Бандиты разгадали маневр варвара, но слишком
поздно.
Первая жертва покатилась по полу с распоротым животом,
сжимая окровавленными пальцами раны; Конан же развернулся
на месте и, как змея, скользнул к следующему. Тот начал
вращать саблей в воздухе, рассчитывая, что не даст врагу
приблизиться. Но Конан не интересовался фехтовальным
искусством бандита; его меч с ужасающей силой рухнул на
саблю противника. Удар был таков, что бандита развернуло к
киммерийцу спиной - и тут же острие меча Конана врезалось в
тело врага и прошло по спине наискось от плеча до поясницы,
перерубив позвоночник. Мертвый бандит еще не упал, а варвар
уже был готов к продолжению боя.
Враг, которого он обезоружил и оглушил ударом ноги в
самом начале схватки, пришел в себя. Увидев, что
киммериец стоит к нему спиной, он вскочил на ноги и изо
всех сил помчался к своему оружию, которое засело в балке
низкого потолка. Острие сабли ушло в дерево совсем
неглубоко, и рукоять оружия подрагивала, отзываясь на топот
множества ног, падения мертвых и столкновения живых. Бандит
ухватил саблю, выдернул ее и обрушил удар на киммерийца.
Вернее, так ему показалось - глаза его расширились от
изумления, когда он заметил, что у него больше нет руки, а
только короткая культя, из которой хлещет кровь. Больше он
не увидел ничего: варвар был стремителен - первый удар
мечом перерубил руку бандита в плече, вторым ударом Конан
развалил его надвое. Рука врага так и осталась висеть:
пальцы мертвой хваткой вцепились в рукоятку сабли.
Конан отвернулся от мертвеца и опустил оружие. Комната
казалась пустой. Дрожащий огонек лампы скудно освещал
перевернутые столы и скамьи, а также трупы, вповалку
лежавшие меж ними. Бессмертного в комнате не было, но до
слуха киммерийца донесся отдаленный шум. Приглядевшись, он
заметил в дальней стене еще одну дверь; шум слышался
оттуда. Конан быстро пересчитал мертвецов - их было
восемь. В живых еще двое, подумал киммериец и поспешил на
шум. Звон металла в темном углу комнаты изменил его
первоначальные намерения: кто-то затаился в темноте,
пережидая. Видно, надеялся улизнуть, оставшись незамеченным.
Конан замер, потом повернулся лицом к углу и приказал:
- Выходи!
Тускло блеснув металлом, вылетел кинжал! следом за ним
выскочил человек и бросился к двери, ведущий на улицу. Но
киммериец был начеку. Кинжал он на лету отбил клинком, а
затем перехватил меч в руке и собрался метнуть его, как
копье, в спину бандиту. Он не успел сделать это: короткий
свист разорвал тишину, и бандит кубарем покатился по полу.
Он упал лицом вниз, раскинув руки, и застыл неподвижно; в
затылке у него торчала короткая палочка.
Бессмертный стоял в черном прямоугольнике внутренней
двери.
- А, это ты, - проворчал киммериец.
Зольдо наклонился, подхватил что-то и направился к
Конану. Это что-то было бесчувственным телом, которое он
волок за шиворот. Он протащил ношу на середину комнаты и
бросил ее к ногам киммерийца.
- Это Упырь, - сказал он. - Живой.
Зольдо пинком перевернул тело на спину.
- Принеси лампу, а то темно, хоть глаз выколи, -
буркнул Конан. Бессмертный молча отошел. Вернувшись с
лампой в руке, он подхватил перевернутый табурет и водрузил
лампу на него. Рыжий огненный язычок поплясал немного и
успокоился, вновь протянулся острием к закопченному
потолку. Белки закатившихся глаз Упыря слабо заблестели,
отражая неровный свет. Бесноватый не приходил в сознание.
- Крепко ты его, - заметил Конан и поинтересовался: -
Вода здесь есть?
- Не знаю.
- Дай-ка лампу, - киммериец протянул ладонь.
Бессмертный снял светильник со стула и подал Конану;
тот поднес огонек к заросшему волосом лицу Бесноватого
Упыря.
- Ну и ну, - вдруг вырвалось у него.
Киммериец отставил лампу, вложил в ножны меч, который
до сих пор держал в руке, и вынул кинжал. Его острием он
ткнул под ребра распростертое перед ним тело. Упырь тихо
застонал.
- Давай, очухивайся побыстрее, - пробормотал Конан и
ткнул сильнее.
Бесноватый глубоко вздохнул и медленно опустил веки.
Когда он пришел в себя от боли, то сразу сообразил, что к
чему, и понял, что бежать ему не удастся: железные пальцы
варвара крепко держали его за горло. Упырь вспомнил
Сеннуха-Гиену и скривился.
- Ну, здравствуй, Рамес, - услышал он знакомый
ненавистный голос и открыл глаза.
Лицо варвара с холодными синими глазами нависло над
ним. Новые шрамы появились на нем, но не узнать Конана
было невозможно. Упырь скосился и увидел второго.
Желтоглазый смотрел на него словно на таракана - перед тем,
как прихлопнуть насекомое. Из горла Бесноватого вырвалось
хриплое проклятье.
- Ну, я виду, ты уже в полном порядке, - насмешливо
прогудел киммериец и встряхнул Бесноватого так, что у того
лязгнули зубы. - А теперь говори, скотина, кто тебя
подослал?
Упырь, которого Конан назвал Рамесом, ощерился, с
ненавистью глядя на варвара.
- Сеннух-Гиена, - процедил он сквозь зубы.
- Сеннух?! - удивился Конан. Память киммерийца годы не
замутили: жадюгу-скупщика, который к тому же был
предателем, он вспомнил сразу - как вспомнил и то, что сам
разорил его; по мнению Конана, это было самым легким
наказанием для Гиены. - Так он до сих пор не подох?
- Подох. Сегодня, - проскрежетал Рамес-Упырь.
Конан хмыкнул.
- Значит, сегодня... А кто ему удружил - уж не ты ли?
- Я.
- Ну, спасибо, - развеселился киммериец. - А вот
заплатил ли он тебе?
- Проклятый варвар! - заорал Упырь, брызгая пеной,
выступившей у него в уголках рта. - Чего ты медлишь? Убей
меня!
- Да ты что? - усмехнулся Конан. - Мы так давно не
виделись, вонючий ублюдок, хотелось бы потолковать...
Значит, решил сам со мной расквитаться?
- Я не решил, - просипел Упырь. - Я...
Он с силой дернулся, и вдруг лицо его застыло в
изумлении, а в виске выросла рукоять стилета. Тело
Бесноватого обмякло, и голова упала, глухо стукнувшись о
пол.
Киммериец разжал сведенные на глотке бандита пальцы и
фыркнул, как разъяренный тигр.
- Разве я тебя в телохранители нанял? - ледяным голосом
спросил он бессмертного.
Но Зольдо только мигнул желтыми глазами.
- Он что-то достал из одежды, - произнес он бесцветным
голосом и указал пальцем на сжатый кулак мертвеца.
Киммериец умолк. Он посмотрел на свой кинжал, спрятал
его в ножны и оглянулся. За спиной у него валялся труп
бандита; рядом с ним лежала сабля. Конан поднял оружие и,
просунув конец лезвия между стиснутых пальцев мертвеца,
заставил кулак раскрыться. На ладони покойного Упыря темнел
странный порошок.
- Черный лотос, - проговорил киммериец. - Ладно, беру
свои слова назад!
- Ты знал его? - спросил Зольдо.
- Знал, - кивнул Конан, отходя от трупа. - Тоже
стигиец, как и Гиена. Жрец-расстрига! Бежал сначала из
своего гнилого храма, а после - из Стигии. Прибился к
пиратам, но как был жрецом, так им и остался. Сколько козла
не мой, он все равно воняет, - закончил он.
Зольдо наклонился над трупом Бесноватого.
- Лотос! - предупреждая его, воскликнул киммериец.
- Мне он не страшен, - сказал Зольдо.
Он выдернул из виска покойного свой стилет, вытер узкое
лезвие о его грудь и спрятал нож за пояс.
Они пошли к выходу. Зольдо нагнулся к трупу, лежащему
перед дверью, и вытащил второй стилет у него из затылка.
Неожиданный шум позади привлек их внимание; они
насторожились. В проеме внутренней двери появился отсвет
пламени, а вслед за ним возникла сгорбленная донельзя
человеческая фигура с лампой в дрожащей руке. Свет вырвал из
потемок морщинистое лицо - старик оглядывал мертвецов.
Обнаружив тело Бесноватого, он что-то залопотал, а вслед за
этим плюнул на покойника. Но, совершая свою старческую
месть, он слишком сильно наклонился или, может быть, задел
руку, в которой был смертоносный порошок - старик
повалился на своего врага. Лампа выпала и покатилась,
разбрызгивая горящее масло.
Оказавшись на улице, Конан прищурился на солнце.
- Время еще есть, - сообщил он. - Вернемся в харчевню,
а то у меня в глотке пересохло.
И зашагал к гавани. Зольдо беспрекословно последовал
за ним.

* * *

В харчевне "Голубая Жемчужина" Конан с порога зычным
голосом потребовал вина. Служанка, увидев их, раскрыла
рот от изумления, а хозяин побелел, как полотно. Киммериец
уселся за стол, с удовольствием вытянув ноги; лишь сейчас
он заметил, что на плечах бессмертного нет плаща.
- Где твой плащ? - спросил он.
- Остался там, - ответил Зольдо. - Зачем мне дырявый
плащ?
- А-а...
И Конан перенес свое внимание на служанку, которая
приближалась с объемистым кувшином. Она со стуком поставила
посудину на стол и, сделав страшные глаза, прошептала:
- Почему вы вернулись?
Киммериец поймал ее за руку и отхлебнул из кувшина.
- Девочка, принеси еще один, - сказал он. - Этот я
выпью, пожелав удачи демонам Нергала. Демонам, которые
сейчас грузят душу Упыря в самый большой котел преисподней.
Служанка замерла.
- Хозяин послал к упырю сына - сказать, что вы
вернулись, - пролепетала она.
- Передай этому ублюдку, чтоб попридержал язык до
вечера, пока мы не уедем, иначе я ему его отрежу. И пусть
молится богам, чтобы я не отрезал его вместе с головой, -
тряхнув косматой гривой волос, киммериец отыскал взглядом
хозяина харчевни. Тот, поймав брошенный взгляд, аж посинел.
Конан чуть подтолкнул девушку: - Ну, иди!
Она убежала, и, схватив хозяина за руку, утащила его на
кухню. Больше на глаза киммерийцу он не показывался, а
служанка, кроме вина, принесла еще и блюдо с мясом. Конан
потянул носом и причмокнул губами. На кувшине, замшелом от
старости, красовалась печать на воске, которым была залита
горловина. Зольдо ударом кинжала отбил горлышко кувшина,
понюхал содержимое и протянул кувшин Конану. Киммериец снял
пробу.
- Ого! - весело сказал он.
Служанка стояла рядом и ждала, теребя фартук дрожащими
руками.
- Что еще? - спросил Конан.
Девушка потупилась.
- Не держи на него зла, воин... Упыря все боялись, -
сказала она.
Киммериец махнул рукой, и девушка, просияв, убежала на
кухню. Конан посмотрел на Зольдо, который не спеша
потягивал вино из кружки: брови киммерийца сошлись на
переносице.
- Зольдо, ты мне спас жизнь, - сказал он.
Бессмертный в знак согласия медленно наклонил голову.
- От ножа ты бы ушел, а от черного лотоса вряд ли, -
бесстрастно подтвердил он и, помолчав, добавил: - сделай
для меня обратное - и мы будем квиты.

Глава 9. ПОКА КОРАБЛЬ ПЛЫЛ...

Ты еще на свет не родился, когда я был убит, - сказал
Зольдо. Он вытянул руки вперед, вглядываясь в свои ладони.
- Мертвая плоть не стареет... Меня убили, когда мне было
тридцать лет. И убил тот, кому я доверял как себе самому.
Бессмертный замолчал, а потом тихо произнес:
- Нет в моей смерти чести для воина, и не хочу я о ней
говорить.
В раскрытое окно каюты врывался соленый морской ветер,
трепал и ерошил светлые волосы Зольдо. Конан точил меч и
слушал его рассказ.
- Когда мой брат вернул меня с Серых Равнин, я пришел к
своему убийце. Он думал, что я чудом остался жив, и взял
меч, чтобы биться со мной. Я позволил ему выбить у меня из
рук оружие. С криком радости он вонзил клинок мне в сердце,
так что лезвие вышло из спины. Я стоял, пронзенный мечом
насквозь, и хохотал. Он поседел от страха у меня на глазах,
а оптом я разорвал его в клочья голыми руками. На крики
сбежались стражи, но, увидев меня с мечом в груди, они
бросили оружие и пустились улепетывать в разные стороны. Я
ушел и больше никогда не возвращался туда, где я родился. Я
долго был у брата и все время умолял его вернуть меня на
Серые Равнины, но он и слышать об этом не хотел. Тогда я
ушел. Он отпустил меня, предрекая мне возвращение. Однако
этого не случилось.
- А что произошло с твоим братом? - задал вопрос Конан.
Зольдо улыбнулся.
- Спроси о том у своего меча, киммериец.
- Что?!
Конан изумился. Он озадаченно потер шею кулаком с
зажатым в ней точильным бруском.
- Это когда же?
- Вспомни Гулистан; горцы и похищенная магами
вендийская принцесса.
- Ты не похож на вендийца.
- А я и не говорил, что я - вендиец.
- Так кто же ты все-таки?
- Оживший мертвец, который не может умереть сам.
Конан сдул прядь волос, упавшую на глаза, и кивнул.
- Не хочешь говорить - и не надо. А дальше?
- Я ушел. Теперь я не считаю себя воином: скучно
убивать тех, кто не может убить тебя, а я искал свою
смерть. В конце концов я добрался до Пелиаса. Все
остальное ты знаешь с его слов.
- Почему ты сам не отправился за Камнем Мертвых? Или
тебя устрашили россказни старого пройдохи-чародея?
- Может быть, я бы и сам пошел за талисманом, но в этом
случае смерть моя оказалась бы ужасной. Камень Мертвых не
способен без мага разрушить заклинание, связывающее душу с
мертвой плотью, но он может уничтожить саму душу, и тогда я
никогда не вернусь на Серые Равнины. Об этом мне сказал
другой маг, не Пелиас; Пелиас это только подтвердил.
- А потом вы подстроили дело так, чтобы я отправился за
талисманом, - мрачно продолжил Конан.
- Пелиас сказал: ты - и никто иной.
- Чтоб его молния поразила, этого старого фокусника!
Конан с лязгом вогнал меч в ножны.
- Тебе я не верить не могу, - сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16