– Используй голосовые или кодовые команды, для того чтобы выбрать время и место действия, – говорил он. – Так же, как это делал я. Устройство воспринимает команды на языке Чемов и на твоём языке. Этот репродьюсер предназначается для корректировки историй и выглядит довольно сложно, но ты можешь не обращать внимания на панели управления. Они не подсоединены. Помни, сначала нужно получить доступ в Архив, нажав вот эту кнопку.
Он нажал на оранжевую кнопку справа от неё.
– Когда ты выберешь сюжет, зафиксируй его вот так. – Он снова показал. – Теперь можно начинать действие. – Он нажал крайнюю белую кнопку на левом подлокотнике.
На овальном сцене перед ней возникла толпа людей, фигуры которых были примерно в четвёртую часть нормального роста. Чувство безумного возбуждения, передаваемое сверхчувствительной паутиной, царило над толпой. Рут сидела как раз в центре паутины и эмоции толпы концентрировались на ней.
– Ты сейчас ощущаешь эмоции существ, находящихся на сцене, – сказал Келексел. – Если уровень эмоций слишком высок для тебя, его можно уменьшить, повернув вот этот рычажок под левой рукой.
Он повернул ручку на подлокотнике. Возбуждение несколько ослабло.
– Они настоящие? – спросила она.
Толпа напоминала мозаику из разноцветных камешков в полосе прибоя – мелькали голубые камзолы, красные колпаки, грязные лохмотья, звёздочки пуговиц, эмблемы, треугольные шляпы с красными кокардами. Что-то странно знакомое было в этой сцене, и Рут почувствовала приступ внезапного страха. Бой барабанов прошлого звучал в её голове.
– Это настоящая жизнь? – снова спросила она, повысив голос.
Теперь толпа бежала, тысячи ног стучали по мостовой. Смуглые ноги женщин мелькали из-под длинных юбок.
– Настоящая? – удивлённо переспросил Келексел. – Какой странный вопрос. Возможно, происходящее реально… в ощущениях. Такой вопрос может прийти в голову только существу из твоего мира. “Настоящая” – как странно. Подобная мысль никогда не приходила мне в голову.
Толпа бежала через парк. Келексел склонился к плечу Рут, попадая в центр переплетения нитей пространственной паутины. Здесь ощущался запах мокрой земли, острый запах пота от напряжённых человеческих тел. Быстро, решительно бежали они по дорожкам парка, траве, сминая жёлтые цветы на клумбах. Влажный ветер, топот ног, лепестки цветов – это движение захватывало, приковывало внимание.
Точка обзора смещалась назад, назад, назад. Сцена уже представляла собой булыжную мостовую, ведущую к высоким каменным бастионам. Толпа бежала к серым, покрытым грязью стенам.
– Похоже, они штурмуют цитадель, – произнёс Келексел.
– Бастилия, – прошептала Рут. – Это Бастилия.
Понимание происходящего гипнотизировало её. Это был настоящий штурм Бастилии. Сейчас она перенеслась в 14 июля 1789 года, когда выстроенные в боевой порядок солдаты устремились навстречу толпе. Она слышала стук копыт по булыжнику, грохот выстрелов, ржание лошадей, проклятия.
Рут вцепилась в подлокотники кресла. Неожиданно Келексел шагнул вперёд и нажал на серую кнопку слева от неё. Сцена потемнела.
– Я хорошо помню этот сюжет, – заметил он. – Одно из самых удачных произведений Фраффина. – Он провёл рукой по волосам Рут. – Ты поняла теперь, как он работает? Управлять им достаточно просто, но он доставит тебе немало удовольствия.
“Удовольствия?” – подумала Рут.
Она медленно повернулась и взглянула на Келексела. В её глазах застыл ужас. “Штурм Бастилии – произведение Фраффина!” Имя Фраффина было известно ей. Келексел объяснял, как строится работа на Корабле историй.
Корабль историй!
Раньше она никогда не пыталась проникнуть в смысл этого названия.
Корабль историй.
– Обязанности требуют в настоящий момент моего присутствия в другом месте, – сказал Келексел. – Надеюсь, ты будешь получать удовольствие, забавляясь этим устройством.
– Я… думала, ты намерен побыть, – произнесла она. Её вдруг испугала перспектива остаться один на один с этой машиной. Она чувствовала смешанный со страхом интерес к воссоздаваемой реальности, где ей могли открыться вещи, которые она не в силах была вынести. Она чувствовала также, что действительность пространственного репродьюсера может спалить ей душу. Устройство было диким, опасным, и она не могла ни контролировать его, ни обуздать собственное желание пользоваться им.
Рут завладела рукой Келексела и с трудом изобразила на лице просительную улыбку: “Пожалуйста, останься”.
Келексел заколебался. Выражение лица его любимицы было сейчас обещающим и очень привлекательным, но цепочка мыслей, пришедших ему в голову после общения с Юнвик, продолжала вытягиваться в любопытный порядок. Над ним довлела сейчас ответственность за свою миссию, за проведение следствия. Юнвик – бесстрастный и лаконичный хирург корабля – могла оказаться слабым звеном в организации Фраффина. Келексел ощущал потребность испытать новую дорожку.
– Мне очень жаль, – сказал он, – но я должен идти. Как только смогу, вернусь.
Она поняла, что не сможет удержать его и отступила, повернувшись лицом к пугающему искушению, заключённому в этой машине. Келексел вышел, и она осталась наедине с репродьюсером.
Чуть помедлив, она произнесла: “Сюжет из текущей жизни, последняя продукция”. И нажала соответствующие кнопки.
Овальная сцена покрылась почти непроницаемой тьмой, лишь по периметру слабо светились жёлтые огоньки. Маленькая голубая точка возникла в центре сцены, сверкнула белая вспышка, и вот уже там стоял у зеркала человек, он брился опасной бритвой. У неё перехватило дыхание, когда она поняла, что узнаёт его. Это был Энтони Бонделли, адвокат её отца. Глубоко вздохнув, она попыталась совладать с собой и отогнать возникшее мерзкое ощущение подглядывания в замочную скважину.
Бонделли стоял спиной к ней, но она видела его лицо в зеркале. Лицо было загорелым, блестящие чёрные волосы зачёсаны назад над высоким, но узковатым лбом. Под тонким носом с широкими ноздрями чернела тонкая полоска усов. Рот был маленьким, а подбородок непропорционально крупным. Весь его облик излучал благодушие.
Невнятные выкрики послышались где-то на заднем плане. Бонделли прервал бритьё и по-петушиному повернул голову. Затем он повернулся всем корпусом и прокричал в открытую дверь справа от него:
– Кажется, пришёл газетчик. Пусть сын выйдет и заберёт почту.
Снова взялся за бритьё, пробурчав себе под нос:
– Экстренный выпуск – значит, в городе произошло какое-то заметное событие. – Он повысил голос: – Мардж! Включи радио. Может, поймаешь передачу новостей!
Рут почувствовала знакомые запахи: аромат мыла, который перебивал запах поджариваемого мяса. Реальность этой сцены заставила её застыть, выпрямившись в кресле.
В дверях ванной комнаты появилась женщина, одетая в шёлковый китайский халат. Она читала газету, держа се в руках.
Сердце Рут сжалось в предчувствии чего-то ужасного. Она хотела выключить аппарат, но не смогла найти в себе сил пошевелиться.
– Тони! – воскликнула Мардж Бонделли. Её круглое лицо перекосилось от неожиданного потрясения.
Бонделли, задрав голову, тщательно скрёб – лезвием нижнюю сторону подбородка.
– В чем дело?
Его жена подняла голову. Взгляд её голубых глаз был тусклым, остекленевшим.
– Вчера ночью Джо Мёрфи зарезал Адель!
– Су! – Тоненькая красная полоска появилась на шее Бонделли. Не обращая на это внимания, он бросил бритву в раковину и схватил газету.
Рут почувствовала, что дрожит. “Все, как в кино, – сказала она себе. – Это не происходит сейчас на самом деле”. И тут же следующая мысль сверкнула у неё в голове: “Убийство матери – это произведение Фраффина!” Возникшая острая боль в груди не давала ей как следует вздохнуть.
– Этот ужасный нож! – прошептала жена Бонделли.
Рут казалось, что она находится среди действующих лиц этой сцены, в полной мере разделяя ужас и потрясение четы Бонделли. Ей были хорошо видны фотографии в газете: лица её матери и отца… диаграммы с белыми крестами и стрелками. Она приказала себе отвернуться и не смогла пошевелиться.
Бонделли сложил газету и сунул её в карман пальто, висевшего за дверью ванной комнаты.
– Завтракать не стану, – сказал Бонделли. – Еду в контору.
– Ты порезался, – заметила его жена. Она взяла из аптечки тюбик с кровеостанавливающей мазью и выдавила немного на палец. – Стой спокойно, не то я испачкаю тебе воротник. – Она ткнула его в подбородок. – Тони… не совался бы ты в эту историю. Ведь ты не занимаешься уголовными делами.
– Но ведь я защищаю интересы Джо Мёрфи с тех пор как… Ой! Проклятые лезвия! Осторожней, Мардж!
– Ну ты же не можешь выйти из дому в кровавых порезах. – Она замазала ранку и положила тюбик на полочку рядом с раковиной. – Тони, у меня плохое предчувствие… Лучше держись в стороне.
– Я – адвокат Джо и так или иначе уже втянут в это дело.
Рут вдруг почувствовала, что снова владеет своим телом. Она отключила репродьюсер, встала и отошла подальше от машины.
“Убийство моей матери должно развлекать Чемов!”
Она отвернулась и шагнула к постели. Но вид постели вызвал у неё отвращение. Она повернулась к ней спиной. Беззаботность, с которой Келексел позволил ей сделать это открытие, вызвала бешеную ярость. Его это не волновало. Хуже того, он об этом и не подумал. Все это не касалось его, не удостоилось его внимания. Чувства и страдания жалких существ могли вызвать у него лишь пренебрежение, отвращение.
Рут опустила глаза и обнаружила, что заломила себе руки. Она оглядела комнату. Здесь должно быть какое-то оружие, что-то, чем можно поразить этого отвратительного… Она опять увидела постель. Вспомнила о золотом экстазе, который она испытала на этой постели и внезапно возненавидела своё тело. Ей захотелось растерзать свою плоть. Слезы струились из её глаз.
“Я убью его!”
Но Келексел говорил, что Чемы невосприимчивы к насилию, им нельзя повредить по одиночке. Они бессмертны. Их нельзя убить. Оки никогда не умирают.
Эти мысли заставили Рут почувствовать себя ничтожной частицей, пылинкой, потерянной, одинокой, обречённой. Она упала на кровать, повернулась на спину и уставилась на сверкающие кристаллики аппарата, с помощью которого, как ока теперь знала, Келексел контролирует её состояние. Под плащом у него был спрятан маленький пульт, связанный с устройством над её кроватью. Она однажды видела, как он пользовался им.
Подумав о контрольном устройстве, она вдруг ясно представила, что произойдёт, когда Келексел вернётся. Она ещё раз покорится ему. Золотой экстаз погасит все другие чувства. Она снова будет подлизываться к нему, добиваться его внимания.
– О Боже! – прошептала она.
Она повернулась и взглянула на репродьюсер. Там содержалась запись гибели её матери – она была уверена в этом. Хватит ли у неё сил воспротивиться страшному искушению увидеть эту сцену?
Какое-то шипение послышалось позади неё, она резко повернулась на кровати и глянула на дверь.
Юнвик стояла на пороге комнаты, её лысая голова блестела в жёлтом свете. Рут оглядела маленькую фигуру, холмики грудей, короткие толстые ноги в зелёном трико.
– Ты в беде, – произнесла Юнвик. Её голос звучал профессионально уравновешенно, успокаивающе. Он был так похож на голоса многих других докторов, что Рут захотелось закричать, разрыдаться.
– Что ты делаешь здесь? – резко спросила Рут.
– Я – Врач корабля, – спокойно продолжала Юнвик. – Моя работа в основном состоит в том, чтобы приносить пользу. Ты нуждаешься во мне.
“Они выглядят, как карикатуры на людей”, – подумала Рут.
– Уходи, – произнесла она вслух.
– У тебя проблемы, и я могу помочь тебе, – сказала Юнвик.
Рут села на кровати.
– Проблемы? Почему у меня должны быть проблемы? – Она чувствовала, что её голос звучит истерично.
– Этот болван Келексел оставил тебе репродыосер с неограниченным подбором сюжетов, – заметила Юнвик.
Рут внимательно посмотрела на женщину Чем. Есть ли у них эмоции? Существует ли какой-нибудь способ задеть их самолюбие?
– Как размножаются ваши мерзкие существа? – спросила Рут.
– Ты ненавидишь нас, да? – ответила вопросом на вопрос Юнвик.
– Что, боишься отвечать? – настаивала Рут.
Юнвик пожала плечами:
– По существу, так же, как и вы… за исключением того, что женщины лишаются органов воспроизводства на ранней стадии развития. Мы должны обращаться в центры размножения за специальными разрешениями – довольно нудная, скучная процедура. Но мы способны неплохо наслаждаться жизнью и без названных органов. – Она подошла и остановилась в шаге от постели.
– Однако ваши мужчины предпочитают женщин моего типа, – сказала Рут.
Юнвик ещё раз пожала плечами.
– О вкусах не спорят. У меня было несколько любовников с твоей планеты. Одни были хороши, другие – нет. К сожалению, все вы так быстро увядаете.
– Но вы наслаждаетесь нами. Мы развлекаем вас!
– В подходящий момент, – сказала Юнвик. – Интерес к вам то возрастает, то падает.
– Но зачем вы тогда торчите здесь?
– Это выгодно, – ответила Юнвик. Про себя она отмстила, что аборигенка почти освободилась от эмоций, которые недавно владели ею. Побуждение к сопротивлению и объект для выплеска эмоций – вот всё, что для этого нужно. Этими существами так просто управлять!
– Итак, мы нравимся Чемам, – сказала Рут. – Чемам нравятся истории о нас.
– Вы представляете неисчерпаемый источник самоформирующихся сюжетов. Вы можете без посторонней помощи выстраивать естественную цепь событий, поражающих самое искушённое зрительское восприятие. В то же время, эти истории подчас могут быть причиной глубокого разочарования, поэтому необходима очень тонкая корректировка в процессе подбора сюжета для демонстрации. Искусство Фраффина состоит в отборе тех неуловимых нюансов, которые забавляют и завораживают нас.
– Ты вызываешь у меня отвращение, – прошипела Рут. – Ты не человек.
– Мы – не смертные люди, – ответила Юнвик и подумала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24