- А потому, родной, что штурманская машина на моей "Пирайе" тю-тю,
разбита вдребезги, и теперь по эту сторону подпространственного барьера
никто, кроме меня, не знает координат Планеты Негодяев.
- Какой планеты?
- Планеты Негодяев. Нашей базы.
- Вы забываете, что вы у нас не единственный пленный...
- Ха-ха! Ка, Ки, Ку и этот маленький предатель не то что о
координатах - о простой арифметике понятия не имеют. В ведомости на
получение своей доли добычи крестиками расписываются. Так что будь
спокоен, враг мой, я у вас в единственном числе, и вам придется с этим
считаться.
Атос не нашелся что сказать на это. Действительно, земные эскадры
имели задание ворваться на плечах пиратского корабля в ближайшие
окрестности главной базы космических негодяев и принудить ее к
капитуляции. И если двухголовый пират не врал (а какой ему смысл врать,
если подумать), положение сильно осложнилось.
- Но, может быть, под угрозой смертной казни...
- Забудь. Ты имеешь дело со старым и стреляным-перестреляным
космическим волком. Драться вы не разучились, в этом вам не откажешь, но
насчет смертной казни... Нет! Вы отвезете меня к себе на Землю, будете
содержать в приличных условиях, а я буду вспоминать прошлое и терзаться
угрызениями совести. Может быть, даже слегка помешаюсь, но потом,
окруженный всеобщей заботой, перевоспитаюсь и уж тогда все как есть выложу
со слезами на трех своих глазах...
В это время из-за экрана на пульт шагнул Арамис с Галей на руках.
Следом в рубку вскочил Ятуркенженсирхив, победоносно размахивая мотком
веревки. Арамис осторожно уложил девушку в кресло второго пилота, и голова
ее бессильно поникла на грудь. Опухшие от слез глаза были закрыты.
- Коллапс, - сказал Арамис. - Очень ослабела, переволновалась, очень
измучена...
- Ничего с нею не случится, - проворчал Двуглавый Юл. - Уж я-то знаю,
девчонка железная! Такие царей себе подчиняли, империи на распыл
пускали... Эх, не раскусил я ее вовремя, не догадался, старый дурак...
Арамис только мельком взглянул на него и продолжал, обращаясь к
Атосу:
- Впрочем, насколько я понимаю, ничего серьезного. Я впрыснул ей
успокаивающее, через десять минут напоим ее куриным бульоном и крепким
чаем, а там, надо полагать, подоспеет и эскадра с флагманским врачом...
Теперь вот что. Этот пушистый подхалим сообщил мне нечто первостепенной
важности. Подвергшийся трехмерной контракции участок Зеленой долины со
всем его населением упакован в пятнадцать контейнеров, которые сложены у
них в трюме... И у меня такое впечатление, что эти негодяи уже сотню лет
занимаются подобным разбоем на обитаемых мирах!
- Могу себе представить, - угрюмо сказал Атос и с ненавистью взглянул
на Двуглавого Юла. - Но вся беда в том, что добраться до их гнезда нам
сразу не удастся.
Арамис поднял брови и открыл было рот, собираясь задать очередной
вопрос, и в ту же секунду в рубке загремел властный голос:
- Внимание, "Стерегущий"! Говорит флагман! Вижу вас! Вижу рядом с
вами чужой корабль! Что произошло? Доложите обстановку!
Атос подошел к микрофону:
- Флагман, слышим вас. "Стерегущий" докладывает. Двадцать семь минут
назад пиратский корабль внезапно остановился, и его экипаж в количестве
пяти... гм... разнообразных существ, используя неизвестный нам технический
прием, ворвался в рубку "Стерегущего"...
Внимательно выслушав доклад Атоса, флагман сказал:
- Вас понял, "Стерегущий". Поздравляю с полной победой. Ваш доклад
транслировался на Землю во Всемирный совет. Я на подходе. Готовьтесь
принять концы. Сразу после швартовки забираю Галю к себе на борт для
медицинского осмотра и полного отдыха. Забираю к себе также всех пленных и
в первую очередь двухголового главаря для более тщательного допроса.
Подготовьтесь к приему и переводу в трюм пиратского корабля разгрузочной
команды в составе пятнадцати роботов и двух инженеров. Полагаю, что первый
этап нашего похода можно на этом считать законченным. Перед тем как
приступить ко второму этапу...
- Перед тем как приступить ко второму этапу, почтенный флагман, вам
придется вернуться к себе на Землю не солоно хлебавши! - проорал Двуглавый
Юл. - Набирайтесь терпения, земляне, клянусь багровой Протуберой и синей
Некридой, оно вам понадобится!..
Он захохотал и закашлялся, сгибаясь в кресле. Атос из сострадания
постучал его кулаком в широченную спину.
- В одном могу вас утешить, мастера кулачного боя, - продолжал
Двуглавый Юл. - По ту сторону подпространственного барьера координаты
вашей зеленой планеты знал тоже только я один. Ни одна живая душа их там
больше не знает. Так что, пока я у вас, можете не беспокоиться!..
- Мы и не беспокоимся, спасибо, - вежливо произнес Арамис, и
Ятуркенженсирхив, все это время отиравшийся у его ног, подобострастно
хихикнул.

12
Вот как получилось, что по первому разу земным эскадрам пришлось
вернуться к родной планете, так и не добравшись до пиратского гнезда.
Двуглавый Юл не соврал (да и какой ему был смысл врать, если подумать): ни
один из членов его экипажа понятия не имел не только о координатах Планеты
Негодяев, не только о координатах вообще, но и о простой таблице
умножения. И нимало не сожалел об этом. Радист Ка, белый в синюю крапинку
ящер, умевший с равной ловкостью превращаться и в огромную белую птицу, и
в кучу трухлявых бревен, интересовался исключительно карточной игрой.
Канонир Ки, чудовищная морская звезда, обладавшая поразительным свойством
мимикрии, не умела считать даже до двух и все время путала допрашивавшего
ее флагмана с Двуглавым Юлом. Квартирмейстер Ку, странная обезьяна,
страшившаяся комнатных температур, но вполне равнодушная к холоду
межзвездных пространств, была озабочена лишь своей коллекцией золотых
монет и драгоценных камней. которую держала у себя в защечных мешках и
частично в желудке. А крошечное тело Ятуркенженсирхива, профессионального
шпиона, которого носят с собой, было до ушей набито инстинктом
самосохранения.
Что же касается Двуглавого Юла, то он, конечно, знал все, но все
отрицал, и никакие увещевания, угрозы и воззвания к остаткам его совести
так и не смогли сломить его упорства. Никаких Великих Спрутов, Искусников
Крэгов и Мхтандов он в глаза не видел и впервые о них слышит; обличающий
рассказ Гали он объявил бредом несвоевременно заболевшей девчонки с самого
начала и до самого конца; штурманскую машину он уничтожил вовсе не потому,
что она взбунтовалась и остановила корабль, а из вполне понятного
стремления сохранить в тайне координаты родной планеты, которую он желал
оградить от вторжения агрессивных землян; в краже участка земной
территории с населением, животными и растительным миром он охотно
сознается, но...
- Взгляните на разумных существ, с которыми я вынужден иметь дело! -
патетически орал он, указывая на испуганных Ка, Ки, Ку и
Ятуркенженсирхива. - Взгляните на них, и вы представите себе, насколько я
был всегда одинок. Я истосковался по носителям разума, похожим на меня,
хотя бы и не с тем числом голов. Я искал их по всей обозримой Вселенной, и
я испытал огромное удовлетворение, обнаружив их на Земле. Да, я украл
тысячу человек. Но для чего? Я хотел перевезти их на свою родную планету,
под кроваво-красную Протуберу и мертвенно-синюю Некриду, и спокойно зажить
среда них мирной и счастливой жизнью...
Словом, он нагло врал, и толку от него не было никакого. В довершение
всего, когда врать ему наскучило, он пригрозил откусить себе оба языка, и
от него отступились. Флагман, посовещавшись с Землей, отдал приказ на
возвращение.
Дни пошли своим чередом. Украденная половина Зеленой долины со всем
ее населением, животными и растительным миром была водворена на ее
исконное место и зажила, как прежде, счастливо. "Черную Пирайю", очистив
от многовековой грязи и дряни, отбуксировали к Луне и установили в центре
кратера Архимеда под прозрачным колпаком из спектролита; сначала
специалисты интересовались ею, пытаясь проникнуть в тайну разгромленной
разрывными пулями штурманской машины, затем отступились. Двуглавого Юла,
продержав положенное время в психическом карантине, определили жить на
небольшой островок вулканического происхождения, где он и остается до сих
пор, предаваясь составлению разного рода новых кулинарных рецептов из
серы, вулканического пепла и пемзы; поговаривают, будто он коротко сошелся
с местными тюленями и любит рассказывать им о своих необычайных
похождениях. Ка, Ки и Ку попросились на Марс и не без успеха выступают на
эстраде в доме культуры одного тамошнего городка; вскоре после их
появления с соседней птицефермы стали частенько пропадать куры, но
добродушные марсиане смотрят на это сквозь пальцы.
Однажды (это было уже год спустя после описанных событий) в яркий
солнечный день по обочине широкого шоссе, пересекающего Зеленую долину,
мимо цветущих садов и зеленеющих лугов, мимо уютных домиков и ажурных
павильонов, через ручьи и реки по горбатым мостикам, и прямо вброд скакали
три всадника. Впереди с Ятуркенженсирхивом на плече летела Галя, следом
мчались Атос и Арамис, и один за другим уносились назад километровые
столбы с черными цифрами на белых эмалированных дощечках: 117... 118...
119...
У столба на сто двадцатом километре они осадили коней и с минуту
постояли, глядя на обелиск черно-красного мрамора перед зарослями акаций
напротив, а затем шагом двинулись дальше. Галя, смахнув слезу с ресниц,
легонько щелкнула Ятуркенженсирхива по носу и проговорила:
- Все началось здесь, не так ли, маленький негодяй?
Ятуркенженсирхив обиженно пропищал:
- Я вовсе не негодяй. Я давно исправился.
Некоторое время они ехали молча. Потом Арамис произнес своим обычным
тихим голосом:
- Я испытываю настоятельную необходимость посетить Планету Негодяев.
- Я не успокоюсь, пока не побеседую с Великим Спрутом и Искусником
Крэгом, - отозвался сквозь зубы Атос.
Галя обернулась к ним.
- Поехали скорее, - сказала она. - Дедушка не любит, когда мы
опаздываем...
Они пустили коней в галоп, и через минуту столб с цифрой 121 остался
позади.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОПЕРАЦИЯ "ИТАЙ-ИТАЙ"

1
На краю краев великолепной суровой страны, где океан вот уже миллионы
лет безуспешно штурмует несокрушимые скалы, а подземный огонь время от
времени бессильно грозится подпалить набухшие дождями и снегом тучи, вдали
от проезжих дорог и хлопотливых гаваней стоит старинная таверна "Одинокий
ландыш". Никто уже не знает, да и не интересуется, когда и зачем было
построено это неказистое сооружение из бетона, заляпанного мхом и
лишайниками, с узкими длинными окнами по углам, со ржавой железной трубой,
торчащей из середины плоской крыши. Но уютно сияет в промозглом тумане и в
ночном мраке золотистая вывеска. Промерзший скиталец - пилот
дирижабля-лесовоза или китовый пастух, заскучавший в тесноте своей
субмарины, суровый геолог или падающий от усталости турист, бродяга
живописец или таежный ветеринар - спускается по вырубленным в скале
широким ступеням, распахивает дубовую дверь и вступает в залитую светом
комнату; потирая закоченевшие ладони, он оглядывает обшитые выцветшим
коричневым пластиком стены, вытертый красный ковер на полу, потолок,
расписанный под бездонно-синее небо. Взгляд его невольно задерживается на
очаге, в котором весело потрескивает жаркое пламя, на простых деревянных
столах и деревянных табуретках, на буфетных полках, заставленных стеклом и
фарфором; ноздри его озябшего носа раздуваются, втягивая необыкновенно
вкусные запахи свежеиспеченного хлеба и ванильного печенья, бараньей
похлебки с чесноком и жареной свинины, всевозможных солений и маринадов. А
тут из-за лиловой портьеры появляется хозяин, дядюшка Витема, бывший
смотритель термоядерной станции, - огромный, доброжелательный,
улыбающийся, - разводит в знак приветствия могучие руки и произносит
глубоким басом:
- Добро пожаловать, милости просим. Раздевайтесь, садитесь к огоньку,
а я вам для начала стаканчик горячего глинтвейна...
Да, друзья мои. Жизнь прекрасна. Слов нет, как славно после обильного
ужина посидеть у пылающего очага, рассеянно прислушиваясь к вою ночной
вьюги в трубе и глухому реву вечного прибоя, а потом, отчаянно зевая и
протирая слипающиеся глаза, спуститься в спальню и забраться в мягкую
постель, под хрустящие, пахнущие свежим сеном простыни. Дядюшка Витема
чрезвычайно гостеприимен и не скрывает этого.
В тот день, когда начались необычайные события, описанные в этой
части нашей правдивой сказки, в тот ненастный осенний день дядюшке Витеме
повезло совершенно особенно. Гость валом валил в "Одинокий ландыш". И
какой гость! Первым явился старый приятель дядюшки Витемы, разъездной
хирург Старик Саша; бухая гигантскими сапожищами, ввалился в таверну,
швырнул в угол блестящий от осенней влаги плащ с капюшоном и, не говоря ни
слова, устремился напрямик к очагу, - сопя и отдуваясь, принялся сушить
перед огнем промокшую бороду. Дядюшка Витема встал у него за плечом со
своеобычным стаканом наготове. Когда от бороды клубами повалил пар, Старик
Саша распушил ее обеими пятернями в последний раз, откинулся на деревянную
спинку и произнес:
- Ух ты!
Дядюшка Витема немедленно сунул ему в руку стакан. Старик Саша одним
глотком спровадил в пищевод огненную жидкость и произнес во второй раз:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32