Послушай, хочешь ты жить с нами, Фред, и учиться развивать все стороны
самого себя?
- Я должна сказать, что вопрос в действительности стоит так, хотим ли
его мы, - сказала Элси.
- Да, мы хотим, - сказал Тим, - потому что мы люди. А он один из нас,
и он мог быть таким внушающим симпатию, и определенным образом мы
восхищаемся им, и мы не боимся его, чтобы этого было достаточно для того,
чтобы вышвырнуть его. Конечно, сейчас мы знаем о нем все, и он больше не
будет устраивать свои розыгрыши. Но хочет он остаться и учиться? Будешь,
Фред?
- Сколько раз говорить, что он может остаться, если захочет? -
спросил Джей, и первой поднялась рука Элси. - Смотри, каждый предпочел бы,
чтобы ты остался, Фред. Ты найдешь это интересным, со стороны знаний,
познать о психологии, Фред. Пусть доктор Уэллес учит тебя. Тебе не надо
говорить, почему.
- Психология - не наука, - сказал Фред.
Тим усмехнулся.
- Я слышал, ты это говорил и раньше. Не были и астрономия или
биология, или психология во времена Альберта Великого, - сказал Тим. -
Предположим, что ты займешь равное положение и поможешь нам тогда создать
действительную науку из этого. Начни с того, что скажет доктор Уэллес, и
посмотри, что можно создать. Соответствующее изучение человечества - это
человек, и если наука о психологии все еще не существует, мы лучше
займемся делом и создадим таковую.
Казалось, что в первый раз Фред заинтересовался.
- Я не пытался изучать психологию - не ту, о которой вы говорите, -
сказал он. - Что-то должно быть в ней, если вы меня нашли таким образом. Я
думал, что вы узнаете с помощью... о; с помощью методов Шерлока Холмса,
если воспользоваться допотопным примером. Но большинство из того, что ты
говоришь, звучит как ужасная чепуха.
- Если бы доктор Уэллес был здесь... или Карл Джанг, или кто-нибудь
еще в таком роде, все это было бы изложено лучше.
- Ладно, в таком случае договоримся, - живо сказал Джей. - Мы не
станем ябедничать на Фреда, и розыгрыши прекратятся, и все забудут о них.
Фред пойдет к доктору Уэллесу и сделает честную попытку. Фред, ты можешь
сказать ему, что ты слышал, как Тим, я и девочки говорили обо всей этой
чепухе, и ты хочешь об этом узнать, чтобы изучить эту науку... или эту так
называемую науку, если ты хочешь сказать таким образом; но тебе лучше быть
вежливым с доктором Уэллесом. Конечно, на это уйдет время, и ты хочешь
понять, что происходит.
- Фред, ты знаешь, что не можешь отрицать своего собственного
человеческого характера, - сказал Тим. - Дай всему этому шанс, чтобы
доказать это.
- Я попробую, - сказал Фред. - Но я предупреждаю тебя, что не
предполагаю, что буду способен извлечь смысл из этой психологии.
- Попробуй честно, - сказал Тим. - Это все, что тебя просят сделать.
Просто скажи самому себе, что в этом может быть какой-то смысл и тебе
хочется посмотреть, так ли это.
- Если это так, - сказал Фред, - я узнаю это.
Тим и другие дети держали свое слово, но запись, сделанная на ленте,
рассказала всю историю Питеру Уэллесу и доктору Фоксвеллу.

Лица взрослых людей стали белыми, по мере того как они смотрели друг
на друга, пока лента не кончила крутиться перед ними.
- О, Тим, Тим, - застонал доктор Уэллес. - Почему ты выложил все
таким образом?
- Это все правда... что сказал Тим?
- Дело в том, следовало ли ему говорить это? - ответил доктор. - Что
может вынести мальчик под подобным градом камней, бросаемых в него? А Фред
ведь ужасно гордый.
- Не понимаю, чем он обладает, чтобы гордиться, - сказала миссис
Куртис.
- Он обладает интеллектуальной гордостью в чрезвычайно высокой
степени. Богословы говорят, что это грех, от которого падали сами ангелы -
и если это неправда в буквальном смысле, мистер Геррольд, это, конечно,
правда в психологическом смысле. Только что Фреду были сказаны ужасные
вещи всякого черта, с такой откровенностью, на которую способны только
дети. Он очень гордится быть самым, самым лучшим, а они назвали его не
достигшим человеческого уровня. Они сказали, что он ничего не знает о
чувствах, что совершенно не развит в очень важной стороне своего
характера, что он ничего не знал о природе человека, и что люди ценили его
не за что иное, как за его интеллект. И, говоря ему, что он должен учиться
почти всему, они принизили его интеллект и разум.
- Вы не думаете, что его гордость воспринять это все, - сказал мистер
Куртис. - Это была чрезмерная доза. Но ближе к концу они просили его и
кажется он реагировал на это.
- Да; но честно ли он имел это в виду? - спросила мисс Пейдж. - Может
быть он только притворяется. Конечно, он не хочет, чтобы его отправили с
позором. Если он не может перенести и мысли о том, что другие могут быть с
ним равны по интеллекту, насколько больше ему приходится злиться по поводу
того, что его заставляют чувствовать, что в остальном он явно хуже их!
- Я бы не слишком надеялся на его готовность - допустил доктор
Уэллес. - В настоящее время может быть возбуждена его интеллектуальная
любознательность. Он может согласиться послушать то, что у меня есть
предложить, даже если он может все время сопротивляться этому. Он может
слушать только для того, чтобы доказать несамостоятельность всего того,
чему я буду его учить. Иногда мы обнаруживаем, что состояние разума у
атеиста, который не развит со стороны чувств, противится любому разумному
высказыванию относительно религии, потому что, для него, вся религия - это
подпадание под чувство.
- Многие религиозные люди бывают очень сильно шокированы при любом
намеке на то, что благоразумие всегда должно сопровождаться опорой на
религию, - прокомментировал доктор Фокс. - Однако, что касается Фреда...
уверены Вы, что сможете исправить его?
- Потребуется очень тщательная работа, чтобы удержать его от
возвращения к своей прежней слепоте ко всему, кроме интеллектуальной
стороны его души, как только изгладится последствие того шока, который он
сегодня получил.
- Я ничего не смогу сделать, если его воля будет действительно
настроена против меня, - сказал доктор Уэллес. - Если он молится на свой
интеллект до такой степени, что воля является полностью марионеткой его
интеллекта, и все чувства отвергаются, это будет тяжелая борьба. "У
человека, убежденного против своей воли и мнение все такое же". Против
меня существуют две вещи: Тим не оставил мне никакого шанса, чтобы
изменить что-либо мягко; он сказал Фреду все такое, что тому хотелось
знать меньше всего, и открыто перед всеми другими. Это была явно хорошая
терапия - она сработала - для гордости Фреда осталось только одно, это то,
что он считает, что мы, взрослые, не знаем об этом ничего. Сейчас мы
должны восстановить его гордость. Мы должны попытаться показать, что мы
ценим его за другое, а не за интеллект.
- Да, и мы должны оценить его так высоко, как только мы сможем, -
сказал мистер Фоксвелл. - После подобной разрушительной атаки он нуждается
во всей нашей поддержке, какую мы только можем ему дать.
- Я боюсь, что он потенциально опасен, - сказал мистер Куртис. -
Интересно, не должны ли мы, после всего этого, выпроводить его.
- Нет, - сказал доктор Уэллес. - Мы должны попытаться помочь ему. Он
- человек и просто мальчишка, под нашим присмотром. Он имеет такую же
ценность, как и любой другой ребенок, и дополнительную ценность быть очень
сильно одаренным. И он нуждается в нас гораздо больше, чем любой другой. Я
скорее бы отослал других обратно, а Фреда оставил.
- Если он опасен, то тем более мы должны оставить его и попытаться
вылечить, - добавил д-р Фоксвелл. - Мы не можем отпускать его в общество и
не подумать о нашей собственной ответственности за последствия.
- Да. Все другие в какой-то степени защищены в одной функции или в
другой, и только Фред плохо защищен во всех сферах, кроме
интеллектуальной. Как психолог, я бы сказал, что возвышение любой одной
функции за счет других до такой степени опасно - не только для этого
мальчика и для нас, но и для всего общества. Люди, которые ценили только
интеллект, изготовили атомную бомбу и сбросили ее на мир, не думая или не
заботясь о том, что могло бы произойти с ним. Более уравновешенный
изобретатель, задолго до этого, изобрел подводную лодку и уничтожил свои
планы, потому что он боялся, что человечество могло использовать такое
изобретение во вред. Я не знаю, что может изобрести Фред; но я хочу спасти
его, если смогу, от пренебрежения всем, что свойственно человеческой
природе и человеческим чувствам, и тем, что чувства могут сделать. Это
наша природа быть развитым в четырех функциях, а человек, который отрицает
свою собственную природу, находится в опасности и опасен сам.
- Пока даже частичный успех стоит того, - сказал доктор Фоксвелл. -
Питер. И Вы действительно должны иметь шанс; он обещал придти к Вам, и
другие увидят, держит ли он свое обещание.
- Я должен пойти поискать какие-нибудь книги и подумать, что ему
сначала предложить, - сказал Питер Уэллес, медленно вставая на ноги. -
Книги - это лучше всего, потому что они беспристрастны, когда они атакуют.
Он может встретить атаку один, и нет никого, чтобы быть свидетелем
поражения, и никого, с кем бороться. Я могу только надеяться, что Фред
действительно придет ко мне.
Ему следовало бы иметь больше веры в вундеркиндов, так как Тим и Фред
пришли в его кабинет в тот же день.

- Послушай, Питер?
- Да, Тим?
- Мы говорили Фреду о четырех функциях души и все такое, и он хочет
узнать об этом, - сказал Тим. - Как ты думаешь, не мог бы ты уделить ему
немного времени, чтобы поучить теории?
- Конечно, если он хочет узнать об этом, - ответил доктор Уэллес,
смотря спокойно, ни знаком не выдавая своего огромного облегчения.
- Я могу порекомендовать тебе несколько книг, Фред, и беседовать с
тобой один или два раза в неделю, пока я в городе.
- Ты сейчас свободен? - спросил Тим.
- Я освобожусь где-то через полчаса, если ты тогда захочешь
вернуться, Фред.
- Хорошо, доктор Уэллес.
Фред действительно вернулся, один и по собственной воле. И это,
подумал Питер Уэллес, было столько, сколько можно было ожидать для начала.

5. ДЕТИ АТОМА
Следующие несколько недель прошли спокойно. Розыгрышей больше не
было, и у взрослых людей была веская причина верить, что их больше не
будет, в школу поступило еще несколько человек - Робин Уэлч, Роза Джексон,
Мари Хит, Элис Чейз и Джерард Чейз. Последние двое оказались троюродными
братом и сестрой, имевшие о существовании друг друга лишь служебное
представление, поскольку опекунство над ними было взято несвязанными между
собой организациями.
Специальностью Робина была палеонтология, но, кроме того, он живо
интересовался всякого рода змеями, и проводил свое свободное время в
лесах, пополняя свою коллекцию. Он был переполнен радостью, получив
разрешение построить для них специальный домик, и его ни в коей мере не
возмущала тщательная инспекция старшими по школе клетки с его гремучими
змеями.
- В моей семье не любили моих змей, - объяснял он однажды вскоре
после Рождества, когда Элси пришла посмотреть его новых змей.
- Эта змея с полоской вокруг шеи самая хорошенькая, - сказала Элси. -
Красивый коралловый цвет! И мне нравится эта спираль, в которую закручен
ее хвост. Интересно, какая это математическая кривая?
- Мы должны спросить Макса, - сказал Робин, возвращая маленькую
змейку в свою клетку. - Ты должна посмотреть коралловую змею, Элси; они
прекрасны. Но доктор Уэллес не хочет, чтобы я покупал ядовитых змей.
- Если змеи не выползут наружу, может быть он разрешит тебе иметь
некоторых других опасных змей, - утешила его Элси.
- Когда приедут еще дети? - спросил Робин. - Джерард хочет собрать
команду для игры в мяч.
- У доктора Уэллеса все еще нет времени, чтобы лично встретишься с
каждым. Родилось человек тридцать или больше, и известно, что умерло
только двое, но мы все еще не определили местонахождение каждого.
- Хочешь помочь мне накопать червей для змей? - спросил Робин. - Эй,
Фред... хочешь посмотреть моих змей?
- Нет, спасибо, я уже видел их, - сказал Фред. - Если хочешь, я
помогу накопать червей.
- Почему у тебя нет любимого домашнего животного, Фред? - спросил
Робин, беря лопату и садовые вилы и протягивая Элси банку для червей.
- Не вижу, почему я должен, - сказал Фред, выбирая вилы и показывая
жестом, чтобы Робин показывал путь.
- Иногда собаки полезны, но мне не нужна собака - поводырь, и я рад,
что наконец-то продали всех щенков. Большинство людей любит собак, потому
что собаки так преданно подобострастны, живя только для обожания, как
"Прелестная Алиса" Бена Болта. Это дает владельцам почувствовать себя
важными, - сказал он.
- О, так ли это, - презрительно-насмешливо сказала Элси. - А кошки?
Фред подцепил на вилы ком дикой травы и извлек из корней червяка.
Прежде, чем ответить, он осторожно бросил червяка в банку.
- Чувственным людям нравится ощущение меха, - сказал он, - особенно
на теплом, мурлыкающем животном. А кошки такие безжалостные охотники,
некоторым людям нравится в них косвенная жестокость. Эй! - так как в этот
момент Элси швырнула банку, червяка и все, в его голову, он наклонился и
как раз вовремя.
- Когда я хочу причинить кому-то боль, я делаю это сама, - сказала
Элси уж совсем излишне.
- Что этот бедный червяк вообще сделал тебе? - спросил Робин,
подбирая червяка и банку.
- Ты имеешь в виду меня или этого пескожила? - спросил Фред. -
Послушай, Элси, я знаю, что ты держишь кошек, но тебе совсем не
обязательно бросать в меня стеклянные банки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33