Но тем не менее это была улыбка симпатичного и искреннего человека.
- Рад снова видеть вас, Гарри. - Он обнял Фокса.
- Я тоже рад, Лайам.
Девлин посмотрел мимо него на автомобиль и сидящего за рулем Уайта.
- С вами кто-нибудь еще приехал?
- Только мой шофер.
Он спустился с крыльца, подошел к машине и заглянул внутрь.
- Добрый вечер, мистер Девлин, - произнес Билли.
Девлин повернулся и, не говоря ни слова, возвратился к Фоксу.
- Так вот кто ваш шофер, Гарри? Он может завезти только в одно место в преисподнюю.
- Фергюсон уже звонил?
- Да, но об этом после. Входите.
Внутри дом был оформлен тоже в викторианском стиле. В зале обои от Уильяма Морриса и панели красного дерева. На стенах несколько ночных пейзажей художника викторианской эпохи Эткинсона Гримшо. Фокс с удивлением рассматривал их, когда снимал плащ и протягивал его Девлину.
- Странно видеть здесь эти картины, Лайам. Ведь Гримшо - стопроцентный англичанин из Йоркшира.
- Не его в том вина, Гарри. Главное, он был художник милостью божьей.
- Да, его вещи недешево стоят, - заметил Фокс, знавший, что на аукционе даже самое незначительное произведение Гримшо оценивалось тысяч в десять.
- Не мне об этом судить, - ответил Девлин.
Он отворил дверь и ввел гостя в гостиную, так же, как и зал, выдержанную в викторианском стиле: стены, обитые зеленым с золотом шелком, снова картины Гримшо и яркий огонь камина оригинальной работы Уильяма Ленгли.
Человек, стоявший перед камином, был священником в темной сутане. Он обернулся, чтобы поприветствовать Фокса. Ростом не выше Девлина, волосы аккуратно зачесаны за уши. Выглядел он довольно импозантно, особенно благодаря своей приветливой улыбке. Были в нем какой-то порыв, какая-то энергия, тронувшие Фокса. Довольно редко люди вызывали у него столь неограниченную инстинктивную симпатию.
- "Ну что ж, теперь у нас два Гарри", - продекламировал Девлин строфу из Шекспира. - Капитан Гарри Фокс, позвольте представить вам отца Гарри Кассена.
Кассен мягко пожал протянутую руку.
- Рад познакомиться с вами, капитан Фокс. После вашего звонка Лайам рассказал мне о вас.
Девлин указал на шахматный столик перед собой.
- Для меня был хорош любой повод, чтобы избежать разгрома.
- Вы, как всегда, порядком преувеличиваете, - заметил Кассен. - Однако мне пора идти, а вас оставляю с вашими заботами.
У священника был приятный и глубокий голос, в его ирландском слышался американский акцент.
- Нет, вы только послушайте, Фокс. - С этими словами Девлин достал из буфета три бокала и бутылку "Бушмиллс". - Присядь, Гарри. От стаканчика перед сном тебе хуже не станет. - И, обращаясь к Фоксу, добавил: - Мне еще не встречался человек, который бы ходил столько же, сколько ваш святой отец.
- Хорошо, хорошо, Лайам, сдаюсь, - произнес Кассен. - Еще есть пятнадцать минут, а потом мне и впрямь нужно уходить. Ты же знаешь, что по вечерам я заглядываю в наш хоспис, а там сейчас Дэни Малоун, и неизвестно, застану ли я его завтра утром в живых.
- Давай выпьем за него. Ведь это всем нам предстоит, - предложил Девлин.
- Хоспис, вы говорите? - спросил Фокс.
- Тут рядом монастырь Святого Сердца. А милосердные сестры уже несколько лет содержат при нем клинику для умирающих.
- И вы там работаете?
- Да, администратором и духовным наставником. Говорят, будто монахини настолько чужды всего мирского, что не могут справиться с бухгалтерией. Полная чушь! Сестра Анна-Мария, которая заправляет всем, знает расходы хосписа вплоть до последнего пенни. А так как община здесь небольшая и у священника нет куратора, то я иногда помогаю ему.
- Кроме того, Гарри три дня в неделю работает в отделе печати католического секретариата в Дублине, - вставил Девлин. - А еще руководит местным молодежным клубом и театром с его девяносто тремя юными артистками, с которыми сыграл пять очень посредственных спектаклей.
Кассен рассмеялся.
- Угадайте, чья была постановка. В следующий раз мы попробуем "Вестсайдскую историю". Лайам считает, что мы слишком высоко хватили, но я предпочитаю серьезные испытания путям наименьшего сопротивления.
Он выпил "Бушмиллс". Фокс поинтересовался:
- Позвольте спросить, святой отец, вы - американец или ирландец? Я что-то не пойму.
- А он и сам точно не знает, - смеясь, ответил Девлин.
- Моя мать была американкой ирландского происхождения. В поисках своих исторических корней она вернулась в Коннахт в 1939 году. Но кроме меня никого здесь не нашла.
- А ваш отец?
- Отца я вообще не знал. Фамилия моей матери Кассен, и она исповедовала протестантство. Некоторые из Кассенов еще живут в Коннахте, они потомки бойцов Кромвеля. В этой части страны Кассены часто называют себя Паттерсонами; это неправильный перевод ирландского слова "кассен" - "тропа".
- Короче говоря, он сам не знает, кто он такой, - повторил Девлин.
- Ну, это как посмотреть, - улыбнулся Кассен. - После войны, в 1946 году, моя мать вернулась в Штаты. Через год она умерла от гриппа, и меня взял к себе единственный родственник, старый двоюродный дядя, у которого была ферма в канадской провинции Онтарио. Прекрасный человек и истовый католик. Под его влиянием и я стал католиком.
- Вот тут-то судьба и свела нас, - Девлин поднял свой бокал.
Фокс недоумевающе посмотрел на него. Кассен пояснил:
- Семинар, в который я был принят, назывался "День всех святых" и располагался в Рейн Лэндинге неподалеку от Бостона. А Лайам преподавал там английский.
- Да, проблем у меня с ним было предостаточно, - вспомнил Девлин. - Его ум острый как бритва. Каждый раз он выставлял меня дураком, когда я на лекциях неверно цитировал Элиота.
- Затем я - работал в двух общинах в Бостоне и позднее еще в одной в Нью-Йорке, - продолжал Кассен, - но не терял надежды однажды вернуться в Ирландию. В 1968 году я был наконец переведен в Белфаст, в церковь на Феллс-роуд.
- Которую уже через год сожгла дотла протестантская толпа, - вставил Девлин.
- Тогда я попытался спасти общину от распада и продолжил службу в спортивном зале одной из школ, - сказал Кассен.
Фокс взглянул на Девлина.
- В то время как вы носились по Белфасту и подбрасывали бревна в огонь?
- Милостивый Господь да простит мне это, - смиренно произнес Девлин. Потому что сам себе я этого простить не могу.
Кассен поставил перед собой пустой бокал.
- Ну, а теперь я все-таки должен покинуть вас. Было приятно познакомиться с вами, капитан Фокс.
Он протянул руку. Фокс пожал ее, после чего Кассен встал и направился к двери террасы. За стеной сада вздымался монастырь Кассен прошел по газону, открыл калитку и скрылся.
- Удивительный человек, - заметил Фокс, когда Девлин закрыл дверь.
- Можно сказать и так. - Девлин обернулся. Улыбка исчезла с его лица. Ну хорошо, Гарри. Фергюсон как всегда напускает много таинственности. Так что объясните, пожалуйста, внятно, в чем дело...
В хосписе царила полная тишина. Он был устроен совершенно не так, как обычная больница, и пациент здесь мог выбирать между одиночеством и близостью к соседу по палате. Над столом склонилась сиделка, и ночник был единственным источником света в коридоре. Она не слышала шагов Кассена, вдруг возникшего из темноты рядом с ней.
- Как себя чувствует Малоун?
- Без изменений, святой отец. У него лишь незначительные боли. С помощью лекарств нам удалось стабилизировать состояние.
- Он в ясном уме?
- Периодически.
- Я пойду к нему.
Кровать Дэни Малоуна, отделенная от других шкафами и книжными полками, стояла наискосок к окну, за которым виднелись деревня и черное ночное небо над ней. Свет ночника резкими линиями теней очерчивал лик умирающего, еще нестарого, лет сорока мужчины с преждевременно поседевшими волосами и лицом, под которым ясно угадывались очертания черепа. На туго натянутой коже буквально читались следы страданий, переносимых этим человеком из-за рака той самой болезни, которая медленно, но верно переносила его из этой жизни в иную.
Когда Кассен присел рядом, Малоун открыл глаза. В его взгляде, поначалу совершенно пустом, понемногу просыпалось сознание.
- Я уж было подумал, что вы больше не придете, святой отец!..
- Но ведь я же обещал. Пришлось, правда, принять стаканчик перед сном у Лайама Девлина, поэтому припоздал.
- Один перед сном - это полезно, святой отец. Лайам ведь был настоящим борцом за наше дело. Никто больше него не сделал для Ирландии.
- А вы, Дэни? - Кассен пересел на край кровати. - Ведь никого во всем Движении не было смелее вас.
- Но скольких людей я при этом убил. И зачем? Однажды Дэниел О'Коннел сказал в своей речи, что свобода Ирландии вещь праведная, но не стоящая даже и одной человеческой жизни. Тогда я был молодым и оспаривал это. Теперь же, на смертном одре, мне кажется, я понимаю, что он имел в виду.
Он скривился от боли и посмотрел на Кассена.
- Не могли бы мы поговорить об этом, святой отец? Мне кажется, так мне легче будет собраться с мыслями.
- Хорошо, но только недолго, вам необходимо поспать, - улыбнувшись, согласился Кассен. - Умение служить есть одна из важнейших добродетелей священника, Дэни.
Малоун попытался улыбнуться.
- Да, конечно. Так на чем мы остановились? Ах, я рассказывал вам о подготовке серии взрывов в центральной Англии и в Лондоне в 1972 году.
- Вы говорили, что газеты дали вам кличку "Лиса", - напомнил Кассен, из-за того, что вам, казалось, ничто не могло помешать беспрепятственно появляться то в Англии, то в Ирландии. Арестованы были все, кроме вас. Как же это получилось?
- Все очень просто, святой отец. Самый страшный бич нашей страны предательство, а второй - головотяпство самой ИРА. Люди, головы которых напичканы революционной идеологией, могут произносить великолепные речи, но очень часто им недостает разумного подхода к тому, что они делают. Поэтому я предпочитал держаться профессионалов.
- Профессионалов?
- Да, да, тех самых, которых вы бы назвали преступными элементами. Например, в 70-е годы не было ни одной конспиративной квартиры ИРА, которая рано или поздно не появлялась бы в списках Скотланд-Ярда. Именно из-за этого тресты были неминуемы.
- А что же вы?
- Уголовники, когда они в бегах или когда полиция напрочь обкладывает их, нуждаются в том, чтобы "лечь на дно". Потому-то есть места, где можно спрятаться, дорогие, но действительно надежные места. Есть, например, в Гэлвее, к югу от Глазго, в Шотландии, незаметная ферма, которая принадлежит братьям Мангоу. Правда, оба они порядочные сволочи.
Боли вдруг усилились, и Малоун начал судорожно хватать ртом воздух.
- Я позову сестру, - участливо сказал Кассен.
Но больной схватил его за край сутаны.
- Оставьте это. Хватит с меня обезболивающих. У сестер добрые намерения, но с меня довольно. Давайте лучше еще поговорим, святой отец.
- Ну, будь по-вашему, - согласился Кассен.
Малоун лег, закрыл и вновь открыл глаза.
- Во всяком случае, оба они - Гектор и Ангус Мангоу - исключительное дерьмо.
Девлин беспокойно прохаживался по комнате.
- Вы мне верите? - спросил Фокс.
- Все выглядит логично и многое объясняет, - ответил Девлин. - Скажем так: я в принципе принимаю такую версию.
- И что же мы теперь предпримем?
- Мы?! - Девлин гневно сверкнул глазами. - Какая наглость! Вы что, Гарри, не помните, что, когда я в последний раз работал для Фергюсона, он подставил меня? Навешал лапши на уши и попользовался.
- Это было в прошлый раз, Девлин. Теперь совсем другое дело.
- Какая мудрая мысль! И что мне с ней делать?
В этот момент в дверь террасы тихо постучали. Девлин открыл ящик письменного стола, вынул старомодный маузер с грушеобразным эсэсовским глушителем и снял его с предохранителя. Кивнул Фоксу и отодвинул занавеску. За окном стояли Макгинесс и Мерфи.
- О, Господи! - простонал Девлин.
Он открыл дверь и впустил смеющегося Макгинесса.
- Господь да благословит всех присутствующих, - шутливо поздоровался он и, обратившись к Мерфи, сказал: - Не спускай глаз со стеклянной двери, Майкл, - а сам, подойдя к камину, протянул к огню замерзшие руки. - По ночам еще довольно прохладно.
- Чего тебе надо? - недовольно спросил Девлин.
- Капитан обрисовал тебе ситуацию?
- Да.
- И что ты думаешь по этому поводу?
- Ничего, - отрезал Девлин. - И в особенности о том, что касается вашей организации.
- Целью терроризма является распространение террора, - так говорил Майкл Коллинз, - так же резко ответил Макгинесс. - Я борюсь за свою страну, Лайам, и использую при этом все средства, имеющиеся в моем распоряжении. На войне как на войне. - Он явно обозлился. - Я не обязан оправдываться.
- Может быть, и мне будет позволено высказаться? - не сдержался Фокс. Если мы принимаем факт существования Качулейна, то речь идет не о том, кто с кем воюет, а о том, что он бессмысленно продлевает трагедию прошедших тринадцати лет.
Никого не спрашивая, Макгинесс налил себе виски.
- Нельзя сказать, что вы неправы. Когда в 1972 году я руководил операциями в Лондондерри, мы вместе с Дейти О'Коннелом, Симесом Туми, Айвой Беллом и другими летали в Лондон на мирные переговоры с Вилли Уайтлоу.
- А после стрельбы в Ленадоне соглашение о прекращении огня было нарушено, - закончил Фокс и, обращаясь к Девлину, сказал: - Поэтому мне кажется бессмысленным вести разговоры о том, кто с кем воюет. Качулейн совершенно сознательно раздувал огонь. Всякая попытка остановить его является достойной того, чтобы ее предпринять.
- В ход пошли моральные аргументы? - Девлин насмешливо ухмыльнулся. Ну хорошо, давайте перейдем к делу. Существует этот самый Левин, который много лет назад видел Качулейна, или Келли, или как там его еще. Естественно, что Фергюсон предложил ему взглянуть на фотографии всех имеющихся в картотеке агентов КГБ.
- И всех им известных сторонников ИРА и других подрывных организаций, сказал Фокс. - Кроме того, все, что имеется у полиции безопасности в Дублине. Ведь мы обмениваемся информацией.
- Ну, конечно, эти свиньи так и поступили, - с горечью заметил Макгинесс. - И тем не менее мне кажется, что мы располагаем и людьми, неизвестными ни дублинской полиции, ни вам в Лондоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30