– Для Чема это несложно, – ответил Келексел.
Тут Фурлоу с ужасом ПОЧУВСТВОВАЛ, что это существо должно быть связано с непонятным объектом, исчезнувшим в облаках и с теми наблюдателями, которые… Но что такое Чем?
– Как ты наблюдал за мной? – спросил Фурлоу.
– Твои проделки фиксировались… – Келексел помахал в воздухе рукой, пытаясь подыскать подходящее название. С этими существами так сложно найти общий язык… – такой штукой, вроде вашего кино, – заключил он. – Конечно, гораздо более сложной – ваши ощущения расшифровываются и стимулируют восприятие аудитории.
Фурлоу прочистил горло. Он смутно понимал смысл слов, но его беспокойство возрастало. Хриплым голосом он проговорил.
– Наверняка, это что-то новое.
– Новое? – усмехнулся Келексел. – Старше твоей галактики.
“Он точно придурок, – решил Фурлоу. – Почему они всегда выбирают психологов?”
Но тут он вспомнил воронов. Невозможно было отрицать, что птицы тоже видели эти… штуки. “Что такое Чем?” – снова спросил он себя.
– Ты не веришь мне, – заметил Келексел. – Ты не хочешь мне верить.
Он ощущал, как мягкая расслабленность тёплой волной растекается по его телу. Как это было приятно! Он понял, какое удовольствие получили когда-то люди Фраффина, познакомившись с этими туземцами. Гнев и ревность, которые он испытывал к Фурлоу, постепенно рассеивались.
Фурлоу проглотил слюну. Рассудок увлекал его на неизведанные тропки познания.
– Если я поверю тебе, – сказал он, – то я должен тогда буду признать, что ты… ну…
– Некто из другого мира?
– Да.
Келексел рассмеялся.
– Мне не сложно это доказать! Я могу так напугать тебя, что ты остолбенеешь!
Он щёлкнул пальцами.
Это был чисто человеческий жест существа, мало похожего на человека. Фурлоу повнимательнее пригляделся к своему гостю: накидка с капюшоном, трико, странные остроконечные уши. “Эту накидку можно было взять из театральной костюмерной, – мелькнуло у него в голове. – Он похож на карликового Белу Люгоси. Не больше четырех футов росту”.
В следующий момент Фурлоу овладел почти панический страх.
– Зачем ты здесь? – воскликнул он.
“Зачем я здесь?” – Келексел не смог сразу найти логическое объяснение своему поступку. Он вспомнил о Рут, которая без чувств лежала на кушетке в соседней комнате. Этот Фурлоу мог стать её мужем. Жгучая ревность пронзила сердце Келексела.
– Возможно, я пришёл, чтобы указать тебе твоё место, – высокомерно сказал он. – Может быть, я подниму тебя на своём корабле высоко над вашей глупой планетой и покажу тебе, какая это ничтожная крупинка.
– Будем считать, что это не глупая шутка, и ты… – начал Фурлоу.
– Ты не должен говорить Чему, что он глупо шутит, – перебил его Келексел.
Фурлоу понял по тону Келексела, что тот способен на насилие. Собрав всю свою волю, он вернул дыханию обычный ритм и стал пристально разглядывать незваного гостя.
“Может ли он быть связан с исчезновением Рут? – размышлял Фурлоу. – Не из тех ли он тварей, которые похитили Рут, следили за мной, наблюдали за последними минутами бедного Джо Мёрфи, которые…” – Я нарушил самые важные заповеди своего общества, появившись здесь, – сказал Келексел. – Мне самому странно, что я на это осмелился.
Фурлоу снял очки, нашёл на туалетном столике платок, протёр их и опять надел.
“Я должен заставить его говорить, – подумал он. – Во время разговора он даёт выход своим чувствам”.
– Что такое Чем? – спросил Фурлоу.
– Хорошо, – сказал Келексел. – У тебя нормальное любопытство.
Он начал рассказывать о Чемах, их могуществе, их бессмертии, Кораблях историй.
Однако по-прежнему ни одного упоминания о Рут. Фурлоу гадал, хватит ли у него смелости спросить о ней.
– Почему ты пришёл ко мне? – поинтересовался он. – Что, если я расскажу о тебе?
– Вряд ли ты сможешь рассказать о нас, – улыбаясь, заметил Келексел. – А если и сможешь, кто тебе поверит?
Фурлоу обратил внимание на угрозу. Если допустить, что Келексел тот, за кого себя выдаёт, то это может быть очень опасно.
Кто способен противостоять такому существу? Фурлоу вдруг почувствовал себя, как житель Сандвических островов перед железной пушкой.
– Зачем ты здесь? – снова спросил он.
“Как он надоел мне с этим вопросом!” – подумал Келексел. Кратковременное замешательство охватило его. Почему этот знахарь так настойчив? Как бы там ни было, он знахарь, первобытный колдун, возможно обладающий таинственными методами познания.
– Ты можешь быть мне полезен, – ответил он.
– Полезен? Если ты прибыл из такой высокоразвитой цивилизации, как ты…
– Я буду задавать тебе вопросы и оценивать ответы, – прервал его Келексел. – Может, что и всплывёт.
“Почему он здесь? – спрашивал себя Фурлоу. – Если он тот, за кого себя выдаёт… почему?”
Фурлоу пытался расставить по местам обрывки фраз Келексела. Бессмертие. Корабли историй. Поиски развлечений. Роковая скука. Бессмертие. Бессмертие…
Пристальный взгляд Фурлоу начал раздражать Келексела.
– Что, сомневаешься, в здравом ли ты уме? – резко спросил он.
– Не поэтому ли ты здесь? – спросил в ответ Фурлоу. – Тоже сомнения мучают?
Не стоило так говорить. Фурлоу сообразил это, когда слова уже слетели с языка.
– Как ты осмелился?! – воскликнул Келексел. – В МОЕМ обществе контролируется состояние рассудка всех без исключения Чемов. Паутина Тиггиво обеспечивает безупречную работу нервной системы. Каждый при рождении подсоединяется к этой паутине, залогу нашего бессмертия.
– Паутина Тигги… Тиггиво? – спросил Фурлоу. – Э… механическое устройство?
– Механическое? Ммм… да.
“Боже милостивый! – подумал Фурлоу. – Неужели он хочет внедрить какое-то сумасбродное психоаналитическое устройство? И сейчас подготавливает почву?”
– Паутина объединяет всех Чемов, – продолжал Келексел. – Мы все – единый организм. Поэтому мы постигли то, о чём ты и не подозреваешь, несчастный. У вас кет ничего подобного, поэтому ты слеп.
Фурлоу был глубоко задет. “Механическое устройство!” Неужели этот болван не понимает, что имеет дело с психологом? Фурлоу сдержал гнев, сознавая, что лучше не рисковать, и сказал:
– Я слеп? Возможно. Но не настолько слеп, чтобы не видеть, что любое механическое устройство для психоанализа – бесполезная подпорка.
– О! – Келексел был поражён этим заявлением. – Бесполезная подпорка? Паутина? Ты и без того понимаешь людей? – спросил он.
– Да, и очень неплохо, – ответил Фурлоу.
Келексел сделал несколько шагов в глубину комнаты.
Он испытующе посмотрел на Фурлоу. Похоже, что туземец хорошо знает себе подобных. Это явно не пустое хвастовство. Но может ли он узнать мысли Чема, понять их?
– Что ты можешь сказать обо мне? – поинтересовался он.
Фурлоу вгляделся в квадратное, внимательное лицо. Он расслышал просительную интонацию в заданном вопросе. Ответить нужно осторожно.
– Возможно, – сказал он, – ты так долго выполнял роль какой-то отдельной части, что уже почти СТАЛ этой частью.
“Выполнял роль части?” – удивился Келексел. Он попытался переосмыслить услышанное. Но ничего не пришло ему на ум. Он сказал:
– Моё механическое устройство исключает для любого из нас возможность ущерба.
– Каким безопасным тогда должно быть ваше будущее, – заметил Фурлоу. – Как уверенно вы должны себя чувствовать. Зачем же тогда ты здесь?
“Зачем я здесь?” – подумал Келексел. Он вдруг понял, что причина его поведения слишком рациональна. Он уже пожалел о своём порыве. Никакого морального превосходства над Фурлоу он не получил.
– Бессмертный Чем не обязан давать объяснения, – сказал он.
– Ты действительно бессмертен?
– Да!
Фурлоу понял, что Келексел говорит правду. В его госте было нечто, не допускающее мысли о притворстве. Неожиданно Фурлоу догадался, зачем Келексел появился здесь. Но как объяснить это ему?
– Бессмертный, – сказал Фурлоу, – я знаю, зачем ты здесь. Пресытился жизнью и похож на человека, карабкающегося на отвесный утёс. Чем выше ты залез, тем дольше тебе падать – и тем сильнее притягивает глубина. Ты пришёл сюда, потому что боишься катастрофы.
Келексел выделил одно слово – “Катастрофа!”
– С Чемами не происходит катастроф, – насмешливо заметил он. – Чемы – разумные существа, обладающие высшим интеллектом. На низшей ступени разум может стать причиной катастрофы. Но затем это исключено. Все, что происходит с Чемом с момента появления на свет, способствует достижению совершенства.
– Как все продумано, – сказал Фурлоу.
– Конечно!
– Какая непревзойдённая чёткость, – продолжал Фурлоу. – Дайте человеку жить подобной жизнью, и тогда она станет эпиграммой. Правда, после его смерти может выясниться, что эпиграмма неверна.
– Но МЫ не умираем!
Келексел ухмыльнулся. В конце концов этот Фурлоу оказывается таким наивным, его аргументы так легко опровергнуть. Согнав с лица усмешку, он произнёс:
– Мы совершенные существа, которые…
– ТЫ не совершенен, – сказал Фурлоу.
Келексел изумлённо воззрился на него, вспоминая, что и Фраффин говорил нечто подобное.
– Мы ИСПОЛЬЗУЕМ вас для собственного развлечения, – сказал он. – Мы живём вашей жизнью, когда наше существование кажется нам слишком пресным.
– Ты явился сюда, чтобы узнать о смерти, поиграть со смертью, – решительно произнёс Фурлоу. – Ты хотел бы умереть, но боишься смерти!
Келексел в шоке смотрел на Фурлоу. “Да, – подумал он. – Поэтому я здесь. Этот знахарь видит меня насквозь”. Он кивнул против своей воли.
– Ваше механическое устройство – это замкнутый круг, змея, держащая во рту свой хвост, – сказал Фурлоу.
Келексел сумел найти силы, чтобы возразить:
– Мы живём вечно, и это реальность!
– Реальность! – воскликнул Фурлоу. – Реальностью можно считать всё, что угодно.
– Мы на голову выше вас…
– Тогда зачем ты пришёл просить у нас помощи?
Келексел тряхнул головой. Гнетущее чувство приближающейся опасности овладело им.
– Ты никогда не видел, как действует паутина, – сказал он. – Как же ты можешь судить…
– Я видел тебя, – ответил Фурлоу. – И мне известно, что любая механическая система ограничена пределами познания. А истину нельзя загнать внутрь круга. Истина подобна бесчисленным лучам, уходящим в огромное пространство бесконечной вселенной.
Движение рта Фурлоу завораживало Келексела. Обжигающие слова словно стекали с его губ. Как никогда, Келексел сожалел, что он здесь. Сейчас он готов был бежать сломя голову, как будто стоял в преддверии ада.
– Со временем с такими системами происходят любопытные вещи, – говорил Фурлоу. – Изначально прямая линия вашей философии со временем начинает замыкаться в круг. Но вы не замечаете этого и не осознаете опасности. Вам кажется, что вы идёте по верному пути. Тем временем вы сворачиваете все дальше и дальше в сторону, создаёте новые теории, чтобы объяснить предыдущие и вязнете в них все глубже и глубже.
– Но у нас все в порядке, – возразил Келексел. – Твои доводы не для нас.
– Если ты однажды добился успеха, это не означает, что он неизменно будет сопутствовать тебе, – сказал Фурлоу. – Мы не останавливаемся на достигнутом. Мы пробуем применить полученное знание в других условиях. Все, что ты рассказал о Чемах, выдаёт тебя. Ты думаешь, что тебе известны ответы на все вопросы. Но всё-таки ТЫ здесь. Ты в ловушке. Подсознательно ты понимаешь, что ты в замкнутой системе, из которой не вырваться. Ты обречён ходить по кругу… до тех пор, пока не погибнешь.
– Чемы не погибают.
– Зачем же ты тогда пришёл ко мне?
– Я… я…
– Люди, которые существуют в замкнутой системе, напоминают крутящуюся гусеницу, – продолжал Фурлоу. – Они следуют за ведущим, всегда следуют за ведущим по его липкому следу. Но первый в этой цепи пристраивается в затылок к последнему – и все в ловушке. След становится все отчётливее, пока вы продолжаете двигаться по той же тропе. И этот след служит для вас указанием, что вы на верном пути. Вы живёте вечно! Вы бессмертны.
– Да!
Заметив, как Келексел следит за каждым его словом, Фурлоу понизил голос.
– И тропинка всегда кажется вам прямой, – сказал он. – Глядя вперёд, вы видите короткий её участок и не способны заметить, что она поворачивает. Поэтому она остаётся для вас прямой.
– Какая мудрость! – презрительно фыркнул Келексел. – Удивительно, что она не спасла твоего драгоценного безумца, твоего Джо Мёрфи!
Фурлоу сглотнул. “Зачем я спорю с ним? – подумал он. – Какую кнопку он нажал, чтобы заставить меня делать это?”
– Не так ли? – настойчиво спросил Келексел.
Фурлоу вздохнул.
– Ещё один порочный круг, – ответил он. – Мы все ещё метафорически сжигаем евреев за то, что они разносят чуму. В каждом из нас сидят Каин и Авель. Мы бросаем камни в Мёрфи, потому что он олицетворяет дурную половину. Он больше Каин, чем Авель.
– У вас зачаточные понятия о добре и зле, – сказал Келексел. – Было ли злом… УНИЧТОЖИТЬ Мёрфи?
“О, Боже! – подымал Фурлоу. – Добро и зло! Первичное и вторичное!”
– Это не вопрос добра и зла, – произнёс он. – Это реакция из самой глубины сознания. Это… как поток… или ураган… Это происходит… когда ПРОИСХОДИТ!
Келексел оглядел простую комнату, обратил внимание на кровать, предметы на ночном столике. Там был портрет Рут! Как он смеет хранить память о ней? Но кто из них имеет большее право? Неожиданно комната стала отвратительной, страшной. Он захотел поскорее уйти прочь. Но куда ему было идти?
– Ты прибыл сюда в поисках лучшей философии, – сказал Фурлоу, – не сознавая, что все эти теории – пустая трата времени, маленькие ходы, прогрызенные червями в древней глыбе.
– Ну а ты… ты…
– Кто может лучше знать о ходах червя, чем сам червь? – спросил Фурлоу.
Келексел облизнул губы.
– Где-то должно скрываться совершенство, – прошептал он.
– Должно ли? Что это будет? Постулат совершенной психологии и совершенная личность в этих условиях. Ты ходишь по своему нескончаемому замкнутому кругу, но вот в один прекрасный день ты с ужасом обнаруживаешь, что круг не завершён.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24