Он не был сильно пьян, но винные пары все же действовали. Начал накрапывать дождь, который становился сильнее и сильнее. Тяжелые капли холодной воды забарабанили по открытой машине. Мы с Ван Хорном, поспешно выскочив из «мерседеса», подняли брезентовый верх. И надо сказать, вовремя, так как буквально через секунду на автомобиль обрушились сплошные потоки воды.— Боже мой, — промолвил с досадой Ван Хорн, — только этого нам не хватало.Интересно, понимал ли он в тот момент, с какими проблемами нам теперь придется столкнуться? — думал я. Теперь к утру дорогу развезет, а стремительные потоки воды превратят некогда пересохшие русла речек в непреодолимую для нас преграду.Далее размышлять о серьезности нашего положения не имело никакого смысла: уж этим-то точно делу не поможешь. Концом пледа я укутал колени от холода и поднял воротник.А скольких же ты, Киф, отправил на тот свет? Можно ли было заснуть после такого вопроса? * * * Наступило серое, унылое утро. Дождь все еще лил как из ведра. Наш автомобиль стоял на самом краю русла вздувшейся от бурных потоков реки. Сплошная пена на поверхности воды напоминала цветение вереска, которое можно наблюдать ноябрьским утром у себя на далекой родине. Горы обступали нас гораздо ближе, чем я мог ожидать. Мы развернули карту и наконец определили наше местоположение.Предстояло преодолеть еще десять — двенадцать миль, прежде чем мы смогли бы попасть на дорогу, ведущую в Нонава-Пасс. Эта дорога, четко обозначенная на карте, проходила в расселине между двумя высокими горами, на вершине одной из которых лежал белый, словно сахар, снег, а другую венчала упирающаяся в небо корона из трех зубцов. Несмотря на дождь, с места нашей стоянки обе горы отлично просматривались.Ван Хорн нажал на стартер, и двигатель «мерседеса» мгновенно заработал. Машина медленно тронулась с места, с трудом прокладывая себе дорогу. Колея, по которой мы двигались прежде, за ночь была размыта дождевыми потоками.Было довольно холодно. Виктория, все еще закутанная в оба пледа, вглядывалась в наступившее утро. Как всегда, ее лицо было очень серьезным и опечаленным. Я спросил, хорошо ли она себя чувствует? В ответ девушка кивнула и улыбнулась. Это меня порадовало.— Где ты так хорошо научился говорить по-испански? — спросил меня Ван Хорн.— Моя мать родилась в Севилье.— Неужели? Твой отец, должно быть, много поездил по свету. А я научился испанскому в Хуаресе, когда работал там менеджером в одном маленьком казино. Некоторое время мне пришлось отсидеть в Ливенуорте, тюрьме штата Техас, пока не сбежал оттуда.— За что посадили?— Подстрелил парня, который сам пытался меня застрелить. Только у него в суде были друзья, а у меня нет.Меня поразили изменения, произошедшие в манерах Ван Хорна. Голос его вдруг стал резким и самоуверенным. В нем зазвучали чересчур твердые нотки, будто он усиленно пытался кого-то в чем-то убедить, вот только непонятно кого — меня или себя. Через пару минут мы преодолели небольшой подъем и прямо перед собой внизу увидели конный разъезд федералов.Они, уже успев спешиться и разбить лагерь, теперь стояли в кружок, видимо в ожидании дальнейших распоряжений старшего по званию. Наша встреча была неожиданной как для нас, так и для них. На тихий звук двигателя, работавшего на малых оборотах, накладывался сильный шум проливного дождя, и поэтому федералы не слышали приближения автомобиля.Увидев машину, один из кавалеристов что-то неистово крикнул. Резким движением Ван Хорн повернул руль и что было сил нажал на газ. Раздалось несколько одиночных выстрелов, но мы уже мчались вниз по склону через глубокие лужи прямиком к горам.Федералы кинулись в погоню, исход которой у них, обычно отличных наездников, сомнений не вызывал. Священник, демонстрируя чудеса вождения автомобиля, гнал «мерседес» напропалую. В тех местах, где ему приходилось периодически резко сбрасывать скорость, на земле от колес оставались глубокие отметины.Около двух сотен ярдов отделяло нас от преследователей, как вдруг Ван Хорн выругался и резко сбросил скорость. На нашем пути возникла небольшая бурлящая речка. Пока на малой скорости мы преодолевали эту преграду, расстояние между нами и федералами сократилось до пятидесяти ярдов, не более. Машина, пробуксовывая, медленно взбиралась на противоположный берег, лежащий у подножия горы с сахарно-белой вершиной.— Как только выберемся наверх, окажемся на той самой дороге! — крикнул священник. — Они ни за что от нас не отвяжутся. Там, у тебя в ногах, «томпсон». Ну-ка, припугни их.Подняв с пола заветную дорожную сумку священника, я открыл ее и увидел ручной пулемет, лежащий поверх десятка пачек новеньких банкнотов. Каким бы забавным это открытие ни показалось, мне все же предстояло заняться более важным делом. Просунув дуло пулемета в окно автомобиля, я выпустил поверх голов преследователей длинную очередь. Это немного остудило их пыл, и они уже начали придерживать лошадей. Я вновь попытался открыть огонь, но неожиданно барабанный магазин пулемета заклинило. У ручных пулеметов такой конструкции такое случалось довольно часто.Всадники уже взбирались вверх по склону, когда мы, наконец перевалив седловину холма, увидели внизу, в пятидесяти ярдах от нас, долгожданную дорогу. Она была в гораздо лучшем состоянии, чем я предполагал. Выехав на нее, автомобиль стал подниматься выше в горы, и я было решил, что мы теперь в безопасности.Неожиданно Ван Хорн посмотрел на меня и, как-то злобно улыбнувшись, переключил скорость. Дорога, идя на подъем, прижалась к краю горного ущелья. Вновь бросив взгляд вперед, священник неожиданно вскрикнул и нажал на тормоз. Огромный осколок горы, отвалившийся, вероятно, в результате ночного ливня, перегородил нам путь. Дороги, как таковой, уже не существовало.Ван Хорн дал задний ход и начал разворачиваться, но было слишком поздно. Более десятка федералов, догнав нас на подъеме, со злобными криками окружили машину.Очередью из своего «энфилда» я смог бы уложить двоих из них, но никак не больше. Силы были слишком неравными, и я, положив автомат на сиденье и высоко подняв руки, вылез из машины. Глава 4 Дальнейший ход событий показал, что эти минуты могли оказаться в моей жизни последними. Вылезая из «мерседеса», я получил удар ногой в спину и упал на четвереньки. Деваться было некуда. Целая дюжина лошадей вокруг, неистово ударяя копытами о землю, была готова затоптать меня насмерть. Последнего из двух нанесенных ударов было достаточно, чтобы сломать мне ребро. Затем я почувствовал, как чья-то железная рука вцепилась в ворот моего пиджака и поставила меня на ноги.Ван Хорн, одной рукой придерживая меня и сжав в кулак другую, ударил по корпусу стоящую рядом лошадь. Удар оказался такой силы, что та, внезапно отскочив в сторону, чуть было не сбросила с себя наездника. Один из федералов, взмахнув рукой, хлестнул священника кожаной плетью. Как только плеть обвила руку Ван Хорна, тот резко дернул ее на себя и без видимых усилий сдернул всадника на землю. Да, этот человек обладал недюжинной силой, подумал я.Среди федералов возникло замешательство. Они, натянув удила, постарались отъехать немного в сторону, чтобы лошади не задели копытами их незадачливого товарища. Кое-кто уже начал оголять шашки. Дело принимало совсем плохой оборот, как внезапно раздался одиночный выстрел и в круг, образованный конными солдатами, стремительно въехал молодой офицер.У него было узкое, с желтоватым оттенком лицо. Над верхней губой обозначилась темная полоска усов. Серебряные лейтенантские полоски на погонах свидетельствовали о его воинском звании. В отличие от остальных лейтенант не носил прорезиненной накидки, отчего его строгая военная форма намокла под ночным дождем.С застывшей на лице ледяной улыбкой он, не слезая с лошади, наклонился над Ван Хорном и приставил к его лбу дуло револьвера.— Не важно, кто ты. Большой ты человек или маленький, сильный или слабый. Один выстрел урезонит любого.— Сначала отгони эту свору собак, — произнес священник. — Тогда и сопротивляться не будем.— Ты-то уж точно. Скорее всего, я оставлю вас в живых, хотя предпочел бы поступить иначе. Вы уже и так перешли все границы. А теперь снимай свою сутану.Ван Хорн, уперев руки в бока, с удивлением уставился на него:— А если я тебя, ничтожество, пошлю куда подальше?Лейтенант молча слез с лошади, бросил поводья одному из всадников и, подойдя вплотную к священнику и приставив к его животу револьвер, взвел курок.— Сеньор, какие б ни были причины ненавидеть вас и все, что с вами связано, — они у меня есть. Поэтому, клянусь памятью своей матери, если ты не подчинишься — получишь что заслужил.Рука с зажатым в ней револьвером слегка дрожала. Лейтенант был настроен решительно и уже не улыбался.Желая его успокоить, Ван Хорн поднял руку:— Хорошо, служивый. Чего только не сделаешь, чтобы не накалять отношений.Священник расстегнул ворот сутаны, стянул ее через голову и бросил на сиденье «мерседеса». Оставшись в шерстяных штанах, которые носят только священники, и белой сорочке, он выжидающе посмотрел на лейтенанта.— И воротник тоже, — приказал тот.Ван Хорн снял воротник и бросил его поверх сутаны.— Теперь доволен? — спросил он.— Буду доволен, когда увижу тебя повешенным, сеньор, — ответил лейтенант. — А теперь гони машину вниз. Попробуешь бежать — пристрелю на месте. Понял?— То, что ты держишь в руке, убедительней всяких слов. Это я прекрасно понял, — сказал священник и, повернувшись, направился к «мерседесу».— А ты пойдешь пешком, — сказал мне лейтенант и двинулся вслед за Ван Хорном.— А как быть с ней? — спросил я и кивнул на девушку, которую безо всякой необходимости держали два солдата. — Не могли бы мы взять ее с собой?Лейтенант посмотрел на Викторию и сдвинул брови.— Это та, которая была у Тачо? Немая?— Да, она. Вы с ним разговаривали? Он рассказал, что произошло у него в доме прошлой ночью?— Нет, мне успел об этом доложить тот единственный уцелевший в побоище, которое вы там учинили.— Очень интересно, — с иронией в голосе заметил я. — А он вам рассказал, что они собирались сотворить с этой девушкой? Что они пытались меня повесить за то, что я заступился за нее? Они бы меня прикончили, если бы мой друг не появился рядом.Взглянув на лейтенанта, я понял, что он мне поверил. И это было самое главное. Его лицо побелело, глаза засверкали.— Это мерзко, лейтенант, — тихо продолжил я. — Ведь эта малышка даже не могла позвать на помощь.Не проронив ни слова, лейтенант взял девушку за руку и усадил ее на заднее сиденье машины. Затем он уселся рядом с Ван Хорном и приказал трогаться. Не без труда Ван Хорн развернул автомобиль в нужном направлении. Вскоре нам пришлось прижаться к обочине дороги, чтобы пропустить вперед «мерседес» с сидящими в нем священником, лейтенантом и Викторией.Я в сопровождении всадников двинулся под гору вслед за машиной. Оставшийся старшим по званию черноволосый сержант с пышными усами спрыгнул с лошади и, держа в руке пистолет, зашагал позади меня.Вынув пачку сигарет «Артистас», я спросил его:— Ничего, если я закурю?— Конечно. И я с вами.Я протянул ему зажженную спичку. При первой же затяжке лицо сержанта расплылось в блаженной улыбке.— Прошлой ночью в доме старого Тачо вам с приятелем пришлось изрядно потрудиться. Скольких же провинциалов вы уложили? Пятерых?— Что теперь будет? — поинтересовался я, не удостоив его ответом.— Там внизу ждет полковник Бонилла, военный комендант этого района. Вчера утром он присоединился к нашему патрульному отряду, чтобы самому убедиться, как обстоят дела в вверенном ему районе. Вроде бы так. Вчера ночью у старого ранчо близ основной дороги мы разбили бивак. Там на нас и наткнулся сельский полицейский, который ускользнул от вас, — пояснил мой конвоир и с нескрываемым восхищением в голосе добавил: — Вы со своим приятелем — как два дьявола на колесах.— Почему же вместо того, чтобы ехать к Тачо, вы направились прямо сюда?— Так распорядился полковник, — ответил сержант и указал пальцем на свой нос. — У него особенное чутье. Он все предусмотрел и послал к Тачо всего пятерых солдат во главе с сержантом. А потом, изучив с лейтенантом карту района, принял верное решение. На вашем месте, сказал полковник, чтобы сбить преследователей с толку, он бы выбрал дорогу на Нонава-Пасс, так как она почти непроходима.— Да, ваш полковник попал в самую точку.— Как всегда. Вчера ночью он все время нас подгонял. Остановились только, когда начался ливень. И тут он оказался прав. Не появись мы здесь вовремя, вы бы проскочили через горы. Так ведь?Этот полковник Бонилла та еще штучка.Через некоторое время горная дорога перешла в небольшое плато. Там в стороне, у самого входа в узкое ущелье, стоял «мерседес» священника. Кто-то, несмотря на сырость, разжег костер, и в воздухе, пронизанном мелкими каплями дождя, уже лениво повисли, слегка поднимаясь вверх, клубы густого дыма. Развести костер было несложно — в этом месте вокруг повсюду рос колючий кустарник.Около «мерседеса» я увидел Ван Хорна. Сквозь открытую заднюю дверь на сиденье я разглядел незнакомого мужчину лет сорока, с преждевременно поседевшими висками, мужественного на вид. Вероятнее всего, это и был Бонилла. В кавалерийском непромокаемом плаще с капюшоном выглядел он весьма элегантно. С несколько циничным выражением на интеллигентном лице полковник производил впечатление умудренного жизнью человека, которого трудно в чем-либо убедить.Я был передан лейтенанту, и уже тот подвел меня к полковнику. Спокойный взгляд Бониллы остановился на мне.— Ваше имя, сеньор? — вежливо спросил он.— Эммет Киф. Британский подданный.— Киф? — переспросил полковник, слегка сдвинув брови. — Необычное имя, сеньор. К тому же я слышал это имя и раньше. Вы один из тех, кто отвечал за безопасность на серебряных рудниках в Хермозе?— Совершенно точно. Похоже, вы удивлены?— Вы не тот, кого я рассчитывал встретить. Ожидал увидеть совсем другого человека.— В каком смысле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27