге.
- Что? - переспросил он, как бы не расслышав.
- Этот гнедой, - Скелет похлопал коня по крупу.
- Что гнедой?
Скелет никогда не отличался особой храбростью; от
грозного взгляда, брошенного киммерийцем, его прошибло
потом. Фард затряс нижней челюстью и пустился в путанные
объяснения.
- Видишь ли, почтенный, караванщик Шалим Арих всегда
останавливается у меня в гостинице. Этот иноходец... Он
купил коня год назад... Божился, что никогда не продаст...
Вот я и удивился. И еще с седлом...
Конан внимательно выслушал сбивчивую речь хозяина, уже
зная, что скажет в ответ.
- Я удовлетворю твое любопытство, - произнес он, -
Достойный караванщик одолжил этих коней моему господину, -
эти слова дались киммерийцу с немалым трудом, тем не менее
он продолжил: - Он также попросил оставить лошадей у тебя
до своего прибытия в Асгалун.
Тут Конан извлек из кошелька золотую монету и подкинул
ее в воздух. Золото притянуло взгляд Скелета, как магнит.
Конан поймал монету и положил желтый кружок на толстый
брус, разделяющий стойла.
- Присмотри за лошадьми до прибытия купца в город.
Договорились?
Вид золотой монеты и прикосновение к ней примирили
Скелета с грубостью северянина и развеяли его любопытство.
Подхватив с бруса монету, хозяин молча удалился
Конан подождал, пока его долговязая фигура не исчезнет
из поля рения, а затем направился к выходу из конюшни. На
пороге он столкнулся с Зольдо.
- Куда ты пропал? - спросил бессмертный.
- Идем в порт. И поищем другую гостиницу.
- Что так?
Киммериец шагнул через порог, увлекая Зольдо за собой.
Они покинули постоялый двор Фарда и двинулись по шумным
улицам Асгалуна к гавани.
- Купец, караван которого разбежался, ехал сюда. Эта
страхолюдина, хозяин гостиницы, узнал гнедого иноходца,
принадлежащего караванщику, - сказал Конан.
Зольдо прищелкнул языком.
- Тогда нам следует убраться отсюда поскорее.
Киммериец пробурчал в ответ что-то неразборчивое.
- Эй, парни! - позвал низкий женский голос.
Путники непроизвольно оглянулись. Голос раздался совсем
близко. Они шли по узенькой улочке, с обеих сторон которой
впритык друг к другу ютились дома. Прямо напротив них в
открытой низенькой двери стояла женщина в синем платье,
выставив обнаженную до бедра ногу в длинный разрез на платье.
- Не хотите поразвлечься, парни? - томно протянула она.
- Попозже, красавица, - сказал Конан. - Подскажи-ка
лучше, как добраться в порт по вашим крысиным улочкам.
Густо намазанные брови поднялись на лбу, оштукатуренном
чудовищным слоем белил. Шлюха недовольно скривила рот,
подведенный ярко-красной помадой.
- Получишь монету. Серебряную! - пообещал киммериец.
Она передернула плечами.
- Если я пошлю сестру показать вам дорогу, дашь ей два
кругляша? - спросила она, облизнув языком губы.
- Ладно, - согласился Конан.
Шлюха отлепилась от дверного косяка и крикнула внутрь
дома:
- Гайдэ!
На зов прибежала девчушка лет десяти. Женщина показала
ей на путников.
- Отведешь их в гавань.
Девочка кивнула и, подбежав к Конану, сказала:
- Пойдемте.
- Эй! - крикнула шлюха.
Конан и Зольдо остановились.
- Я передумала, - сказала она. - Две монеты сейчас.
Зольдо раскрыл кошелек, серебро полетело шлюхе в лицо.
Она ловко подхватила деньги и помахала сжатым кулаком.
- До свидания, парни. Жду вас попозже.
Гайдэ уверенно вела их по кривым городским улочкам. Эта
смуглая девчушка оказалась на удивление молчаливой; она
вприпрыжку бежала впереди, часто оборачиваясь и посверкивая
темными глазенками.
Киммериец шагал за девочкой, погруженный в свои мысли.
Когда из подворотни вылетел лопоухий пес размером с
годовалого теленка и наскочил на Зольдо, идущего рядом, он
не сразу сообразил в чем дело. Собака, грозно рыча, явно
намеревалась вцепиться в ногу прохожего, но, добежав, вдруг
замерла на месте, словно наткнувшись на невидимую стену;
шерсть на ее загривке встала дыбом, потом пес припал на
передние лапы и начал отползать. Оказавшись на безопасном
расстоянии, он уселся на задние лапы и глухо завыл, задрав
к небу тупую морду. Зольдо не растерялся; схватив с земли
увесистый камень, он запустил им в собаку. Булыжник угодил
в покрытый свалявшейся шерстью бок, пес завизжал от боли
и кинулся удирать со всех ног.
Гайдэ следила за собакой, приоткрыв свой маленький рот.
Конан мельком оглядел улицу; к счастью, праздношатающихся
зевак на ней не было. Девочка с изумление воззрилась на
спутников.
- Идем, - поторопил ее Конан.
Она шмыгнула носом, потерлась щекой о плечо и,
развернувшись на одной ноге, побежала дальше. Мужчины
двинулись следом.
Конан искоса поглядывал на бессмертного. Во дворце,
охваченный гневом, он и не интересовался своим спутником;
теперь ему пришло в голову рассмотреть его поподробнее.
Осмотр мало что дал: бессмертный на вид ничем не отличался
об обыкновенного человека, разве что кожа его была бледна
почти до синевы. Но и у некоторых северян можно встретить
такую же бледную кожу. Зольдо, видимо, осмотр не принес
удовольствия; он повернул к киммерийцу бледное лицо с
желтыми радужками зрачков и произнес:
- Хочешь спросить?
- После, - ответил киммериец.
Гайдэ вывела их на широкую, мощеную камнем улицу и
остановилась.
- Вон там, - она махнула рукой вдоль улицы. - Там
лестница в гавань.
Киммериец и так уже заметил мачты, видневшиеся в дальнем
конце улицы.
- Я пойду? - спросила девочка.
- Постой. - Конан вытащил из кошеля еще одну серебряную
монету и протянул ее Гайдэ. - Держи. Только не говори о ней
сестре.
Девочка юрким обезьяньим движением будто слизнула
монету с ладони киммерийца, потом засунула ее за щеку и
припустила бежать, не оборачиваясь.
- На тебя всегда воют собаки? - поинтересовался Конан.
- Всегда, - последовал краткий ответ.
- А лошади? Почему они не испугались?
- Они были и так достаточно напуганы.
- Значит, всякая живая тварь от тебя шарахается.
- Да.
- Кром! - буркнул киммериец. - Если каждый пес будет
устраивать тебе столь громкую панихиду, то, в конце концов,
это соберет толпу зрителей, и нам придется объясняться.
Зольдо молча пожал плечами.
- А крысы? - снова спросил Конан.
- Что крысы? - не понял бессмертный.
- Видно, тебе не приходилось плавать на кораблях...
- Не довелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16