Если вам понадобятся еще люди, позвоните мне. Я подниму парней снизу.— Пока!Все идет, как задумано. Мое сердчишко колотится сильнее, чем обычно. Мне неприятно, что придется кокнуть кореша. Если бы шеф не был так уверен, я бы лучше подал в отставку. Больше всего меня раздражает вся эта мизансцена… Ладно, чего там, раз уж выбрал это ремесло, не надо рассчитывать, что будешь вышивать за чашкой чая.Чтобы придать себе боевого духа, я иду на дополнительные траты и позволяю себе выпить хорошего вина.Я допиваю седьмой стакан, когда появляется Вольф.Он подходит ко мне.— Ну, что не так?— Ты знаешь Вдавленного Носа? — спрашиваю я.Он размышляет.— Что-то знакомое… Вдавленный Нос… Погоди-ка, это не бывший жокей?— Он. С кем связан этот тип, не знаю, но он часто ездит в Бельгию, и мой палец мне говорит, что он занимается очень темными делишками. Я некоторое время наблюдаю за ним… К нему заходят подозрительные личности. Я решил заскочить в его домишко. Думаю, может получиться интересный результат… вот только можно налететь на неприятность. Лучше пойдем вдвоем… Выпьешь чего-нибудь?Он качает головой:— Не хочется.Я расплачиваюсь за выпитое, я мы уходим.Дверь ангара заперта…К счастью, отмычка при мне. Я в двух словах объясняюсь со старым замком, и дверь открывается, как книжка.— Заходим… — говорю я. Вольф входит первым.— Ничего не видно, — говорит он.— Держи фонарь.Все это входит в мой план. Меня очень устраивает, чтобы он передвигался в темноте с фонарем.— С чего начнем? — спрашивает он.— Обыщем его логово. Начнем с дальнего угла…Луч фонаря удаляется. Я включаю свой, потому что у меня их два, и кладу его на стол.Настал момент оплаты счетов. Я отхожу от луча моего фонаря, уклоняясь влево, где темнота гуще всего. Достав из кармана револьвер Вдавленного Носа, я поудобнее беру его в руку.Не знаю, как может сработать эта машинка, но выбора у меня нет…— Эй, Вольф! — кричу я.Он оборачивается. Два луча бледного света почти завораживают. Мой голос звучит сдавленно. Голос Вольфа, как мне кажется, тоже.— Да? Что?— Подойди-ка сюда, посмотри… Он идет к фонарю, лежащему на столе… Я слежу за покачиванием его фонарика, прикидываю, где он сам. Так, он держит фонарь в правой руке, почти перед собой. Я поднимаю шпалер и тщательно целюсь выше и левее фонаря.— Эй? — звучит уже встревоженный голос Вольфа. — Чего там?Нажимаю на спусковой крючок. Секунду мой коллега кажется неподвижным. Я стреляю второй раз. Его фонарик падает на пол. Характерный шум… Вольф последовал за ним.Я подскакиваю к своему фонарю и бросаюсь к моей жертве.Вольф лежит на полу. Он еще жив. Его глаза мигают под безжалостным светом луча, который я на него направляю. По его рубашке расползается кровавое пятно. Он получил одну пулю в грудь, другую в плечо.— Это ты… — шепчет он.Мое горло сжимается от тревоги.— Да, — выдыхаю. — Да, я, по приказу патрона. Ты сделал ошибку, Вольф… При нашей работе это непозволительно!— Да, — шепчет он. — Да, я… сделал… ошибку. Он с огромным усилием вдыхает, и из его рта хлещет сильная струя крови. Он издает жуткий хрип.— Ты должен был… меня… предупредить, — прерывисто говорит он. — Я бы тебе…Он делает мне знак. Я сажусь перед ним на корточки.— Ты хочешь мне что-то сказать?Его глаза говорят мне “да”, но у него уже нет сил.— Прости, старина, — шепчу я, — но я не мог поступить иначе…Он икает. Его кожа приобретает восковой цвет.— Завтра, — еле слышно бормочет он. — Завтра… убьют… Орсей…Вдруг он отдает концы; рот приоткрылся, глаза закатились.Я отступаю на три метра и бросаю револьвер Вдавленного Носа на пол. Я снимаю замшевую перчатку, которую нацепил, чтобы на пушке не осталось моих отпечатков, потом достаю свой шпалер… свой собственный!— Держите его! — ору я.Стреляю в складку своего левого рукава.Выбегаю из ангара, вопя во всю глотку. Вокруг ни души… Выбираю самую темную улочку и мчусь по ней, паля из пушки.Сработало… Не прошло и трех минут, как подъезжают полицейские на мотоцикле с коляской. Собираются зеваки.— Ушел! — надрываюсь я. — Быстрее, гоните. Высокий тип в плаще и шляпе…Один из полицейских слезает с мотоцикла, двое остальных уезжают в указанном мною направлении.— Что за шухер? — спрашивает патрульный. Вместо ответа я сую ему под нос мое удостоверение. Он вытягивается по стойке “смирно”.— Вы ранены, господин комиссар?Я умышленно держу левую руку висящей вдоль тела.— Простая царапина, а вот моего товарища зацепило крепко. Тот подлец спрятался за ящиками и расстрелял его в упор. Вызовите “скорую” …Мы, патрульный и я, входим в ангар, опознаем труп Вольфа, находим револьвер “убийцы” и после короткого обыска я в присутствии ажана обнаруживаю в старой печи документы.— То, что мы искали, — говорю я. — Вот эти планы! Если я когда-нибудь поймаю ту падлу…Ажан горд, что участвует, пусть только в качестве зрителя, в шпионском деле. Он расскажет об этом своей жене, своему кузену, сыну консьержки… Именно это мне и надо. Пусть он даже приукрасит историю, это еще лучше Таким образом, когда люди, купившие Вольфа, захотят разузнать об обстоятельствах его смерти, они получат отличный авантюрный роман, каких уже не пишут. Мечту книготорговца.Подкатывает “скорая”, потом полицейские, полицейские… Тело Вольфа кладут в санитарную машину. В этот момент я делаю вид, что теряю сознание, и меня берут тоже. Я предпочитаю оставить труд составления рапортов другим.Оказавшись в “скорой”, я под ошеломленным взглядом санитара начинаю обыскивать шмотки своего экс-коллеги. Кроме его документов, бабок, ключей и пушки я не нахожу ничего интересного. Почти ничего. Только телеграмму.Она скатана в комок и лежит в глубине кармана. Я разворачиваю ее и вижу, что она датирована вчерашним числом. Отправлена телеграмма из Версаля и гласит:ПОЗВОНИ ЗАВТРА ПОЛДЕНЬ. КЛОД.Я кладу ее в свой карман и начинаю думать. Глава 4 В кабинет патрона я вхожу с рукой на перевязи. Увидев меня, он встает и идет закрыть обитую дверь на задвижку.— Поломка? — спрашивает он, указывая на мою руку. — Надеюсь, ничего серьезного? Я снимаю руку с перевязи.— Маленькая инсценировка для журналистов. Так правдоподобнее…Он пожимает мне руку.— Я знаю, каким ужасным было для вас это задание, Сан-Антонио… Давайте поскорее напишем эпилог к этой главе. Вы замечательно справились с этим деликатным делом, как и со многими другими. Нет нужды говорить, что, если писаки на вас насядут, вы дадите им максимум деталей, да?— Можете на меня положиться, босс, я уже выложил им такой рассказ, от которого метранпажи застонут от восторга…Он гладит свой лоб цвета слоновой кости.— Вашего… э-э… протеже взяли в конце дня на бельгийской границе. Я хохочу.— Бедняга небось проклинает меня. Напомните, чтобы с ним хорошо обращались и не начинали никаких следственных действий… Как только сочтете возможным, его надо будет отпустить и как-то возместить ему убыток…— Ладно, — говорит патрон. — Хорошо! Прекрасно… Его “прекрасно” означает нечто вроде “Ты мне больше не нужен, так что лети-ка ты отсюда!”. Я неподвижно сижу в кресле.— Может быть, патрон, не так уж прекрасно. Он поднимает бровь. Одну. Только он может проделывать этот трюк.— Что вы сказали?— Вы позволите задать вам один вопрос?— Задавайте…— Как конкретно предал Вольф? Поскольку он мрачнеет, спешу добавить:— Поверьте, я спрашиваю это не из пустого любопытства… Я… это трудно объяснить… У меня неприятное предчувствие. Может, я, лучше пойму, если вы мне ответите…Патрон колеблется, потом спрашивает:— Вы слышали о банде Анджелино?— Спросите дипломированного историка, слышал ли он о Луи XIV! Анджелино крутой сицилиец, известный на трех континентах. У этого парня в мозгах ускоритель, и он может придумать что угодно, лишь бы заработать бабки.Он перепробовал все: контрабанда опиума в Индокитае, торговля оружием в Греции, киднеппинг в США. Прочее я, как говорится, опускаю!Его последний финт — похищение секретного документа в районе Лас-Вегаса. Фэбээровцы на него рассердились и вышвырнули из Штатов на первом же самолете. Он отправился в Европу, где бывалые парни вроде него отсиживаются, когда погорят по ту сторону Атлантики… Здесь о нем пока не было слышно, но Анджелино не тот малый, что будет долго сидеть тихо.Шеф вытягивает свои идеально чистые манжеты.— Анджелино реорганизует свою банду, — говорит он. — У меня есть надежные сведения. Вольф согласился на него работать и в качестве гарантии своей доброй воли дал ему важную информацию о нашей организации, количестве сотрудников, способах действий, что показывает, что сицилиец готовит крупное дело, которое будет интересовать нас…— Как вы это узнали?— В число типов, набранных Анджелино, входил Патавян, Это он сообщил нам о Вольфе… Чтобы проверить его сообщение, я подбросил Вольфу фальшивые документы… Это сработало: два дня спустя Патавян передал мне, что их содержание известно Анджелино…— Патавян должен знать, что готовит итальяшка, нет? — спрашиваю я.Шеф качает головой.— Патавян больше ничего не знает… На прошлой неделе его нашли на пустыре с горлом, перерезанным от уха до уха. Очевидно, Анджелино понял, что армянин ел из двух кормушек. На этот счет он шутить не любит… Смерть этого человека прервала всякий контакт между нами и сицилийцем. Поэтому я решил убрать Вольфа. Понимаете?Он пододвигает ко мне свою шкатулку с сигаретами.— Угощайтесь.Эта шкатулка настоящая табачная фабрика. Я выбираю длинную женскую сигарету.Я закуриваю и, забыв, что нахожусь в кабинете большого босса, разваливаюсь в кресле.Он уважает мое молчание, как капрал жандармерии свою жену.— Слушайте, шеф, я предчувствую красивый тарарам в самое ближайшее время. Вольф умер не сразу. Он успел пробормотать несколько слов: “завтра, убьют, Орсей”.Он смотрит на меня с отсутствующим видом, но я его хорошо знаю. Я знаю, что сейчас в его котелке кипят мысли.— Вы уверены, что он сказал “Орсей”?— Или “Орсель”… Это его последнее слово, понимаете? Шеф кивает.— Он сказал одной фразой: “Завтра убьют Орсея”?.. Что означает, что некий Орсей будет завтра убит? Или произносил отрывисто, с паузами, как человек, борющийся со смертью?— Второй вариант, патрон. Он пробормотал: “Завтра убьют…” Потом тишина, он уже умирал, а затем открыл рот, как будто хотел закончить фразу, секунду пытался издать хоть один звук, после чего выдавил из себя: “Орсей…” Вот…Босс играет ножом для разрезания бумаг. Подумав секунду, шепчет:— Значит, Орсей не обязательно фамилия человека… Это может быть названием места…— Патрон, вы думаете о Ке д'Орсей?— А вы нет?— Я тоже…Он спрашивает меня таким тоном” каким скорее спрашивают самого себя:— Какова главная характеристика Ке д'Орсей?Я отвечаю:— Там находится Министерство иностранных дел — Да.Он резко отталкивает нож.Это производит сухой щелчок, заставляющий меня вздрогнуть.Шеф открывает ящик своего стола и достает вечернюю газету.— Завтра, — говорит он, — на Ке д'Орсей состоится конференция министров четырех великих держав! Сан-Антонио… Если там произойдет заваруха, это может иметь непредсказуемые последствия.— Вы думаете, Анджелино способен впутаться в политическое убийство такого масштаба?— Анджелино способен на все. Если у него нет денег, он подожжет весь мир с той же легкостью, с какой вы прикуриваете сигарету. ФБР прислало мне очень красноречивое досье на него!— Ну и что?— Мои опасения укрепляет то, что макаронник попросил у Вольфа подробные сведения о наших методах охраны. Я немедленно встречусь с министром внутренних дел… Меры безопасности будут усилены.Он направляет свой указательный палец мне в грудь.— Вы пойдете по следу Анджелино. Сделайте все возможное и невозможное, чтобы найти этого субчика. Мы не можем предъявить ему никакого обвинения, но вы должны во что бы то ни стало обезвредить его. Это ясно?Я давлю сигарету роскошной телки о свой каблук и щелчком отправляю ее в бронзовую пепельницу.— Вы знаете, где найти эту птичку?— Не имею ни малейшего понятия…Я смотрю на него, спрашивая себя, кто этот тип: начальник Секретной службы или грузчик с Восточного вокзала?Он видит мое немое осуждение.— Я ведь не Господь Бог, — вздыхает он. И добавляет:— Зато Анджелино сущий дьявол! Глава 5 Одна вещь меня все-таки успокаивает; дьявол никогда не внушая мне страха. Я даже несколько раз брал над ним верх.До сих пор дело было абсолютно простым. Анджелино замышляет гадость на Ке д'Орсей. Один гад из наших давал ему информацию; с этим я рассчитался. Здание МИДа тщательно обыщут, меры безопасности усилят, а я. как большой, буду стараться побеседовать с Анджелино. Обожаю разговаривать с бандитами. Супергангстеры — это моя любовь, честное слово! Будь я при хрустах, я бы их коллекционировал.Единственная неприятность — я не имею ни малейшего представления о том, где находится Анджелино.Проходя мимо бара, что напротив конторы, я кое-что вспоминаю. В кармане Вольфа лежала отправленная вчера телеграмма с просьбой позвонить некоему Клоду сегодня в полдень. А сегодня в полдень Вольф как раз листал телефонную книгу. Готов поспорить, он искал номер этого самого Клода… Я могу ошибаться, но ведь только римский папа никогда на попадает пальцем в небо.Поскольку моя память — отличный записывающий механизм, я вспоминаю и то, что Вольф опрокинул стакан чинзано на страницу, которую изучал.Захожу в тошниловку. Эмиль, ее хозяин, дремлет за стойкой. Среди предков этого типа наверняка была муха цеце. Начиная с одиннадцати утра он спит, как боа, заглотнувший целую семью плантаторов, включая бабулю. Он выходит из комы только затем, чтобы рявкнуть, от чего дрожат бутылки на полках.Его официантка относится к типу чокнутых девиц, считающих себя жертвой социальной несправедливости. Она воображает, что на съемочной площадке смотрелась бы куда лучше, чем во второразрядном бистро. Она машет ресницами, как Марлен, а той краской, которой она намазала лицо, вы могли бы заново покрасить свой загородный дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14