Вас здесь убьют.— Мне кажется, что вы слишком сгущаете краски, сеньорита, — мягким голосом сказал Ван Хорн и улыбнулся. — Мое место здесь, и нигде более. Вы должны это понять.— Священников здесь убивают, святой отец, — страстно заговорила она. — Другого и не ждите. И мне, хочу того я или нет, опять придется вмешиваться в их дела. А у меня уже нет сил, я просто устала от этого.Реакция Ван Хорна на этот отчаянный крик души меня удивила. Он бережно взял руку девушки в свою, а другой нежно провел по ее волосам. Его лицо стало суровым, голос — твердым, но ласковым.— Пусть ничто тебя не тревожит, дитя мое. Ничто. Поняла?Она бросила на него удивленный взгляд и так сильно сжала в кулак кисть свободной руки, что та побелела. Чела закрыла глаза, губы ее задрожали, и я услышал, как она тяжело вздохнула. Когда она вновь открыла глаза, напряжение на ее лице почти исчезло.— Никто не придет вам на помощь, отец. Здесь все всего боятся.— Я знаю.— И особенно боятся моего брата, который ненавидит все живое на свете, — сурово произнесла девушка.Ван Хорн улыбнулся и осторожно отпустил ее руку.— С Богом, сеньорита. У меня много работы. Возможно, когда все утрясется, вы меня вновь навестите.Чела молча повернулась и пошла обратно к машине. Я хмуро посмотрел на Ван Хорна, а тот, не глядя в мою сторону, поднял с земли обломанную доску и бросил ее в огонь. Поняв, что он полностью ушел в себя, я направился к «мерседесу». Неожиданно мимо меня в сторону костра, где стоял Ван Хорн, пробежала Чела. Я помог Яношу забраться в машину и, сев за руль, нащупал ногой педаль.— Что ты об этом думаешь? — спросил я его.— Потрясающий актер! Похоже, он почти верит в то, что говорит.— А если он действительно верит или, по крайней мере, начинает в это верить?— Черт возьми, будет весьма забавно, сэр, — противно хихикнул он.Я не понял, что Янош хотел этим сказать. Времени на расспросы у меня не хватило, так как в этот момент около машины появились Чела и Ван Хорн.— Я попросила отца Ван Хорна посетить завтра утром нашу гасиенду, — сказала она. — Хочу, чтобы он встретился с моим отцом. Вы не будете так любезны, джентльмены, захватить его с собой?— С удовольствием, сеньорита, — ответил Янош. — Должно быть, эта маленькая церквушка производила когда-то более приятное впечатление.— Ей более двухсот лет, — уточнила Чела. — Построена в честь благословенного Мартина из Порреса, весьма почитаемого в этих местах. Знаете, его мать была индианкой.— Да, конечно, — ответил я. — Только вчера отец Ван Хорн поведал нам о нем. Из его рассказа следовало, что Мартин был интересной личностью.Мне не совсем было понятно, почему вдруг нахмурился Ван Хорн. Вероятнее всего, упоминание имени святого его насторожило.— Что, церковь носит его имя? — спросил он, обращаясь к Челе.— Вы, святой отец, должно быть, сразу это поняли, — с неуверенностью в голосе произнесла та. — У вас же есть его изображение. Я могу на него взглянуть?— Конечно, — с готовностью ответил Ван Хорн и, взяв девушку под руку, посмотрел на нас с Яношем: — Джентльмены подождут нас?Как только девушка и Ван Хорн скрылись в дверях церкви, Янош с беспокойством в голосе спросил:— Что бы это значило? Как ты думаешь?— Абсолютно уверен, что девушка клюнула и в отношении Ван Хорна у нее нет никаких подозрений, — успокоил я его.— Точно, но на нас это не распространяется. Надо сказать, друг мой, в роли священника он смотрится вполне убедительно.— Гляди, он ее еще и исповедует.Срезав перочинным ножом кончик сигары, Янош ехидно спросил:— А тебя от этого коробит?— С какой стати?— Пойми же, у Ван Хорна своя задача. А ты, похоже, не очень-то доволен, что он с ней так хорошо справляется.Отчасти Янош был прав, но мысль о том, что события стали развиваться не так, как планировалось в начале нашей операции, продолжала мучить меня.Спустя некоторое время Чела и Ван Хорн вышли наружу. Лицо девушки было бледным, а Ван Хорн выглядел очень серьезным и мрачным. Остановившись, он коснулся рукой плеча Челы и, благословив, вновь исчез в здании церкви.— Как вам понравился образ святого, сеньорита? — спросил Янош, когда машина тронулась.Вопрос Яноша остался без ответа. Девушка, казалось, вообще ничего не слышала, а лишь застывшими глазами, подняв голову, продолжала смотреть вперед. Было видно, что она сосредоточенно о чем-то думала. * * * Когда мы остановились у гостиницы, она, как мне показалось, вышла из оцепенения, вылезла из машины и, позвякивая шпорами на сапогах, быстро поднялась по лестнице. Морено, стоя за барной стойкой, протирал стеклянные стаканы. Увидев Челу, он, вытирая о полотенце руки, неуверенно шагнул ей навстречу.— К вашим услугам, сеньорита.— Рафаэль, эти джентльмены здесь по делам моего отца. Пробудут пару дней, может быть, три. Размести их в самых лучших номерах.Морено охватил тот же ужас, как тогда при виде Ван Хорна.— Но, сеньорита, — прошептал он, — как я могу?! Это же запрещено.— Скажи-ка, друг мой, — сказала она ледяным голосом, — кому здесь все принадлежит?— Вашему отцу, сеньорита.— Тогда какие могут быть вопросы? Либо ты делаешь, что я прошу, либо оказываешься со всеми твоими пожитками на улице. Этого хочешь?Морено затрепетал, словно запутавшаяся в паутине муха.— Вы же знаете, сеньорита, моя жена в таком состоянии...— Совершенно верно, — резко произнесла Чела, давая понять, кто здесь хозяин. — Решаю я, а не ты, Рафаэль. Тебе ничего не будет.Последние слова сломили его.— Хорошо, сеньорита, только под вашу ответственность.Она обернулась и, торжествующе улыбаясь, посмотрела на нас. Во многом, должно быть, похожа на своего братца, впервые подумал я о Челе. * * * Мы оставили вещи в холле гостиницы, чтобы Морено отнес их в номера, а сами сели в машину. Нам предстояло доставить девушку обратно на гасиенду.Большую часть пути мы проехали в полном молчании, но, когда до гасиенды осталось всего полмили, Чела неожиданно для нас заговорила:— Возможно, оборудование на руднике покажется вам устаревшим, сеньор Киф. Но с начала работ прошло столько лет. Надеюсь, вы это учтете.— Сеньорита, самое главное, каковы запасы серебра на вашем руднике. Если их достаточно, чтобы вести промышленные разработки, то поставить вам современное горнодобывающее оборудование для нас сущий пустяк.— Да, конечно же... — согласилась она и откинулась на спинку сиденья. — Отец Ван Хорн — замечательный человек. Вы согласны со мной?— Я слишком мало его знаю, чтобы утверждать это. Но он производит впечатление очень деятельного человека.— Как, впрочем, и вы, сеньор, — сказала Чела и коснулась рукой серебряного амулета, висевшего на моей шее. — Странно видеть на вас эту вещицу. Могу ли я спросить, как она к вам попала?— Это подарок от моего хорошего друга, — ответил я.Она удивленно вскинула брови и слегка отпрянула от меня. Мексиканцы, будь они чистых кровей или метисы, одинаково относились к индейцам. Они их презирали. Теперь Чела, как я полагаю, стала смотреть на меня как на полукровку.— Как я успел заметить, в ваших отношениях с Челой де Ла Плата пробежал холодок? — спросил Янош, когда мы возвращались.Я обернулся к нему и, коснувшись рукой амулета, сказал:— Похоже, я допустил промашку.— Боюсь, что да, — ответил он. — Где-нибудь в Техасе или Аризоне тебя бы обозвали индейцем и вывезли из города по железной дороге, этому самому большому вкладу, внесенному великим народом в развитие мировой цивилизации. Тебе понравилось бы жить в Стране Прохладной Реки?— Не знаю. Никогда там не был.— А я попал к этим ряженым, как только прибыл в Мексику. У них не как у вас в Ирландии, уверяю тебя. Дикое пустынное место. Жуткий ландшафт. Сплошное холмистое плоскогорье из застывшей лавы с окаменевшими на нем деревьями. Им почти ежедневно приходится бороться за выживание.— Что ж, звучит весьма заманчиво, — пошутил я.— Из индейских племен здесь самые опасные — апачи, — продолжил Янош. — Однако и те побаиваются яаки. Прошло более четырехсот лет, как испанцы впервые покусились на их земли, и эти яаки борются с завоевателями, я бы сказал, вполне успешно. Столько лет здешнее правительство ведет политику на их полное уничтожение, но пока безуспешно. Это дикие и жестокие люди, Киф. Врагам, попавшим к ним в руки, отрезают конечности.— Мне встречались такие калеки. Они выглядят, будто пострадали при взрывных работах на руднике, — сказал я и резко нажал на тормоз.Перед нами, преодолев галопом невысокий холм, прямо на середине дороги появился всадник.Я сразу понял, кто это. Никем другим этот человек быть не мог. С прямым корпусом и слегка откинутыми назад плечами, в седле он выглядел грациозно. На нем был френч и брюки, плотно обтягивающие ноги, — все черного цвета. Даже традиционных серебряных пуговиц, которые могли бы придать всаднику менее мрачный вид, на его одежде не было. Из-под черного сомбреро смотрело лицо надломленного жизнью человека. Взгляд его голубых глаз был совершенно пуст.— Томас де Ла Плата к вашим услугам, джентльмены, — тихо произнес он.— К вашим услугам, сеньор, — ответил ему Янош. — Меня зовут...— Мне известно, кто вы такие и какова цель вашего приезда. Все это бред моего выжившего из ума отца. Разве не так?Поначалу мне показалось, что Томас невооружен, но, когда он слегка наклонился вперед, я увидел у него на левом боку револьвер.— Как же вам удалось это узнать, если мы даже не успели осмотреть рудник? — удивился я.Он медленно покачал головой и, замерев, уставился глазами в пустоту. Лицо его оставалось спокойным. Похоже, Томас что-то выжидал. Более подходящий случай убить его, может быть, не представится, подумал я. Это должен был сделать я.Тут с тополей, растущих вдоль холма неподалеку, взлетела стая потревоженных птиц. Нечто подобное этой картине, неожиданно представшей нашему взору, мне довелось наблюдать в небольшой деревушке графства Клер в самом начале Гражданской войны в Ирландии. Тогда один подлец, стоявший во главе отряда, завел нас в засаду. Мы были окружены. Помню, как из березняка с обеих сторон дороги, по которой мы двигались, с дикими воплями и оружием в руках выбежали бойцы противника. Минутной растерянности оказалось достаточно, чтобы полностью разгромить наш отряд.Тот случай послужил мне хорошим уроком. На этот раз мы были окружены бандитами Томаса де Ла Плата.— Ваша сестра хочет, чтобы мы завтра утром осмотрели рудник, сеньор, — вежливо сказал я.— Вы уедете отсюда через два дня, и не позже. Я ознакомлюсь с вашим заключением до того, как оно попадет к сестре. Вы поняли?Он поднял руку, и все шестеро всадников, выжидающих в тени посаженных вдоль дороги тополей, вскинув вверх винтовки, двинулись в нашу сторону.Группа отвратительного вида бандитов, в большинстве своем в батрацкой одежде, но вооруженные до зубов, объехала наш «мерседес» со всех сторон.— Того священника, которого вы привезли, разрешаю забрать с собой — и только потому, что тот еще не разучился понимать шутки. Передайте это ему. Кроме того, он очень рискует, пытаясь общаться с населением Мойяды. Никаких служб или религиозной пропаганды я здесь не потерплю.— Но мы не попечители его церкви, сеньор, — заметил Янош.— Может быть, вы предпочитаете быть его прихожанами? — ответил Томас, мягко улыбаясь. — Ему здесь нет места и никогда не было, сеньоры. Если он останется, его ждет смерть.Пришпорив коня, Томас де Ла Плата галопом поскакал вслед за своим отрядом.Янош с облегчением вздохнул.— В какой-то момент мне казалось, что ты его вот-вот прикончишь. Если бы ты это сделал, нас бы сейчас клевали вороны. Как ты догадался, что банда рядом?— Они вспугнули птиц на деревьях, — пояснил я.— Ну, сэр, вы, как я вижу, свое дело знаете твердо, — засмеялся он.На этом наш разговор закончился. Сидя за рулем, я чувствовал, как по моей спине бежит пот. Рубашка и даже пиджак на мне были хоть выжимай, руки нервно дрожали. * * * Оставив Яноша устраиваться в гостинице «Каса Мойяда», я побрел по улице в сторону церкви. Я медленно шел по селению, куря сигарету и здороваясь со всеми, кто попадался мне на пути. Но никто так и не удосужился хоть как-то отреагировать на мои приветствия. После революции эти бедные люди продолжали влачить такое же жалкое существование, как и до нее, что давало повод с иронией относиться к ее идеалам. Действительно, никаких перемен в их жизни так и не произошло, ярким свидетельством чему служила сточная канава, проходившая посреди улицы, на которой, вдыхая зловонные запахи человеческих испражнений, беззаботно играли дети.Стоки из этой канавы стекали в канализационный колодец, вырытый в самом центре небольшой площади. Впереди меня, согнувшись под тяжестью кувшина с водой, шла совсем древняя старуха.Догнав ее, я, несмотря на протесты, забрал кувшин и пошел за ней вслед. Вскоре старуха свернула в сторону и скрылась в одной из хижин. Мне, даже с моим средним ростом, чтобы войти в ее жилище, пришлось согнуться. Войдя внутрь, я чуть было не задохнулся от спертого воздуха, ударившего в ноздри, а когда глаза привыкли к темноте, сумел разглядеть, что в комнате не было ни окон, ни мебели. В углу лежала стопка индейских одеял, служивших старухе постелью. Женщина в испуге склонилась над тлеющим очагом, а я, поставив кувшин на пол и сунув ей в руку пять пенсов, поспешно покинул ее жилище.Оказавшись на улице, я увидел Ван Хорна. Тот стоял на ступеньках церкви и смотрел в мою сторону. На нем вновь была одежда священника.— Добрый вечер, святой отец! — воскликнул я, подойдя к нему ближе.— Мистер Киф, — произнес он и, повернувшись, направился к двери. — Что вы здесь делаете? Навещаете бедняков?— Ну и лачуга, должен заметить, — сказал я. — Я много повидал на своем веку, но такой нищеты еще не встречал. Даже самые грязные трущобы Дублина в сравнении с тем, что сейчас увидел, кажутся раем.— Да, жизнь здесь тяжелая, — согласился Ван Хорн. — Как я и говорил. А как дела на гасиенде?Я подробно описал ему все, что с нами произошло, начиная со встречи с Юрадо и кончая неприятным разговором с Томасом де Ла Плата. Когда я закончил свой рассказ, Ван Хорн уселся на стол, стоявший у стены ризницы, и, сдвинув к переносице брови, задумался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27