Я покивал — если Дюк не отвечает на вопрос сразу, то и не ответит, как ни проси.
А на другой день вечером я вернулся с работы, первым делом высмотрел в квартире Дюка. Он улыбнулся, подплыл ко мне. Погладить бы его, так ведь не дается же! Жалко, что на работу моорнов брать не разрешают, вот Дюк и сидит весь день дома. Но ему не скучно, моорны не скучают.
— Есть хочу, — сказал я. — Черт, забыл за хлебом заскочить.
— Рано еще.
— Это почему?
— Рано говорю, — отрезал Дюк. — Посиди. Расслабься. Прими душ. Поешь. Потом сходишь.
Я насторожился. Дюк явно что-то знал. Даром, что ли, вчера он советовал мне запомнить время? Я выполнил программу Дюка буквально по пунктам: посидел, расслабился, принял душ, поел. Снова посидел. Посмотрел на часы. Половина седьмого.
— Ну, — сказал я. — Еще целый час.
— Какой час?
— Ну какой же ты недалекий, Дюк! — я не отказал себе в удовольствии так сказать — Дюк постоянно меня так называет. — До половины восьмого еще целый час. Так что давай, развлекай меня.
— Развлекать? А не ты ли говорил, что развлекать нужно недалеких людей, а нормальные люди развлекаются сами? — Дюк вернул мне мою шпильку и победно улыбнулся.
— Ладно, ладно, — я сделал вид, что обиделся. — А я тебе анекдот не расскажу, вот.
— Расскажи! Расскажи, — взмолился Дюк. Он обожает человеческие анекдоты. Дюк сделал такое уморительное умоляющее лицо, что я сжалился и рассказал ему анекдот про то, как Василий Иванович писал стихи про статую.
— Смешно, — задумчиво сказал Дюк. Он никогда не смеялся над анекдотами, и зачем они ему нужны, непонятно. Судя по всему, сейчас весь Моорн «хохотал» над анекдотом о Чапаеве.
Времени было еще много, и я включил компьютер. Тяжело быть компьютерщиком. На работе пялишься в экран, так мало того, приходишь домой — и снова пялишься в экран. А толку? Никакого. Я заметил, что волнуюсь. Вот тебе и так! Кажется, скоро я увижу ту девушку и мне придется знакомиться. А что сказать? Да, что сказать-то? Какую-нибудь банальность? Вроде… Вроде… Что там говорят в таких случаях?
Я так ничего и не придумал. Спросил Дюка, но тот заявил, что он мне не нянька и учить меня знакомиться с девушками не намерен, гад такой.
В общем, к половине восьмого я вырядился как на свидание (да так оно и было на самом деле!) и спустился вниз. Дюк остался дома и, несмотря на мои увещевания, наотрез отказался сопровождать меня. Я вышел из подъезда. Что же делать? Рядом с домом, вдоль тротуара, сидели бабульки с цветами. Завтра дети идут в школу! — вспомнил я, подошел и, по какому-то наитию, купил букетик чудесных махровых астр. Потом минут пять простоял у дверей магазина, держа букет у груди и холодея при мысли о том, что девушка не придет, и придется возвращаться, и укоризненно смотреть на Дюка, хотя он, конечно же, ни в чем не виноват…
Но девушка пришла, я шагнул ей навстречу и сказал, протягивая букет:
— Вот. Это вам.
— Спасибо, — голос у нее был просто волшебный! А глаза, распахнутые от удивления, совсем сказочные…
— Ты чего так быстро? — спросил Дюк, когда я вернулся домой, напевая какую-то песенку.
— Быстро?
— Ну да. Девушка приходила?
— Приходила.
— Одна?
— Что значит одна? Ах, ну да, моорна с нею не было.
— И что?
— Что?
— Почему ты здесь?
— А где мне еще быть? Это мой дом, между прочим.
— А девушка?
— Что девушка?
— Нет, вы посмотрите на него! — возмутился Дюк, летая из стороны в сторону, что означало у него крайнюю степень неудовольствия. — Корчит из себя этакого дурачка! Девушка где?
— Ну где, где? — я пожал плечами. — Дома, наверное.
— Та-ак… — сказал Дюк. — Ну и болван же ты!
— А ты — колобок! — огрызнулся я, сладко улыбаясь. — Я назначил ей свидание!
— Ну?! — Дюк даже не обратил внимания на колобка, хотя раньше всегда обижался. Или делал вид, что обижается.
— Вот тебе и ну! Завтра мы пойдем с ней в театр.
— Это хорошо, — Дюк перестал мотаться, улыбнулся нарисованным ртом, — А как ее зовут?
— Как? Да, как же ее зовут? Знаешь, не спросил… Вот дурень, а? Не спросил. Ну ничего, еще спрошу. Как ты думаешь?
Дюк покрутил головой, хотя чем ему еще крутить, если у него ничего, кроме головы, нету.
— Ну ладно, Дюк, ну чего ты? Ну спрошу завтра, какие мои годы. И не старайся, ты мне настроения не испортишь, оно у меня знаешь какое замечательное. Тебе и не снилось. Хотя тебе никогда ничего не снится. Бедный, бедный Дюк. Он не спит. Он не видит снов. Дюк, а вот возьму и женюсь на ней, а?
— Какой прыткий! — сказал Дюк, улыбаясь. — Имени еще не знает, а уже жениться собрался. Не говори «гоп»…
— Да я не говорю. Да, кстати! Или совсем не кстати? Хлеба-то я так и не купил! Дюк, а ты будешь на нашей свадьбе?
— Сглазишь, чудило!
— Тьфу, тьфу, тьфу через левое плечо, и по дереву постучим, вот так. Нет, не сглажу. Чувствую. Просто чувствую.
Когда я собирался в театр и наводил последний лоск, я предложил Дюку пойти со мной, заранее зная, что он не пойдет. Однако он, к моему безмерному удивлению, согласился. Я повернулся к нему и уставился в его ненастоящие глаза.
— Ты пойдешь со мной?!
— Пойду. А почему бы не пойти?
— Ну… Я… Эээ… Буду не один.
— Я знаю, — кивнул Дюк, то есть не кивнул, а качнул лицом вниз-вверх.
— И, тем не менее, пойдешь?
— Да. Кто, как не я, должен за тобой присматривать?
— Та-ак… А тот Дюк… Он тоже пойдет?
— Да.
— Ну, дела… — протянул я и принялся завязывать галстук.
— Чего ты удивляешься? — Дюк поджал губы. — Ты же не на интимное свидание идешь, а в театр. А моорнов в театр пускают. Пока еще.
— Вот именно: пока, — сказал я, справившись с галстуком.
— Обидеть хочешь? — Дюк шмыгнул носом. — А зря. Да не переживай ты, мы будем висеть где-нибудь под потолком, в компании других моорнов. Могу я посмотреть спектакль, в конце концов?
Действительно, почему бы и нет? Пусть посмотрит спектакль, что он, изгой какой-нибудь?
Мы встретились возле того самого магазина — девушка жила в соседнем доме. И почему я ее раньше не видел? Ее моорн тоже пришел. Оба Дюка отлетели в сторону, висели за нашими спинами и имели парадный вид. Нет, я чувствовал себя идиотом и очень смущался под их взглядами.
— Вас как зовут? — в первую очередь спросил я, вручая девушке букетик махровых астр.
— Спасибо. Какие чудесные цветы. Меня зовут Даша. А вас?
— А меня — Паша. В рифму.
— Да, в рифму, — согласилась она. — А вы не знаете, почему моорны за нами увязались?
— Понятия не имею, — я пожал плечами. — Мой сказал, что хочет посмотреть спектакль.
— Мой тоже. Вот театралы! — она улыбнулась, и я подумал, что чудеснее улыбки просто не может быть.
Подъехало такси, которое я заказал заранее по телефону, мы сели на заднее сиденье, моорны пристроились на крыше, и машина покатила к театру. На перекрестке двух транспортных потоков водитель притормозил перед светофором, потом тронулся, начал разгоняться. И тут нам поперек вылетела легковушка — на красный свет! — наш водитель резко крутанул руль и такси начало переворачиваться. Но не перевернулось. Какая-то сила приподняла машину, повернула и мягко поставила на дорогу. Даша схватила меня за руку, я сжал ее руку в ответ. Водитель шумно выдохнул. Такси медленно покатилось по дороге и остановилось, миновав перекресток.
— Видали? — водитель повернулся к нам, глаза у него были большие и круглые. — Видали? Это ваши моорны! Они спасли нам жизнь. Видали?
Он еще что-то говорил про моорнов, про то, что раньше относился к ним с предубеждением, считал их никчемными, а людей, которые берут их и живут рядом с ними — еще более никчемными, но теперь он переменил свое мнение, более того, он сам обязательно заведет себе моорна, после такого случая-то. А мы с Дашей все сидели и держались за руки. Наконец водитель несколько успокоился, завел машину, заглохшую во время происшествия, и довез нас до театра. Я расплатился, и мы вышли. Моорны покачивались рядом и улыбались.
— Спасибо вам, — сказали мы втроем почти хором. Водитель вылез из машины и с восхищением смотрел на моорнов.
— Пожалуйста, — важно ответили оба Дюка.
Такси уехало, а мы все стояли у входа в театр и молчали. Моорны подлетели поближе, и мой Дюк сказал:
— Ну вот, мы вам больше не нужны. Сегодня, по крайней мере. До встречи.
И они улетели с быстротой молнии.
Оба Дюка присутствовали на нашей свадьбе. Они висели под потолком обособленно от других моорнов, и совсем недолго — пока гости не начали пьянеть. Потом они подлетели к нам и сказали, что лучше пойдут прогуляются. При этом вид у них был такой, будто гулять они будут вечно. Мы заподозрили неладное и вышли из кафе на улицу. Дюки висели рядышком, почти касаясь друг друга.
— Ну что, Дюк, — сказал я, и голос мой дрогнул. — Это навсегда?
— Ну почему же навсегда? — пробормотал Дюк. Он прятал глаза и смущался.
— Навсегда… — прошептала Даша. — Дюк?
— Ну что вы заладили — навсегда, навсегда? — смущенно сказал Дашин Дюк. — Навсегда ничего не бывает. У вас будет медовый месяц, что нам, на кухне сидеть все время, или, не дай бог — в туалете? Вернемся потом, когда будет можно.
— А когда будет можно? — спросила Даша и шмыгнула носом.
— Ну настанет же когда-нибудь такое время, — ответил мой Дюк и грустно улыбнулся. — Поверьте, ребята, нам тоже нелегко прощаться. Но ведь, в конце концов, вы всегда можете взять нас снова. Как только у вас возникнет в этом потребность. Ведь мы же друзья. А друзья никогда не расстаются навсегда.
И они улетели в темноту. А мы пошли в кафе догуливать собственную свадьбу.
Автор о себе

Родился в 1957 году в Томске; образование высшее; закончил Томский политехнический институт; работаю программистом; живу в г. Улан-Удэ; ранее не публиковался.
В. Фильчаков

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29