Наступила суббота, третье ноября...
Утро обещало погоду темную, невзрачную, как съежившиеся листья на асфальтовом коврике детской площадки посреди двора. Крыши домов потемнели, мокрый шифер слился в единую угрюмую массу. Вокруг сквозило сыростью, и Баринов, открывая гараж, зябко передернул плечами.
- Доброе утро, Николай Михайлович, - послышалось сзади.
Баринов обернулся. Рядом стоял слесарь ЖЭКа, которого по непонятным соображениям все звали Никанорычем. Слесарь как-то чинил Баринову водопроводные трубы, разумеется, не бесплатно, и сейчас, очевидно, хотел услышать, что у Николая Михайловича разболтались краны в умывальниках, не сливается вода в ванной или полетел в газовой колонке змеевик.
- Привет, Никанорыч, - ответил Баринов и, взглянув на низкую пелену неба, добавил: - Погодка-то оставляет желать лучшего.
- И не говорите, Николай Михайлович, - залебезил слесарь, боясь потерять удобную тему для разговора, - это не погода, а мерзость какая-то. При такой сырости и радикулит схлопотать недолго. Чем ездить куда-то, дома посидели бы, телевизор посмотрели под рюмочку с кофеечком.
- Ничего не попишешь - дела, - высокопарно заметил Баринов, садясь за руль. - Мы с вами, Никанорыч, всепогодные.
- Это точно, - хихикнул слесарь, глядя, как Баринов выводит машину из гаража и запирает дверь. - Ну, обращайтесь, коли чего понадобится.
- Обязательно, - рассеянно ответил Баринов. Он уже погрузился в свои мысли. "Хорошо, хоть успел вечером забрать машину из ремонта. Совсем обленились, дармоеды. Да я бы за такие деньги..."
Баринов ехал в другой город к своему старому знакомому, который обещал достать нужный позарез инструмент для работы по камню.
Младший лейтенант Юрий Полосухин опять нес службу на Семеновском шоссе при выезде из города. Мечтательный по натуре, Полосухин в десятый раз рассматривал привычный пейзаж, находя в нем все новые и новые детали.
До конца дежурства оставалось меньше двух часов. Проезжающих машин было мало, немилосердно хотелось спать.
"Меньше машин - больше шансов уснуть", - подумал Полосухин, отпустив после проверки водителя грузовика, и, вспомнив виденный еще в детстве плакат времен гражданской войны, добавил вслух:
- Не спать на посту!
Вдалеке, на полотне дороги, уходящей, как казалось, вверх, со стороны города показались синие "Жигули". На ветровом стекле вовсю работали "дворники", уже можно было рассмотреть водителя. Внезапно Юрий почувствовал, что у него холодеет внутри. "Нет, - подумал он, - не может быть... Тогда ведь было темно, очень темно. И шел такой же дождь. Что делать?"
Когда "Жигули" поравнялись с постом, Полосухин уже стоял с поднятым жезлом, приказывая остановиться.
- Ваши права, - младший лейтенант наклонившись, отдал честь, не сводя глаз с владельца машины.
Баринов предъявил права, сохраняя спокойствие, хотя веко левого глаза начало слегка подергиваться.
- М-да, - протянул Полосухин, придав лицу удивительно равнодушное выражение. - Придется вам пройти на пост ГАИ, там в помещении составим протокол.
- По какому поводу? - возмутился Баринов, прикидывая в уме, не является ли вся история мелким вымогательством.
- Видите ли, - уверенно объяснил Полосухин, - тормозные колодки вашей машины не в порядке. Думаю, далеко вы так не уедете, тем более, по мокрой дороге.
Баринов секунд двадцать переваривал эту фразу, все более убеждаясь в правильности своей догадки, а затем резко сказал:
- Тормоза у меня в полной исправности. Если хотите, можете проверить сами.
- Проверим, конечно. Обидно погибнуть в расцвете сил из-за технической неполадки. - Полосухин к этому моменту успел составить словесный портрет Баринова: рост средний, волосы темные с проседью, жидковатые, зачесанные назад, длинный нос, глаза зеленоватые и как бы немного выцветшие, подбородок узкий, губы тонкие, особых примет нет. Одет в темно-коричневый костюм, сшитый, скорее всего, на заказ, под пиджаком пуловер серого цвета, голубая рубашка и галстук. Кожа на руках грубая, вздувшиеся вены, пальцы короткие. Годос низкий, несколько просевший.
Николай Михайлович подвинулся, и Юрий, сев за руль, тронул с места. По снине младшего лейтенанта побежали мурашки - он верил в удачу.
Быстро набрав скорость, Полосухин начал пробовать тормоза, которые, естественно, были в полном порядке. Баринов жадно наблюдал за действиями постового, как будто ему показывали бесплатный цирк.
- Сейчас мы еще на развороте проверим, - бормотал Полосухин, выкручивая руль.
Машина выехала передними колесами на обочину, а затем, с легким визгом от поворота, и задними. В воздух поднялся целый фонтан грязи. Впрочем, обрызгивать было некого: от поста в одну сторону шли деревья, в другую - поле, и нигде ни живой души. Только на шоссе редкие любопытные водители на ходу глазели за странными маневрами "Жигулей".
- У вас действительно все в порядке, - сказал Полосухин, вытирая пот со лба. - Извините, произошло досадное недоразумение.
- Ничего, ничего, - благодушно ответил Баринов, - бывает. Со всяким, как говорится, случается. - Теперь Николай Михайлович, почувствовав свое превосходство над попавшим в дурацкое положение инспектором, пришел в отличное расположение духа. - Я вот тоже, помню, когда получал права...
- Вы далеко направляетесь? - прервал его воспоминания Полосухин.
- В Глебовск, по личному делу.
- Счастливого пути!
Подождав, пока "Жигули" скроются из виду, младший лейтенант побежал к своему посту.
К приезду оперативной группы Полосухин успел огородить участок дороги со следами протекторов "Жигулей". Вскоре на своем мотоцикле приехал и майор Голиков.
Опершись о седло, майор, ломая спички, раскурил папиросу. Ему не хотелось выдавать волнения, мысли роились в голове, мешая спокойно все взвесить.
"Две недели, - невесело думал Голиков, - а результатов никаких. Как будто и не было короткого глухого хлопка в осеннем мраке, остекленевших глаз и крови, перемешанной с грязью".
Сделав несколько глубоких затяжек, майор направился навстречу Ревазу Мчедлишвили.
- Чем порадуете, следопыты? - с затаенной надеждой спросил он.
- Экспертиза покажет, - лукаво улыбнулся Реваз. - Но вам, Александр Яковлевич, по секрету скажу: чертовски большое сходство.
В этот момент к ним подошел Полосухин и протянул майору небольшой листок бумаги, где был записан номер "Жигулей", фамилия и инициалы водителя, приведен его словесный портрет.
- Здесь мне все ясно, - одобрительно кивнул Голиков после недолгого молчания, - а как вел себя этот Баринов во время вашей гм... беседы?
- Нормально. Возмутился, естественно, но не кричал.
- Я вот что хочу спросить: не вел ли себя водитель по отношению к вам несколько настороженно, с опаской, понимаете?
Полосухин сдвинул фуражку на затылок и потер переносицу.
- Да, пожалуй. Вы знаете, он все время с каким-то нездоровым любопытством наблюдал за мной.
- А он не мог заподозрить, что милиция в вашем лице проявляет к нему повышенный интерес?
- Нет, что вы, я не давал для этого никаких оснований. Уж скорее он решил, что я немного того... - Юрий выразительно постучал указательным пальцем по лбу.
- Ну, спасибо, - неожиданно для себя майор нервно рассмеялся.
В управлении Голикова ожидал еще один сюрприз.
Приехав домой на обед, Сергей Бородин возле подъезда встретил соседа - Евгения Петровича.
- Добрый день, Сережа! А я-то думаю, кто это на таком министерском лимузине разъезжает? Ну, рассказывай, как успехи. Хотя, что там спрашивать, сам вижу - ты теперь на коне.
- Да, на таком "коне" можно без капремонта на край света ехать, самодовольно ответил Бородин. - Зато на работе дел хоть отбавляй.
- Что так? - посочувствовал сосед.
- А вы про убийство водителя такси слышали?
- Слыхал, болтают по этому поводу всякое. Жалко парня, и надо было ему так неосмотрительно поехать ночью за город. Кстати, если не секрет, бандюг этих поймали?
- Не сомневайтесь, Петрович, разыщем, - важно произнес Бородин, напустив на себя вид бывалого детектива. - Всего вам я сказать не могу, сами понимаете, служебная тайна.
Пытаясь выглядеть значительней, Сергей в последнее время заимел привычку несколько приукрашать свои служебные обязанности. Как-то в беседе с соседом он даже намекнул, что с его мнением считается сам начальник уголовного розыска.
- Да, ради бога, Сережа, я все прекрасно понимаю, - запротестовал Евгений Петрович. - Служба есть служба. Просто обидно, что хорошего человека нет, а какие-то гады преспокойно разгуливают на свободе.
- Ничего, долго им гулять не придется. А что касается того, был ли потерпевший хорошим человеком, так это пока, как говорится, вопрос за семью печатями. - Сергей любил щегольнуть мудреным выражением, но при этом частенько вставлял в цитату слова из "другой оперы", в результате чего фраза теряла изначальный смысл.
- Как тебя понимать?
- Честные люди в тюрьме не сидят.
- Согласен. А к чему ты это говоришь?
- Да к тому, что сегодня утром, когда я в "управе" дожидался шефа, мы получили такую информацию о прошлом водителя, что все рты пораскрывали. Оказывается, он был ранее судим, хотя этот факт тщательно скрывал.
- Ну, так здесь нет ничего удивительного. Кому хочется, чтобы на тебя косо смотрели из-за допущенной в жизни ошибки.
- У моего шефа по этому вопросу другое мнение, - начал Бородин, но осекся и быстро добавил: - Извините, Петрович, мне пора, а то не успею пообедать.
- Заходи на чашку чая вечерком, - крикнул вдогонку сосед.
Перед началом совещания в кабинете Голикова царило оживление. Олег Тимошкин возбужденно отмеривал круги по паркетному полу. В его глазах отражался азарт охотника, внезапно нашедшего давно утерянный след. Лев Чижмин о чем-то шумно переговаривался с инспектором Громовым. Даже старший лейтенант Волошин, которого замучили постоянные семейные неурядицы, старался выглядеть молодцом.
Несколько неуютно чувствовал себя Валентин Нефедов, успевший за последнее время раскрыть "глухую", давно висевшую на отделе кражу, но ни на шаг так и не приблизившийся к похищенным у Моисеева вещам.
И только майор Голиков ничем не выдавал своего настроения, хотя ему уже было известно заключение экспертов.
Выждав, пока стихнет шум, Голиков сообщил:
- Сегодня удалось выяснить, что "Жигули", остановившиеся в ночь убийства Моисеева возле места происшествия, принадлежат Баринову Николаю Михайловичу, работающему в спецкомбинате портретистом. Кроме того, из Темрюка пришел ответ на наш запрос о прошлом потерпевшего. В нем содержится неожиданная информация, заставляющая взглянуть на данное преступление в новом ракурсе: в 1964 году Моисеев был приговорен к четырем годам лишения свободы за то, что, находясь в состоянии легкого алкогольного опьянения, совершил наезд на ребенка.
Сделав короткую паузу, Голиков добавил:
- К вопросу о Баринове мы вернемся чуть позже. Сейчас я хочу отметить другое. Конечно, можно посетовать на неоперативность наших коллег из Темрюка, но это ни в коей мере не снимает с нас ответственности. Упустить столько времени! Владислав, - майор посмотрел на Громова, - оформляй командировку и немедленно отправляйся в Манчиково, где Моисеев отбывал наказание. Выясни, с кем он там контактировал.
- Разрешите, товарищ майор? - немного смутившись, произнес Громов.
- Что-нибудь не ясно?
- Нет, я хотел сказать... В общем, в паспорте, полученном Моисеевым в 1968 году, нет отметки о том, что он выдан по справке.
- Ай да Громов, ай да молодец, - не сдержал эмоций Чижмин, - всех обскакал на лихом коне.
- Лева, ты не на ипподроме, - ехидно вставил Тимошкин.
При упоминании об ипподроме глаза Чижмина за стеклами массивных роговых очков мечтательно затуманились.
- Давайте по существу, - одернул собравшихся Голиков. - А Владислав действительно молодец. Конечно, мимо этого момента мы бы не прошли, но, повторяю, время сейчас дорого.
Майор поднял телефонную трубку.
- Мне нужен начальник паспортного стола. Вышел? Как только появится, пусть срочно перезвонит майору Голикову.
Положив трубку, Голиков продолжил:
- Олег, выясни, каким образом Моисеев был принят на работу в таксопарк и кто его туда рекомендовал. Сделать это нужно без лишнего шума и огласки. Лева, ты разберись с трудовой книжкой Моисеева. Узнай, кто посодействовал возникновению записи о его работе на кирпичном заводе. Вам, товарищ Волошин, придется выехать в Темрюк.
В это время зазвонил телефон.
- Добрый день, Александр Яковлевич! Майор Григорьев. Что там у вас стряслось? Утеряли паспорт? - пошутил начальник паспортного стола.
- Здравия желаю, Юрий Викторович! Хочу повидаться с вами, чтобы обсудить один вопрос. Боюсь, что стряслось не у нас, а у вас.
- Хорошо, сейчас буду.
Отпустив подчиненных, Голиков решил подготовиться к докладу у прокурора. Вскоре раздался стук в дверь и в кабинет, отдуваясь, вошел тучный Григорьев. Поздоровавшись, он сел напротив Голикова и серьезно спросил:
- Яковлевич, я знаю, ты человек занятой и по пустякам не побеспокоишь, так что давай без обиняков. Что там у меня произошло?
- Я буду краток, Юрий Викторович, тем более - времени в обрез. Через сорок минут нужно быть у прокурора города.
- Из-за меня? - встревожился Григорьев, пытаясь ослабить тугой ворот рубашки.
- Вообще-то нет, но сейчас мы должны вместе выяснить одну деталь.
Голиков протянул Григорьеву паспорт Моисеева. Тот не спеша просмотрел его и недоуменно спросил:
- Ну и что? Паспорт подлинный, выдан в нашем паспортном столе и подпись моя. Подделки тут нет.
- На каком основании он выдан и кто непосредственно его выдавал?
- Ну, это не проблема. В понедельник я лично проверю и перезвоню тебе. А что, собственно, произошло? Ты можешь объяснить толком, в конце концов?
- Хорошо. Вы знаете, кому принадлежал этот паспорт? - спросил Голиков, переходя на официальный тон.
- Если не ошибаюсь, это паспорт убитого водителя такси. Только я никак не возьму в толк, при чем здесь наш паспортный стол?
- Дело в том, что во всей этой истории имеется одно маленькое "но". Моисеев появился в Верхнеозерске после того, как отбыл срок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28