Кроме того, была подготовлена площадка и для врача
Горгидаса.
А тот уже ощупывал наконечник стрелы, торчавший из раны солдата.
Раненый легионер кусал губы, чтобы не закричать от боли, и перевел
дыхание, когда Горгидас извлек обломок из раны.
Гай Филипп, закончив дела по установке лагеря, подошел к Скаурусу.
- Ты правильно придумал, - сказал он. - Работа отвлечет их от мрачных
мыслей.
Это было правдой, но лишь отчасти. Марк и Горгидас были людьми умными
и образованными, Гай Филипп - крепким, закаленным воином, который мог
выдержать любое испытание. Но большинство легионеров были молодыми парнями
с крестьянских полей и небольших городов, и они не могли найти себе опоры
ни в опыте, ни в образовании. Странное явление, чудо, которое забросило их
в никуда, было чем-то чересчур непонятным для обыкновенного человека.
Натягивая палатки на колья, римляне шепотом переговаривались.
Некоторые вспоминали старинный оберег - скрещенные пальцы, отгоняющие злую
силу, другие ощупывали свои амулеты. И все чаще и чаще поглядывали они на
Виридовикса. Постепенно шепот их становился угрожающим и злобным. Руки
сами тянулись к мечам и копьям.
Лицо Виридовикса помрачнело. Он вынул свой меч из ножен. Конечно,
галл понимал, что он один не выстоит против римлян. Но легионеры, похоже,
хотели чего-то большего, чем простой расправы. Группа солдат подошла к
Скаурусу. Во главе ее держался пехотинец по имени Луциллий. Он сказал:
- Командир, что если мы перережем этому кельту горло? Может, это
отведет от нас гнев богов?
Солдаты закивали в знак согласия. Трибун бросил взгляд на галла,
который стоял, по-прежнему бесстрашный. Если бы сейчас лицо кельта
дрогнуло, Марк, возможно, и разрешил бы солдатам убить его. Но Виридовикс
несомненно заслуживал лучшего, чем быть принесенным в жертву богам. Марк
так и сказал:
- Он мог бы просто дождаться, пока его воины не перебьют всех нас. Но
вместо этого он решил сразиться со мной. И боги поступили с ним так же,
как с нами. Возможно, у них были на то свои причины.
Некоторые легионеры согласились с ним, но многих такое объяснение не
удовлетворило. Луциллий сказал:
- Командир, может быть, боги отправили галла сюда только для того,
чтобы мы принесли его в жертву. Они рассердятся на нас, если мы этого не
сделаем.
Но чем больше Марк слушал его, тем больше ему была ненавистна сама
мысль о человеческом жертвоприношении. Будучи стоиком, он не мог поверить,
что подобное может принести добро. Он считал, что эти суеверия устарели.
Даже во время похода Ганнибала и карфагенских войн римляне не вспоминали
об этом обычае, а ведь с тех пор прошло сто пятьдесят лет. Правда, в
древности они приносили в жертву стариков. Однако уже столетия жители Рима
бросали в Тибр вместо людей кукол, сделанных из воска.
- Вот! - произнес Марк громко.
Виридовикс и легионеры внимательно наблюдали за ним: галл -
напряженно, солдаты - выжидательно. Марк вспомнил, как страшил его
галльский плен, и продолжал:
- Нам не пристало превращаться в диких варваров, с которыми мы воюем.
Эти слова никому не пришлись по душе. Виридовикс сердито фыркнул, а
Луциллий запротестовал.
- Богам нужна жертва!
- Они получат ее, - заверил его трибун. - Вместо кельта мы принесем в
жертву его изображение, как это делают жрецы. Боги принимают такие жертвы
- примут и эту. Где бы мы сейчас ни находились, галл нужен нам, чтобы
воевать вместе с нами, а не против нас.
Луциллий все еще пытался спорить, но аргументы Марка взяли верх, и он
сдался. А когда трибун послал его собирать холстину и воск для куклы,
Луциллий понял, что ему доверили важное дело.
- Я благодарен тебе, - сказал Виридовикс.
- Он сделал это не ради тебя, - буркнул Гай Филипп. Старший центурион
стоял рядом с Марком, готовый помочь ему, если возникнут затруднения. - Он
сделал это ради того, чтобы сохранить дисциплину среди солдат.
Это было не совсем так, но Марк решил не спорить, чтобы не подрывать
авторитет Гая Филиппа. Какая разница, что подумает галл о своем спасении,
важен результат.
Виридовикс сверху вниз глянул на коренастого плотного центуриона.
- Ну, а что бы решил ты, будь твоя воля? Изрубил бы меня в куски и
бросил собакам? Собаки получили бы больше мяса, если бы ты решил подраться
со мной.
Скаурус ожидал, что Гай Филипп взорвется, но тот захохотал, откинув
голову:
- Хорошо сказано, ты, дикий медведь!
- Медведь?! - Виридовикс выругался по-галльски, но невольно
усмехнулся и сам.
- Ну, так что же? - спросил его Марк. - Собираешься ли ты
присоединиться к нам, по крайней мере до того, пока мы не найдем дороги к
дому. Клянусь богами, ведь ты прирожденный воин.
- Стыдно мне: римлянин предлагает мне дружбу и я соглашаюсь. Но лес -
неприветливое место для одинокого галла, а вы, римляне, все же настоящие
мужчины. Хотя и дураки.
Гай Филипп фыркнул.
- Дураки, - повторил Виридовикс. - Неужели вы шагу не можете ступить
без команды? Когда-нибудь ты попробуешь приказывать мне - и запомнишь этот
день навсегда. Вы ходите строем, разбиваете лагерь по приказу, воюете по
сигналу. Скажи мне, может быть, вы и воздух портите только в строю и по
команде?
И этот выпад центурион встретил молча.
Чем больше они ругаются, тем быстрее привыкнут друг к другу, подумал
Марк. Он хлопнул ладонью по щеке. Комар, недовольно звеня, улетел.
К трибуну торопливо подбежал Луциллий, в руках которого были сучья и
воск, перевязанные белой материей. Эта "кукла" не очень-то похожа на
человека, но Скаурус решил замечания не делать. Если такого подобия
человеческой жертвы было достаточно для Луциллия, то трибуну не стоит
ничего добавлять.
- Что нам делать с этим, командир? - спросил разведчик. - Бросить в
воду, как делают римские жрецы на Сибликиановом мосту?
Марк задумчиво поскреб подбородок. Затем отрицательно качнул головой.
- Я наблюдал за цветом светящегося купола, в котором мы находились, и
думаю, что лучше всего будет спалить куклу на костре.
Луциллий кивнул в знак согласия.
- Сюда, командир, - сказал он. Он передал Скаурусу куклу и
приготовился к церемонии жертвоприношения. Несколько солдат присоединились
к нему, в то время как Марк спокойно и торжественно приблизился к одному
из костров. Он остановился, дожидаясь, пока легионеры соберутся вокруг
него. Многие наблюдали за церемонией издали, продолжая свою работу или
устанавливая палатки.
Марк поднял грубо сделанную куклу, изображавшую человека, и громко
произнес:
- Кто бы ты ни был - бог или богиня, бросивший нас в этот лес, какое
бы имя ни носил - прими от нас эту жертву!
С этими словами он швырнул куклу в костер. Пламя быстро охватило ее и
сожгло за несколько минут.
- Смотри, боги приняли нашу жертву! - крикнул Луциллий.
Марк скрыл улыбку - похоже, будто именно легионеру пришла в голову
мысль заменить человека куклой. Но заметил ли Луциллий одну странность?..
Кукла, сделанная из сырых, зеленых прутьев, должна была гореть медленно.
Она же вспыхнула в одно мгновение. Марк подавил вздох и постарался забыть
обо всех этих предрассудках и чудесах. Одного чуда за вечер было бы вполне
достаточно, подумал он.
Он подошел к Горгидасу, чтобы узнать, как чувствуют себя раненые.
- Ну, что ты думаешь о моих пациентах? - спросил его врач. Голос его
был полон горечи.
- Хорошего мало, - ответил Скаурус.
Горгидас метался от одного раненого к другому, накладывая тампоны,
оперируя и перевязывая легионеров.
- Я могу чем-нибудь помочь тебе? - спросил его трибун.
Грек посмотрел на Марка так, словно только что его увидел.
- Гм-м... Дай подумать... Если бы ты прислал мне на помощь двух
солдат... Они, конечно, довольно неуклюжи, но все же это лучше, чем
ничего. Кроме того, во время операции люди мечутся от боли, и их нужно
удерживать силой.
- Я позабочусь об этом, - сказал трибун. - А что случилось с Аттилием
и Публием Куртанием?
- Мои ассистенты? Я их не видел, - ответил врач.
Марк покраснел. Он совсем забыл прислать легионеров к Горгидасу.
Гай Филипп и Виридовикс все еще переругивались, когда к ним подошел
Марк. Старший центурион обнажил меч. Скаурус подбежал поближе, чтобы
остановить драку. Но они не собирались драться. Гай Филипп просто решил
показать галлу свой меч.
- Это все чудно, мой милый римлянин, - ответил Виридовикс. - Но зачем
портить дело таким коротким клинком?
Ветеран пожал плечами:
- Большинство из нас просто не в состоянии обращаться с тем длинным
колом для свиней, которым орудуешь ты. Да и кроме того, хороший выпад
любым мечом, пусть это даже простой гладий, - смерть для противника.
Два опытных воина были похожи на двух булочников, обсуждающих
различные способы выпечки хлеба. Похоже, что страсть к любимому делу
заставила даже ярых врагов забыть о своих распрях. Марк улыбнулся.
Один из младших центурионов, худой юноша по имени Квинт Глабрио,
подошел к нему и сказал:
- Прошу прощения, командир, но скажи мне, где мы находимся, чтобы я
мог успокоить солдат. Все жутко нервничают.
- Я не могу точно ответить тебе. Горные террасы и деревья... Кое-кто
думает, что это Киликия или Греция... Утром увидим. Возможно, встретим
крестьян и узнаем все, что нам нужно.
Глабрио изумленно взглянул на него. Даже в тусклом свете звезд Марк
отчетливо увидел на его лице страх - страх, который побеждает все,
заглушая даже боль от раны на руке.
- Киликия, командир? Греция? Разве ты не видел?.. - Ему не хватило
слов, и он молча указал на небо.
Заинтригованный, Марк поднял голову. Стояла чудесная чистая ночь.
"Так-так, - подумал он, - поглядим. Север должен быть... Где же он?" Холод
пробежал по его спине. Марк уставился в небо и увидел незнакомые
созвездия. Ни одного знакомого. Где же Большая Медведица, указывающая на
полюс? Где звезды лета - Скорпион, Орел, Лира? Куда исчезли весенние
созвездия, которые всегда сопровождали легион по ночам, - Андромеда,
Пегас? И куда пропали звезды зимы? Где странные созвездия, которые ему
довелось видеть в Африке и Киринайке?
Гай Филипп и Виридовикс тоже смотрели на небо с недоумением Галл
пробормотал что-то на своем языке, но не так, как ругался с Гаем Филиппом,
а мягко, со страхом, словно молитву.
- Боги Олимпа, - прошептал старший центурион, и Марк вынужден был
подавить нервный смешок. Это место лежало далеко за пределами Олимпа. И за
пределами Рима тоже - его мысли о разгневанном проконсуле тотчас
испарились. Их смело ветрами неизвестности.
Немногие из римлян спали в ту ночь. Они сидели возле своих палаток,
глядя в страшное небо, и, подобно всем людям на земле, пытались дать
незнакомым звездам привычные имена - Мишень, Баллиста, Саранча. Это
продолжалось всю ночь по мере того, как новые звезды сменяли друг друга на
небосклоне. Восток стал белесым, затем порозовел. Лес перестал казаться
густой темной массой, стали видны деревья, кусты, лишайники, ничем не
отличающиеся от галльских, если не те же самые. Взошло солнце, и оно тоже
было таким же, как всегда.
И в этот момент что-то блеснуло в кустах, а вслед за вспышкой кто-то
выкрикнул фразу на непонятном языке.

2
По тому, как незнакомец уверенно шел через кусты, раздвигая их в
стороны, Марк догадался, что это не обычный лесной разбойник, а человек,
ощущающий за спиной силу закона. Это было заметно и по его уверенной
походке, и по широко расправленным плечам, внимательному взгляду. Одно то,
что он вышел на поляну один, не придавая значения тому, что оказался лицом
к лицу с более чем тысячью человек...
- Ты прав, - сказал Гай Филипп, когда трибун поделился с ним своими
соображениями. - Он не один, хотя на его месте я не оставил бы в кустах
свой лук. У него наверняка неподалеку есть друзья, держу пари.
Так оно, видимо, и было, потому что воин остановился на расстоянии
полета стрелы и выжидал, скрестив руки на груди.
- Поглядим, что он скажет, - предложил Марк. - Гай, ты пойдешь со
мной. И ты, Виридовикс: может быть, он говорит по-галльски. Горгидас!
Врач закончил перевязку и только тогда поднялся.
- А я зачем тебе нужен?
- Я не очень-то полагаюсь на свой греческий.
- Ладно, иду, - ответил врач.
Трибун взял с собой еще Адиатуна, офицера пращников. Почти все его
солдаты были родом с Балеарских островов у побережья Испании и говорили на
местном языке. Один из легионеров, который немного знал сирийский и
армянский языки, тоже присоединился к группе. Кто знает, может быть, это
пригодится, решил Марк. Маленькой группы достаточно. Еще несколько человек
- и незнакомец решит, что они хотят напасть на него.
Как бы в подтверждение его мыслей, пришелец отступил на шаг. Но Марк
и солдаты приближались медленно, вытянув руки и показывая, что в них нет
оружия. Поколебавшись с минуту, незнакомец повторил их жест и тоже стал
приближаться. Он остановился в трех метрах и сказал что-то, что могло
означать: "Будем говорить на этом расстоянии".
Он разглядывал их с большим любопытством. Марк тоже был
заинтересован. Местный житель был худощавым человеком среднего роста,
тридцати пяти - сорока лет. У него был красивый нос, правильные, но
слишком крупные черты лица и широкий лоб, из-за которого его лицо казалось
треугольным. Кожа оливкового цвета стала бронзовой от загара, кое-где
пролегли морщины. Марк заметил длинный шрам на левой щеке и еще один - над
левым глазом. Негустая борода была темной, с несколькими нитями серебра.
Но несмотря на эту неухоженную бороду, он походил на римлянина даже
больше, чем на грека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53