Хан встал и вопросительно посмотрел на остальных.
– Джентльмены?
Хамид посмотрел на Драммонда и Шер Дила.
– Партию в бильярд?
Оба согласно кивнули, и Чанг посмотрел на Джанет.
– А мы с мисс Тейт остаемся вдвоем. С разрешения хана я мог бы показать ей некоторые сокровища дворца?
– Пожалуйста, покажите. Мне потребуется не более часа, чтобы поставить на место этого обуянного гордыней священника.
– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал отец Керриган с наигранным гневом, и они вышли.
Хамид, Шер Дил и Драммонд улучили момент и обменялись мнениями насчет полученного Главным штабом индийской армии сообщения о стычках патрулей в районе Ладаха. Чанг присоединился к ним, а Джанет подошла к окну посмотреть на сад.
Он был очень красив. Вдоль террасы стояли громадные вазы в греческом стиле. В них росли карликовые ирисы, а ночной воздух был заполнен запахом тропических цветов. Вокруг стояли стройные кипарисы, словно часовые, темнея на фоне неба при полной луне.
Чанг остановился около нее:
– Впечатляющий контраст, не правда ли? Здесь собрана вся красота мира. Что может быть красивее ночного сада? А за этими стенами несчастная бедная страна, где надо бороться даже за нищенское существование.
– И всегда так было?
Он кивнул:
– В старые времена эти люди врывались в Индию как волки. И их имена были синонимом жестокости. Но эти дни прошли. Теперь они вынуждены жить внутри страны, которая мало что может им дать.
– И ничего нельзя сделать?
Он пожал плечами:
– Кто знает? Брейкенхерст может открыть что-нибудь в результате своих изысканий, какие-нибудь месторождения или еще что. У хана много надежд, но я сомневаюсь, что они сбудутся. Брейкенхерст уже не первый геолог, который понапрасну теряет здесь время.
– А Хамид сказал мне, что официальный Пекин претендует на Бальпур.
– И на Непал, и на Бутан, и даже на часть Ассама. – Он пожал плечами. – Слова, все слова. Но интересно отметить, что в старые времена Бальпур был частью Китайской империи. Пойдемте, я кое-что вам покажу.
Они вернулись в зал, прошли в центральный холл, и он открыл другую дверь.
В комнате было темно. Джанет услышала звук выключателя, но оказалась совершенно неподготовленной к тому, что последовало за этим.
С каждой стороны комнаты стояли стеклянные шкафы с внутренним светом, поэтому казалось, что они как бы плавают в темноте. Но не это, а содержимое шкафов вызвало у нее вздох восхищения. Там была самая изумительная коллекция керамики, которую она когда-либо видела.
Там были алебастровые вазы, такие тонкие, что казались прозрачными, черно-красная поливочная посуда, такая яркая, словно только что из рук гончара.
Большинство изделий были из Китая, а на остальных лежала печать китайского влияния. Тут же была коллекция статуэток, подобных той, что она рассматривала в доме Драммонда.
– У Джека есть одна такая, – заметила она. – Он сказал мне, что это греко-буддистский стиль.
– Это правда. Как вы, вероятно, знаете, Александр Великий завоевал Индию. Удивительно, что греческая культура проникала через все границы, в том числе и в Индию, а они в своей литературе даже не упоминают его имени.
Она протянула руку и дотронулась до тонкого прекрасного кувшина для вина, который, судя по сетке паутинных линий на его поверхности, был искусно склеен кусочек к кусочку из многих осколков.
– А где это нашли?
– В погребальном кургане южнее столицы, на берегу реки. Таких мест много. Вам надо бы посмотреть некоторые из них, пока вы здесь. Есть и руины буддистского монастыря, неподалеку от миссии. Просто дух захватывает, особенно при лунном свете. Очень рекомендую.
Чанг галантно улыбнулся, и Джанет заколебалась, но ее выручило появление в комнате Хамида.
– Так вот вы где!
– А я думала, что вы играете на бильярде, – удивилась она.
– Мы менялись и играли на выбытие. Джек и Шер Дил оказались слишком сильными игроками для меня.
– Мистер Чанг показывал мне ханскую коллекцию. А я и не думала, что китайцы имели здесь такое влияние в древние времена.
– И понятно почему, – ответил он. – Этот проклятый Богом край зависел от них экономически даже в те далекие дни.
Чанг посмотрел на часы.
– Уже поздно. Я на самом деле думаю, что мне пора. Оставляю мисс Тейт на ваше попечение, майор.
Он быстро вышел, а она повернулась к Хамиду со вздохом:
– А мне и на самом деле жаль его. Мы тут стояли и говорили о блеске китайской истории, а ему нельзя даже считать себя частью этой страны. Это просто ужасно, быть изгнанным со своей родины.
– Трагедия двадцатого века, – изрек Хамид. – Он нравится вам?
– Трудно сказать. Он может быть приятным, но я чувствую, что он как-то смотрит на меня... вы понимаете?
– Блестяще. А как насчет Шер Дила?
– Он просто чудо. Так изумительно корректен, так...
Она заколебалась, и Хамид фыркнул.
– Так: похож на англичанина? Имперский налет еще очень силен. В свое время в Сандхерсте он был рыцарем чести. И до самого сорок пятого года был полковником индийской армии.
– Ну а что потом стряслось?
– Много лет Индия стремилась проводить политику мира. Неру считал, что такой нейтралитет будет всеми уважаться. Многие люди, такие, как Шер Дил, не были согласны с ним и прямо заявляли об этом. И когда начали сокращать армию, им пришлось уйти первыми.
– И так Шер Дил попал сюда?
– Да, командовать армией хана из семидесяти пяти солдат, большинство из них наняты в Индии. Местным жителям не очень-то идет форма. – Он рассмеялся. – Но такая ночь, как эта, создана для любви и радости и больше ни для чего. Я хочу показать вам красоты этого сада.
– Что уже сделал мистер Чанг.
– У меня это получается куда лучше.
Они вышли из комнаты, где была коллекция, прошли террасу и задержались на верху пологой лестницы, потому что Хамид остановился, чтобы закурить сигару.
Луна скрылась за густой сетью кипарисовых ветвей, ночной воздух был напоен запахом цветов, слышался плеск воды, стекающей в бассейн для рыбок среди деревьев. Они спускались по пологой лестнице, она шла, опершись на его руку.
– Это время здесь называют Час Голубя. – Хамид взмахнул рукой. – Время, когда возлюбленные открывают друг другу свои сердца.
Они подошли к фонтану посередине сада, Джанет присела на низкий борт, опустила руку в воду, и тут где-то рядом в ночи сладко запела птичка.
– Просто сад Эдема среди пустыни. Как хану это удается?
– Целая армия садовников, тщательная обработка земли и стены, которые защищают от ветра, вот и весь секрет. – Хамид глубоко вздохнул. – И что самое обидное, все это может исчезнуть в одну ночь. Зима здесь наступает внезапно, как обухом по голове.
Девушка задумчиво смотрела на освещенную луной поверхность воды, наблюдая, как рыбка пытается нежно схватить ее за палец.
– Джек рассказал мне, что произошло в Корее.
Хамид взял ее за подбородок и спросил:
– Он вам нравится, я угадал?
– Очень. Я никогда не встречала никого, похожего на него. Он необычный человек, сильный и резкий, и в то же время самый мягкий и добрый из всех, кого я когда-либо знала.
– Вылитый я, – грустно вздохнул Хамид. – А что вы еще хотели бы о нем знать?
– Мы заезжали сегодня к нему домой. Там была девушка. Фамия, по-моему, он так ее называл.
– Дочь его домоправительницы.
Джанет явно колебалась, а потом все-таки решилась спросить:
– Она его любовница?
– Ну и что из этого. – Хамид тихо засмеялся и взял ее за руки. – Он же взрослый мужчина, Джанет. И было бы странно, если ему время от времени не требовалась женщина, разве не так?
И тут же она в гневе крепко сжала его руку. Хамид нежно дотронулся до ее правой щеки.
– Бедная вы девочка! Индия часто оборачивается грубой стороной. Что вы так волнуетесь?
– Мне кажется, что я люблю его, вы и сами видите, – прошептала Джанет. – Все очень просто.
– Это никогда не бывает так просто, – печально сказал он и помог ей подняться. – Думаю, нам лучше было бы вернуться, пока не поздно.
– Скажите только еще вот что, – остановила его девушка. – Он на самом деле так огорчен своей корейской историей, как это иногда кажется?
Хамид покачал головой.
– Вовсе нет. Он слишком умен, чтобы винить себя за неизбежную случайность войны, но очень любит военный флот. Это для него самая большая потеря.
– И во что же он верит сейчас?
– Да ни во что. По крайней мере, так он сам говорит и поэтому играет со смертью за большие деньги, чтобы обеспечить себе будущее, – со вздохом ответил Хамид. – Но он изменяет своим принципам, когда видит страдания людей, такие, как, например, в Ладахе во время китайского вторжения.
– А вы любите его, правда?
– Я ценю настоящую дружбу, – просто ответил он. – А Джек Драммонд доказывал мне ее много раз.
Они в молчании прошли назад по саду. Как только они поднялись по лестнице, Драммонд вышел из дверей.
– Так вот вы где! Отец Керриган собирается уезжать. Он не любит надолго оставлять мальчика. Я отвезу вас на джипе.
– А я принесу ваше пальто, – сказал Хамид и пошел в комнаты.
– Вы выиграли вашу партию?
– Нет, а вы?
Джанет чуть улыбнулась:
– Знали бы вы, насколько не правы!
Она слегка задела его, проходя в помещение. Драммонд стоял в полутьме, вслушиваясь в то громкие, то затихающие голоса, и что-то шевельнулось у него в душе.
Джанет села в машину рядом с ним, отец Керриган с другой стороны. При порывах ветра ее шелковый шарф то и дело касался лица Драммонда.
Его волновало тепло и тонкий запах, исходящие от нее, мягкое касание ее бедра, и он еще крепче сжимал руль, обеспокоенный чувствами, которых давно уже не испытывал.
Старый священник все бормотал как бы про себя:
– Жаль, что вас не было, когда мы играли. Разве я не задал ему как следует? Терренса Керригана голыми руками не возьмешь!
Драммонд взглянул на Джанет и улыбнулся, въезжая во двор миссии.
– А мне казалось, что должен был выиграть хан.
– Да ну вас!
Старик фыркнул, выходя из джипа, а потом улыбнулся, и его лицо засияло в лунном свете.
– Прекрасная ночь для прогулки на машине!
Драммонд поколебался, а Джанет спокойно сказала:
– Мистер Чанг упомянул о развалинах буддийского монастыря здесь поблизости. Он сказал, что лучше всего они выглядят при лунном свете.
– И может быть, он прав. – Отец Керриган шлепнул по корпусу джипа. – Поезжайте вдвоем, но только не задерживайтесь.
Драммонд вывел джип из ворот и поехал по залитой лунным светом равнине вдоль реки. Брезентовый верх джипа был опущен, и холодный, резкий ветер доносил до них запах сырой земли. Через несколько минут они достигли края обрыва и перед ними открылся вид на осыпавшиеся от времени руины храма, лежащие посередине небольшого плато. Драммонд затормозил, выключил мотор, и они прошли пешком последние несколько ярдов.
Полная луна освещала все вокруг бледным светом, темные тени от полуразрушенных колонн лежали на мозаичном полу, словно чугунные полосы.
В дальнем конце высилась статуя Будды, выщербленная и потрескавшаяся от времени и непогоды, одной руки не было, но громадное безмятежное лицо сохранилось. Полуприкрытые глаза невидяще смотрели в вечность, за реку.
Джанет медленно шла к ней, а Драммонд задержался, чтобы закурить сигару. Когда он поднял голову, то увидел девушку стоящей на краю осыпавшейся террасы и печально глядящей в темноту.
Луна была прямо позади нее, стройная фигура Джанет просвечивалась сквозь тонкий шелк платья, и когда девушка повернулась и посмотрела на Драммонда, то казалась совсем нереальной и бесплотной, словно сон, который может кончиться в любой момент.
Они так и стояли, словно околдованные, глядя друг другу в глаза. Потом она медленно двинулась к нему, подошла и дотронулась до его лица.
Драммонд повернулся и провел губами по ее руке и обнял ее за талию. Она дрожа приникла к нему, и тут в отдалении послышались раскаты грома.
Джанет быстро подняла голову.
– Что это?
– Надвигается гроза. – Он указал на вспышки света над горами. – Нам лучше уехать отсюда.
Девушку поразила вдруг наступившая зловещая тишина. Темная завеса поднималась над горизонтом, поглощая звезды. Драммонд взял Джанет за руку, и они побежали к джипу. Он нажал на стартер и тут же тронул машину. Но в этот же момент первые тяжелые капли дождя стали разбиваться о ветровое стекло. Он до конца выжал педаль газа, но было уже поздно. Раздался оглушительный удар грома, и небеса над ними разверзлись.
Уже не было времени поднимать парусиновый тент, и Драммонд сгорбился за рулем, его глаза сузились под секущим холодным дожцем, а Джанет прильнула к нему сбоку.
Он въехал во двор миссии, затормозил, и они выскочили из машины и побежали к ступенькам крыльца.
Тонкий шелк облепил ее тело, словно вторая кожа, она вся дрожала и в то же время смеялась:
– Хорошо-то как!
– Скорее переоденьтесь, – сказал он. – А то еще чего доброго простудитесь.
– Уж лучше вы вытирайтесь полотенцем, – покачала она головой. – А я пройду к себе так, чтобы не разбудить отца Керригана, он наверное уже в постели.
Они прошли через террасу в сад и в задней части дома увидели открытое настежь окно ее комнаты. Она вошла внутрь, включила свет и отыскала запасное полотенце.
– Вот вам полотенце, а я пока переоденусь.
– Позвольте мне вытереть вам спину, – предложил он. Она легонько толкнула его к окну.
– Давайте уходите отсюда!
Она опустила штору, стащила мокрую одежду и быстро вытерлась, все еще дрожа. Немного спустя дрожь унялась и благостное тепло разлилось по телу. Она надела халат, завязала пояс и вышла.
Драммонд вытер голову и лицо и повесил полотенце на перила. Ему и сейчас было очень холодно, и он стоял, глубоко дыша и стараясь вдохнуть побольше свежего воздуха, чтобы прогнать какое-то странное беспокойство.
– Ну как? – тихо спросила она.
Он медленно обернулся. Джанет Тейт стояла в нескольких футах от перил, и, когда блеснула молния, ее лицо, казалось, выпрыгнуло из темноты, волосы темным потоком спускались на плечи. Как же она красива, подумал он, когда вернулся к реальности. Не привлекательна, а именно красива. Он сделал два нетвердых шага к ней и притянул ее к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19