- И то, что многие обращаются ко мне по
имени, вовсе не означает, что я стану не столь жестким и требовательным
директором, каким был Фиц-Моэм.
"Пока ООН не подберет мне преемника", - добавил он про себя.
- Если у вас больше нет вопросов, прошу вернуться в свои
подразделения.
Как только высшие руководители Бюро покинули кабинет, Уолтон в
изнеможении откинулся на спинку кресла, пытаясь собрать все физические и
духовные силы, необходимые, чтобы продолжить начатое.
Всего лишь один день работы на этом посту, а он уже успел устать,
ужасно устать. А ведь пройдет недель шесть, если не больше, прежде чем
Генеральная Ассамблея ООН выберет нового директора ВЫНАСа.
Уолтон, разумеется, не знал, кто займет это место, хотя вполне можно
ожидать, что именно он, если проявит себя с самой лучшей стороны за шесть
недель временного правления. Тем не менее он понял, что откажется от этой
должности, даже если ему и предложат, ибо безмерно устал за этот, еще и не
окончившийся, первый день своего директорства.
Дело было не только в том, что его нервная система не выдержит
напряженного ритма. Рой теперь гораздо более отчетливо представлял себе,
насколько зависит от настроения и замыслов своего братца Фреда, и это
терзало его куда сильнее, чем просто физическая и нервная нагрузка,
сопряженная с выполнением обязанностей директора Бюро.
Если братец задумал придержать язык за зубами и не разоблачать его до
того времени, пока ООН не предложит ему занять эту должность, а затем во
всеуслышанье объявит, что глава ВЫНАСа вовсе не закоренелый гершелит, а
наоборот, нарушитель норм, установленных самой этой организацией, что по
сути дискредитирует ее деятельность? Тогда все будет кончено. В самом
лучшем случае, если Фред выступит со своими разоблачениями, Роя навсегда
отлучат от какой-либо общественной деятельности, а впридачу, вполне
возможно, еще и отдадут под суд.
А Фред как раз такой человек, который, нисколько не колеблясь, именно
так и поступит.
У Уолтона даже закружилась голова, когда он до конца осознал, что
находится между молотом и наковальней, что дилемма, стоящая перед ним,
неразрешима. Или он сохранит за собой пост, но при этом столкнется с
подготовленными Фредом разоблачениями, или трусливо подаст в отставку и
навсегда исчезнет в безвестности. Ни один из этих выходов его не
устраивал.
Пожав плечами, Рой выпрямился и расправил плечи, решив отвлечься от
бушевавшего у него в душе конфликта и заняться делами. Повернувшись к
дисплею, он отпечатал запрос в архив о состоянии работ по созданию
сверхсветового привода.
Не прошло и десяти секунд, как на него во второй уже раз за сегодня
обрушился стремительный поток документов - поток, зародившийся где-то в
глубинах памяти гигантского компьютера, своим напором заставивший
вертеться вовсю сложнейшую систему распечатки данных и стронувший с места
многочисленные механизмы транспортирования информации на двадцать девятый
этаж, в кабинет временно исполняющего обязанности директора Бюро Роя
Уолтона.

7
На следующее утро перед Каллин-Билдингом, когда туда прибыл Уолтон,
уже собралась огромная толпа.
Выйдя из аэробуса, молодой директор повыше поднял воротник, чтобы
кто-нибудь ненароком не узнал его, и стал протискиваться через добрую
сотню людей, собравшихся непосредственно перед входом в здание,
намереваясь заодно и выяснить, чем вызвано такое скопление.
Какой-то краснолицый мужичонка взгромоздился на готовый вот-вот
рассыпаться стул, прислоненный спинкой к одной из боковых стен здания. По
обе стороны от этой импровизированной трибуны стояли два отливающих медью
флагштока, на одном из которых развевалось знамя Соединенных Штатов, а на
другом - вымпел с эмблемой Организации Объединенных Наций. Голос оратора
скорее напоминал отрывистый дребезжащий лай - по всей вероятности, отметил
про себя Уолтон, усиленный особым звукомодулятором в гортани выступавшего,
- неестественно резкий и поэтому особенно раздражавший. Ничуть не меньше
речь оратора раздражала еще и тем, что слова он не произносил, а буквально
выплевывал со скоростью, намного превышавшей ту, при которой хотя бы
звучание его слов не резало слух.
- Вот это место! - выкрикивал, побагровев от натуги, самозваный
оратор. - Здесь, в этом здании, вот где они! Именно здесь выбрасывают на
ветер наши кровные денежки!
По характеру речи оратора Уолтон мгновенно понял - гершелит.
С трудом сдерживая обуявший его гнев, Уолтон решил все-таки немного
задержаться у входа и выслушать экстремиста. Он никогда прежде
по-настоящему не обращал внимания на пропаганду гершелитов - она на него
практически не действовала, - а вот теперь понял, что как глава ВЫНАСа
просто обязан знать все аргументы обеих экстремистских группировок, как
настаивавших на том, что ВЫНАС является одной из форм тирании, так и
гершелитов, упрекавших его в излишней мягкотелости.
- ВЫНАС, - продолжал краснолицый, подчеркивая особое неблагозвучие
этого слова, - вы хотя бы представляете себе, что это такое? Это временная
мера, затычка, глупая, ущербная в своей основе, совсем вялая попытка
решить наши проблемы. Это подделка, самое настоящее мошенничество, дутая
затея, способная обмануть лишь полных идиотов.
За этими словами ощущалась подлинная страстность. Уолтон относился с
недоверием к недомеркам - малый рост у них обычно компенсировался
бездонными колодцами энтузиазма. Он, пожалуй, лучше чувствовал бы себя в
окружении динамомашин или ядерных реакторов, чем среди подобных ревнителей
какой-нибудь особой идеи. Они в гораздо более взрывоопасны.
Толпа взволнованно зашевелилась. Гершелиты довольно легко находили
отклик в сердцах людей. Уолтон занервничал, еще глубже втянул голову в
плечи, опасаясь, что его узнают, и стал потихоньку выбираться из толпы,
собравшейся вокруг гершелита.
- Многим из вас по той или иной причине не по нраву ВЫНАС. Но
позвольте мне сказать вот что, друзья... Вы заблуждаетесь еще больше, чем
его приспешники, вы сами таите куда большее зло, чем этот нарыв на теле
человечества! Нам нужно перестать себя жалеть, нужно стать по-настоящему
жестокими даже по отношению к самим себе! Давайте смело посмотрим правде в
глаза! Что такое ВЫНАС? Да ведь это совершенно нереальное половинчатое
решение стоящих перед человечеством проблем! Пока мы не ограничим
рождаемость, не установим строжайший контроль над тем, кому жить, а кому
нет, до тех пор мы...
Это была откровенная, чистейшая гершелитская пропаганда. Уолтона
ничуть не удивило, когда оратора перебил один из слушателей, хрипло
проревев:
- А кто будет решать этот вопрос - кому жить? Ты что ли?
- Вы вверили свою судьбу ВЫНАСу, разве не так? А вот довериться Абелю
Гершелю и его товарищам, посвятившим свою жизнь улучшению человеческой
расы и ее очищению, почему-то не решаетесь, верно? А зря!
Уолтон так и застыл в изумлении. Гершелиты, оказывается, настолько
более радикальны в отношении проблем перенаселенности, чем ВЫНАС, что Роя
немало удивило, как они отважились в открытую излагать свои взгляды.
Атмосфера враждебности вокруг деятельности ВЫНАСа и без того была сильно
наэлектризована. Неужели широкие круги общественности спокойно отнесутся к
действиям группы, требующей еще более решительных, крайних мер?
Коротышка на импровизированной трибуне совсем сорвался на визг.
- Вместе с гершелитами - вперед! Долой выравнивателей -
представителей тех сил, что оправдывают моральное разложение верхов и их
бездеятельность!
Уолтон повернулся к стоявшему рядом мужчине и пробормотал:
- Но ведь этот Гершель настоящий фанатик. Его приспешники, не
моргнув, уничтожат всех нас во имя спасения человечества.
Соседа Уолтона явно сбило с толку это заявление. Затем, поняв в конце
концов, что хотел сказать Рой, мужчина одобрительно кивнул:
- Похоже, вы правы, дружище. Знаете, в ваших рассуждениях в самом
деле что-то есть.
Это-то и оказалось искрой, необходимой для воспламенения толпы.
Уолтон успел потихоньку отойти совсем в сторону и, уже не находясь среди
возбужденных мужчин и женщин, стал тайком наблюдать, как эта искра
побежала по толпе, а разглагольствования недомерка раздували ее в
настоящий пожар.
Первым вестником пожара оказался камень, пущенный по дуге откуда-то
сзади. Задев трепещущий на ветру флаг Объединенных Наций, он с грохотом
ударился в стенку здания. Это был сигнал к началу действий.
Более сотни разбушевавшихся мужчин и женщин сомкнулись вокруг
коротышки на шатком стуле.
- Нам нужно смело глядеть правде в глаза! - раздался его последний
зычный вопль, после чего оба флагштока были опрокинуты на асфальт, а флаги
растоптаны.
Стул перевернулся. Коротышка исчез, его захлестнула накатившаяся
волна не ведающих жалости ног и рук. Взвыла сирена.
- Полиция! - завопил что было мочи Уолтон, наблюдавший со стороны за
разъяренной толпой.
Не прошло и двух секунд, как толпа растаяла, испарилась, оставив на
улице только Уолтона и недомерка-оратора. Подъехал фургон с сотрудниками
службы безопасности. На асфальт перед зданием Бюро выпрыгнули четверо в
мундирах серого цвета.
- Что здесь происходит? Кто этот человек? - взревел один из
сотрудников службы безопасности. Затем, увидев Уолтона, сразу же
повернулся к нему. - Эй! Ну-ка быстро сюда!
- Обязательно, инспектор. - Уолтон опустил воротник, подошел к
блюстителям порядка и, заметив объектив вездесущей видеокамеры,
невозмутимо к нему повернулся. - Я - Рой Уолтон, директор Бюро, - сказал
он громко, обращаясь к камере. - Прибыл сюда несколько минут назад и стал
свидетелем всего, что здесь произошло.
- Расскажите нам поподробнее об этом, мистер Уолтон, - попросил его
старший группы.
- Это вот гершелит, - Уолтон показал рукой на распростертого на
асфальте незадачливого оратора. - Он произносил откровенно
подстрекательную речь, направленную против деятельности ВЫНАСа, особо
налегая на оскорбления в адрес покойного директора Фиц-Моэма. Да и мне
самому немало от него досталось. Я уже собрался было вызвать вас и
восстановить порядок, когда собравшиеся наконец сообразили, что перед ними
гершелит. Как только до них дошло, на что он их подбивает, как они сразу
же... Ну, результат видите сами.
- Благодарю вас, сэр. Очень сожалею, что нам не удалось предотвратить
это. Зрелище, наверное, не из самых приятных, мистер Уолтон.
- Человек этот сам напрашивался на неприятности, - пожал плечами
Уолтон. - Деятельность Бюро Выравнивания полностью отвечает самым
сокровенным чаяниям людей доброй воли на всем земном шаре. Гершель и его
сторонники пытаются посеять смуту в умах и сердцах людей, ввергнуть мир в
пучину беспорядков и хаоса. Я, естественно, не одобряю насилие в какой бы
то ни было форме, однако... - Он улыбнулся прямо в объектив камеры. -
Служение великим целям ВЫНАСа - моя святая обязанность. Его противников я
рассматриваю как людей недалеких, введенных в заблуждение вот такими
доморощенными агитаторами.
Он развернулся и направился ко входу в здание Бюро, явно довольный
собой. Случившееся покажут в первом же очередном телевыпуске последних
известий. Каждый орган массовой информации воспроизведет только что
сказанные им слова.
Ли Перси будет им очень доволен. Совершенно не пользуясь
преимуществами, предоставляемыми предварительной записью с последующей
коррекцией дефектов речи или интонаций, Уолтон произнес вдохновенную речь
и превратил весьма неприятный инцидент в орудие крупномасштабной
пропаганды. Более того - его поведением был бы доволен и сам директор
Фиц-Моэм.
Однако несмотря на внешнее самолюбование, его сотрясала лихорадка.
Вчера он спас мальчика, слегка изменив результаты расшифровки
генетического кода; сегодня фактически убил человека, бросив исподтишка
слова обвинения в возбужденную толпу.
Власть. ВЫНАС представлял собой власть, наверное, самую огромную во
всей истории человечества. И теперь эту власть придется каким-то образом
обуздывать.
Когда Уолтон вошел в кабинет, гора бумаг, посвященных разработке
сверхсветового привода, все еще лежала на письменном столе. Вчера ему
удалось просмотреть только несколько самых ранних документов. Затем Роя
засосала рутина, и он был вынужден заняться другими делами, требовавшими
безотлагательного вмешательства.
Поддержанный Фиц-Моэмом проект создания привода для перемещения
космических кораблей со сверхсветовыми скоростями начал претворяться в
жизнь примерно десять лет назад, возможно, даже чуть раньше. Необходимость
такого привода объяснялась очень просто: используемый для путешествий
между планетами Солнечной системы ионный привод имел изначальные
ограничения по скорости, не больше девяноста тысяч миль в секунду, и,
значит, путешествие к ближайшей звезде и возвращение на Землю
разведывательного космического корабля потребует не менее восемнадцати
лет. А для планеты, стремящейся как можно быстрее осуществить
широкомасштабную экспансию в космосе, такой срок был слишком большим.
Именно тогда, примерно десять лет назад, группа ученых засела за
разработку искривляющего подпространство привода, с помощью которого можно
вспороть обычный пространственный континуум и перемещаться со скоростью,
превышающей скорость распространения света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27