Школа фашистского прихвостня не прошла даром. С целью практической проверки этой версии предлагаю провести повторный осмотр места происшествия и организовать поиски тайника в лесном массиве в районе семнадцатого километра Семеновского шоссе.
Голиков сел, его пальцы подрагивали. Нервное напряжение достигло предела.
- А что, - сочно сказал Железнов, - интересное предложение!
- Одобряю, - после некоторого раздумья кивнул головой Коваленко. Любой шанс необходимо использовать. Как вы считаете, Григорий Севастьянович?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
"...В ближайшие два-три дня на всей территории республики сохранится сухая, ясная погода. В западных областях ночью минус 3 - 8, днем 2 - 4 градуса мороза, на востоке - около нуля. На дорогах возможен гололед. Мы передавали вечерний выпуск новостей".
Голиков открыл дверь. Под ногами у него нахально прошмыгнул Филимон удрал резвиться во двор. Майор не спеша разделся, выключил радиоприемник и пошел на кухню. Матово-стеклянные дверцы буфета были со вчерашнего дня красноречиво распахнуты, обнаруживая за собой зияющую пустоту. "Завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу". Майор заглянул в холодильник - отдавать было решительно нечего.
Голиков поставил на плиту чайник, присел на высокий табурет, автоматически потянулся за папиросами.
"Все, закончу дело - сразу же бросаю курить", - решил он и тут же поймал себя на мысли, что давать подобное обещание ему не впервой. До очередного дела. Сколько их уже прошло, этих дел - сложных и тривиальных, трагических и со счастливым исходом, но такого!..
Голиков знал, бывают преступления, которые так и не удается раскрыть до конца. Процент их невелик. Но по какой шкале можно измерить стоящие за сухими статистическими данными изломанные человеческие судьбы?..
За истекшие сутки расследование продвинулось вперед по нескольким направлениям, но это не сильно радовало Голикова - раскопки не принесли ожидаемого результата. Работу пришлось прервать, в начале шестого - в лесу сумерки сгущаются раньше, а продолжать поиски в темноте, когда необходимо прощупывать буквально каждый квадратный сантиметр - дело бесперспективное.
Пока закипала в чайнике вода, майор перебирал в памяти события двух последних дней. Информация из Чулыма в какой-то мере явилась для Голикова неожиданностью - Границкого опознали по фотографии работники зверосовхоза. Он совершал туда вояжи в шестьдесят восьмом и шестьдесят девятом годах, затем, видимо, примелькался, и ему нашлась замена в лице Моисеева.
Саркисова в зверосовхозе не опознали, зато при обыске у него под фальшивой электророзеткой были обнаружены часы и перстень Моисеева, а в кладовке в неисправном пылесосе - пачка сторублевых купюр. Супруга Саркисова Карина, маленькая истеричная женщина, устроившая безобразную сцену Волошину, давать объяснения по поводу этих находок отказалась.
"Натурное" опознание Эльякова и "заочное" Саркисова затягивалось, поскольку подруга матери Северинцевой домой еще не возвратилась.
Как и предполагал майор, практически отпала версия о причастности к делу Кости. Валентин Нефедов таки "вычислил" его и взял четырнадцатого вечером возле входа в пивбар. Костя, а точнее Константин Степанович Коротков, двадцатипятилетний лоботряс, был так ошарашен, когда лейтенант железной рукой подхватил его под локоть, что долго не мог понять, чего от него хотят...
Во время повторного допроса Кормилина Тимошкин выяснил интересную деталь. Исподволь подведя Ивана Трофимовича к перипетиям небезызвестной ночной игры, следователь вскользь упомянул о сахаре, всыпанном в бензобак "Жигулей" Баринова.
Это повергло Кормилина в замешательство, и он, смутившись, заявил, что на следующее утро обнаружил пропажу пачки сахара из буфета, но не придал этому особого значения. Старший лейтенант сообщил о новом факте Голикову, но другие события оттеснили на второй план эту информацию "месячной давности"...
Через полтора часа возвратился Филимон. Голиков впустил его, пошел в спальню и устало повалился на кровать. Снились майору жуткие вещи. Будто Нефедов с перебинтованной правой рукой и пистолетом в левой крадется по лесной тропинке, выслеживая кого-то, а со всех сторон проносятся над лейтенантом мрачные бесформенные тени. Приснился также Владимир Петрович, дающий интервью корреспонденту местной молодежной газеты о причинах роста организованной преступности на юге Италии.
Утром, умывшись и выпив стакан чая без сахара, майор по многолетней привычке собрался наметить план первоочередных мероприятий, но не смог. К накопившейся усталости внезапно прибавились сомнения в правильности принятого решения. Идти в управление не хотелось.
"Борохович... золото... Саркисов. Что-то не вяжется!"
Одевшись, Голиков спустился во двор и пошел к своему гаражу. На работу он не спешил - наверное, впервые в жизни.
Выкатывая тяжелый, видавший виды мотоцикл, Голиков поднял глаза на небо - остроносый истребитель набирал высоту, оставляя за собой густую белую полосу.
Миновав арку, Голиков выехал на улицу, повернул направо и помчался по занесенной снегом мостовой. От холодного пронизывающего ветра перехватило дыхание. Утренний воздух бодрил, ощущение скорости захватывало целиком. На перекрестке майор едва вписался в поворот, с трудом выровнял мотоцикл и, убрав скорость, обогнул здание музыкальной школы.
Из окон доносились звуки музыки. Подъехав к бордюру, Голиков прислушался. Вначале неуверенные и робкие, аккорды постепенно набирали силу, мелодия звучала жизнеутверждающе...
После получасовой поездки по городу майор вновь почувствовал себя в форме: настроение улучшилось, апатию как рукой сняло.
Подъезжая к дому, Голиков еще издали заметил служебную "Волгу". Возле нее стоял Сергей Бородин, вглядываясь в окна четвертого этажа. Неясное предчувствие кольнуло майора. Резко затормозив, он легко соскочил с мотоцикла. Из подъезда выбежал запыхавшийся Пошкурлат.
- Александр Яковлевич, - голос капитана возбужденно звенел, нашли!..
Тело покрылось крупными пятнами, налетом слизи и распространяло тошнотворный гнилостный запах, конечности со следами въевшихся веревок были нелепо скрючены, рот приоткрыт в жутком оскале. Пустые вытекшие глазницы завершали отталкивающую картину. Рядом лежали обрезки веревок и два мешка - матерчатый и полиэтиленовый.
Шагах в пятидесяти угрюмый лейтенант строил взвод; у кучи свежевырытой земли остались тихо переговаривающиеся эксперты, кинолог с подвывающей овчаркой, Громов и Чижмин. На общем фоне выделялся фотограф мельтешил, щелкал вспышкой. Впрочем, на него никто не обращал внимания...
Еще по дороге Голиков успел выяснить у Пошкурлата следующее. Поиски были продолжены в восьмом часу утра и вскоре кто-то из солдат натолкнулся на следы разрыхленного грунта метрах в двухстах от места происшествия. Через несколько минут "захоронение" вскрыли. На глубине полутора метров был обнаружен мешок с разложившимся трупом мужчины...
На лицах присутствующих то и дело проскальзывало ощущение смутной догадки, но высказываться вслух никто не решался.
К майору подошел Чижмин и отрапортовал, нервно покашливая. Из его информации Голиков почерпнул разве что факт отсутствия у убитого каких бы то ни было предметов и документов. Хотя в документах особой нужды не было. От, казалось бы, логично выстроенной версии в один миг ничего не осталось. Она рассыпалась, как карточный домик.
"Как же так, - ломал голову Голиков, - путь, по которому мы шли, замкнулся в начальной точке. За кем же мы, черт возьми, гонялись? За призраком, тенью?!"
В это время в кабинете Коваленко протекал оживленный разговор между начальником управления и Железновым.
- Талант, - убеждал последний, - заключается отнюдь не в умении построить очевидную для всех гипотезу. Талант выражается в способности предвидеть новые обстоятельства, скрытые до поры. А разложить по полочкам готовые данные может каждый.
- Павел Александрович, но ведь рассуждая подобным образом, мы теряем все критерии объективности.
- Объективность, - улыбнулся Железнов, - есть способность принять правду в любом, даже самом неприглядном виде. А значит, готовность в любой момент и на любом уровне признать свои ошибки, а затем своевременно их исправить. И сегодняшняя находка - вовсе не случайное везение. Голиков интуитивно чувствовал, что там что-то должно быть. Неважно, что он рассчитывал на иной исход - дело-то на редкость запутанное. Главное, Александр Яковлевич глубоко проанализировал создавшуюся ситуацию и сумел убедить нас в необходимости поисков...
После того как тело увезли на экспертизу, Голиков незамедлительно вернулся в управление. В начале двенадцатого в кабинет влетел Мчедлишвили и на одном Дыхании выпалил:
- Личность установлена. Борохович!
Голиков не оправдал надежд Реваза. Он не обрадовался, не удивился, а лишь устало кивнул, жестом предложив ему присесть.
- Способ убийства - удушение, - не дождавшись ответа, продолжил несколько разочарованный Мчедлишвили, - причем, "почерк" тот же, что и в случае с Северинцевой. Убийство произошло приблизительно месяц назад.
- Почему приблизительно? Я могу назвать точную дату, - перебил эксперта майор. - Восемнадцатого октября Петр Моисеев на несколько часов пережил Бороховича.
Заметив заинтересованный взгляд Реваза, Голиков добавил:
- Не вызывает сомнений, какой "груз" находился в машине.
- Все правильно, - Реваз положил на стол заключение экспертизы, где указывалось, что ворсинки тика на заднем сиденье такси остались от мешка, в который преступники "упаковали" тело Бороховича. - Интересно, Моисеев знал, что он везет?
- Меня и самого занимает этот вопрос, - вздохнул Голиков. - Но больше меня смущает другое: судьба Моисеева была предрешена, но почему его убрали в непосредственной близости от места, где захоронен Борохович?..
Еще через час майор делал доклад у Коваленко в присутствии Струкова.
- Наконец-то можно подвести черту! - бодро произнес Владимир Петрович, когда Голиков закончил. - Александр Яковлевич, позвольте мне искренне поздравить вас с успешным окончанием дела. Мы провели, не побоюсь громких слов, титаническую работу. Ни один вопрос не остался без ответа. Очаг преступности локализован. Блестяще, просто блестяще, Александр Яковлевич.
- Нет, - неожиданно сказал майор, - еще далеко не все ясно. Саркисов мог совершить все до единого убийства, но не он организатор преступлений. Хотя бы в силу своих ограниченных умственных способностей.
- Так за чем дело стало, - подхватил Струков. - Вы же сами ранее установили деловую связь между Кормилиным и Саркисовым. Правда, эта связь - одно из самых слабых мест в показаниях Ивана Трофимовича.
- Напротив, не самое слабое - самое сильное, - резко возразил Голиков. - Признаваться в недоказуемом... Знакомство с Саркисовым, пропажа пачки сахара, с помощью которой была испорчена машина Баринова. Добровольное предоставление улик? Не сочетается с интеллектом человека, предугадывающего события. Кроме того, разве найден "друг" Северинцевой? Саркисов, даже в первом приближении, не соответствует словесному портрету мужчины, с которым встречалась потерпевшая. Считаю, что подводить черту преждевременно.
Коваленко вопросительно глядел на Голикова из-под нахмуренных бровей.
- Александр Яковлевич, - Струков объяснял, как объясняют капризному ребенку, - о чем вы говорите? Буквально только что Николай Дмитриевич беседовал с Вороновым. Прокуратура полностью нас поддерживает - дело нужно передавать по инстанции. Между прочим, Григорий Севастьянович дал высокую оценку нашей работе. А вы хотите поставить под удар репутацию отдела, да что там отдела - всего управления! Из-за чего? Из-за давно растворившегося в бензобаке сахара и показаний склеротичной старухи? Строить на этом версию? Да нас просто насмех подымут! И потом, удивительное у вас отношение к Кормилину. Не беспокойтесь, адвокатов себе Иван Трофимович и без вас найдет. Он нас пичкает, простите, фактами-пустышками, основанными на голословных заявлениях, а вы носитесь с ним, как с писаной торбой, ищете крупицы правды в груде пустой породы. Общественность волнует другое, - Струков сделал многозначительную паузу, - социалистическая законность должна восторжествовать.
Солнечный луч, пробившись сквозь оконные занавески, шаловливо скользнул по лицу Голикова. Майор опустил голову. Синоптики не ошиблись над городом стояла ясная погода...
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
- Тебя можно поздравить? - Конюшенко "подстерег" Голикова на первом этаже, когда тот продвигался к выходу.
- Привет! - кивнул майор, застегивая на ходу пуговицы плаща.
- Слушай, - Антон Васильевич состроил страдальческую мину, - может, пойдем отобедаем, а то, боюсь, мне одному не справиться.
- Ничего, не лопнешь, - усмехнулся Голиков. - К тому же, из меня неважный дегустатор.
- Жаль. А я думал, отметим твой отпуск.
- Все-то ты знаешь, - хмыкнул майор. - Тебя что, из ОБХСС в разведку перевели?
- Подумаешь, секрет, - невинно округлил глаза Конюшенко. - Завершив операцию, прославленный сыщик А. Голиков отбывает на грязи в... Как этот городишко называется, куда ты на днях мотался?
- Веселишься? - Голиков проигнорировал ехидный вопрос коллеги.
- Ты что, обиделся? - отбросив напускной тон, Конюшенко подхватил Голикова под локоть. - Я ведь по-дружески, в порядке борьбы со стрессами. Материалы передал?
- Да, - нехотя произнес Голиков.
- Ну ничего, может, это и к лучшему. Короткий таймаут тебе не повредит.
- Поживем - увидим, - высвободив руку, уклончиво ответил майор. Входная дверь легко за ним захлопнулась...
Дома майор с удвоенной педантичностью уложил белье в чемодан, заказал по телефону авиабилет на завтрашний рейс и договорился с соседкой в отношении Филимона. Закончив приготовления, он вышел на лестничную клетку и начал выбивать пальто, яростно, ожесточенно, словно пытаясь отвести душу. За этим занятием его и застал телефонный звонок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28