Однако здесь не было никаких кабин, и я отбросом прочь эту бесплодную
мысль. Похоже, я старался оттянуть время.
Потом я долго стоял неподвижно. Страх и необходимость действовать
боролись друг с другом. Я понимал, что промедление - подобно смерти, но не
в состоянии был сделать первый шаг. И только через мгновение я понял
почему, когда над головой раздался свист раскручиваемой пращи. Серебристый
цилиндрик ядерного заряда пронесся в воздухе, но прежде чем он коснулся
земли, я успел забиться в щель меж двух скал. Была вспышка, боль и мрак...
Наверное, я очнулся очень скоро, иначе бы мицарец успел добраться до
меня. Я открыл глаза и увидел, что продолжаю стоять, зажатый двумя
каменными жерновами. Сильно болела левая сторона тела. Я посмотрел на
ноющую руку. Она была сплошь покрыта волдырями ожогов. Сколько же рентген я
получил?
Слеза накатилась на правый глаз, левый постепенно угасал.
Мне конец: осознал я. Без медицинской помощи, причем, экстренной помощи,
я не дотяну и до утра. Впрочем, хватило бы и нескольких таблеток
антирадина. Смешно, но от каких-то малюсеньких белых шариков зависит твоя
жизнь. Хм... Скорее, нелепо.
Мне показалось, что я уловил слабый залах духов: манящий, нежный и столь
знакомый! Я резко повернул голову, но никого рядом не было. Так оно и
должно быть, попытался я успокоить себя. Разве я имею право на что-то
надеяться? Смерть рядом, она ждет и, по всей видимости, твое время,
Глендон, пришло.
В небольшой ложбинке прямо на уровне глаз мелькнуло что-то оранжевое. Я
протякул дрожащую руку и нащупал капсулу. И в этот миг я задохнулся, еще не
веря, не понимая, почему? Неужели я сошел с ума? Нет. Смешно. Это просто
игра воображения с помощью которой угасающий мозг пытается ухватиться за
реальность, порождая нереальное.
Я поднес кассулу к глазам. "АHТИРАДИН".
Я ОШИБАЮСЬ.
Несколько таблеток упали в руку.
ГЛУПОСТЬ!
Язык ощутил во оту что-то твердое.
ОБМАН!
Кислая капля обожгла язык, небо, гортань. Тысячи рецепторов одновременно
возопили, посылая импульсы в мозг:
- СПАСЕНИЕ, СПАСЕНИЕ, СПАСЕНИЕ!
Но я не верил, не мог поверить в это.
Я снял хрономет с шеи и, зажав его здоровой рукой, выбрался из щели.
Телеглаз был гораздо ближе, зависнуз теперь над ущельем. Я опустил глаза и
увидел катящегося по камням мицарца, похожего на гигантского ежа. Он тоже
увидел меня, в замешательстве остановился.
Я поднял хрономет.
Мицарец медленно стал раскрываться, высовывая короткие отростки, в
которых бешенно раскручивалась ираща.
Я выстрелил.
Потом медленно опустился на камень и закрыл глаза. Вот и все. Скоро за
мной прилетит вертолет и заберет обратно в свинарник Делорана, как до этого
забрал Фелиаса с Поллукса и не забрал ни Маркуса, ни Хэма Одвинталя. Их
больше нет, лишь только атомы, из которых некогда состояли их тела, теперь
опыляют Вселенную. И быть может, где-нубудь они вновь взродятся в ином
обличье, в иной сути, как знать?
В далекой дали послышался шум мотора. Я открыл глаза. Левый по-прежнему
слезился, но правый выхватил из окружающего мира скалу, где вечность назад
скрывался Хильд с системы Мицара.
Ты хотел убить меня, но ты не виновен в этом. Жестокий мир, в котором мы
живем, превращает даже добрые существа в ужасных монстров. Невероятно, но я
могу уничтожить его, разорвав галактики на одинокие угасающие звезды,
перемолов пространство в пыль, оставя от вселенной вселенское пепелище. Но
я не знаю, как это сделать, а главное не хочу, чтобы это произошло, потому
что мир - не только жестокость и насилие, но и любовь, дружба, радость
материнства, детский смех. Я не должен подвергать все это риску. Но я -
человек. А для человека нет ничего дороже, чем жизнь.
Я внутренне содрогнулся, глядя на скалу. Только несколько шагов отделяли
меня от гибели. Если бы я решился преодолеть эту сотню метров, то оказался
бы в самом эпицентре взрыва. Кажется, я тогда отвлекся мыслями о
джайгер-кабине, а потом подсознание не дало мне сделать эти роковые шаги.
Стоп! Джайгер-кабина... Помнится, по нейронам мозга тогда пробежала
слабая тень еще одной мысли. Я отринул ее, посчитав бесплодной. Но ведь в
тот миг я подумал о перемещении в пространстве без джайгер-перехода. Каким
образом?
Я тяжело вздохнул. Нет, это невозможно.
Шум моторов нарастал. Уже слышался шелест винтов, рассекающих воздух.
НЕВОЗМОЖНО!
Я был обречен на жалкое существование в школе гладиаторов и, по-существу,
на скорую гибель.
НЕВОЗМОЖНО!
Я вздрогнул, ощутив снова неуловимый аромат духов. Лежавший рядом на
камне хрономет вдруг соскользнул с него и со звоном упал мне под ноги.
- О, Смерть, ты прекрасна! - воскликнул я.
Нежкый колокольчик рассыпался в звонком смехе и растаял в прозрачном
воздухе.
Я поднял хрономет, перевел планку с режима поражения на режим секундного
хронопереноса и приставил дуло к груди.
Если я не ошибся в расчетах, то через секунду Вилгурия переместится в
пространстве и повернется вокруг своей оси ровно настолько, чтобы я
оказался далеко за пределами этой страшной арены смерти. И если мне
повезет, я не окажусь в момент выхода в пространственной точке, совмещенной
с каким-нибудь деревом или еще бог знает с чем.
Вертолет завис над моей головой, обрушивая вниз пласты воздуха. Я поднял
изуродованную левую руку и помахал ему. Через толстое стекло кабины на меня
смотрело перекошенное от злобы лицо Делорана. Он жаждал моей крови за
разрушенный телеглаз. Я улыбнулся и нажал на курок.
Почва резко ушла из-под ног и я обрушился с трехметровой высоты на
снежный склон. Боже, я был в горах! Где-то далеко от страшного места,
порожденного злым гением человеческого разума. Вокруг меня простирались
суровые вершины, покрытые снежной скатертью непогоды. Я протер глаза.
Ничего не изменилось.
- О, Смерть, получилось! - возликовал я. - Нет предела моей
благодарности! Слышишь?
В ответ лишь тихо всхлипывал ветер.
- Ты здесь, рядом, я знаю, - закричал я. - Ответь мне, прошу. Я хочу
увидеть тебя, твои глаза, твои губы. Я хочу услышать твой нежный голос,
потому что обожаю тебя!
- Это признание в любви? - ласковый голос пронзил мое сердце.
Я опустился на одно колено и, склонив голову, прошептал:
- Да.
Глава третья
Миг вечности
Ночь - время кровавых тайн и поруганной чести, время воров и убийц, хаоса
и тьмы. Но именно ночь приносила мне облегчение. Я выбирался из своей норы,
устроенной в развалинах какого-то древнего сооружеияя, и бродил во
пустынным улочкам Хайзияра- главного города Виллтурии. Что толкало меня,
излеченного, дрожащего от холода и лихорадки на эти ночвые вылазки? Причина
весьма банальна - все та же неистребимая жажда жизни. Я рылся в мусорных
ямах, отыскивая остатки кищи, ибо другого способа утолить голод у меня не
было. Hа Вилтурии жили грабежом и пиратством, но это было не для меня.
Однажды я попытался выйти на паперть, прося подаяние. Но меня прогнали
такие же нищие, как я, забросав камнями. Я их не обвиняю, они тоже хотят
жить. Может быть, я и не прав, и мне стоило наказать их. Но месть - не
лучшее из человеческих чувств.
В первый же день, когда я оказался на свободе, я выбросил хрономет, чтобы
не поддаваться искушению. Я ненавидел Грорга, я презирал Делоргна, но я не
мог убить их. Смерть изменила меня, она зажгла в моем сердце искру любви и
исчезла.
Как я жаждал увидеть ее вновь, коснуться губами прелестных глаз, ярких
чарующих губ. Я звал ее, модя врийти, но тщетно. Потом я начал поиски, с
каждым днем ухода все дальше и дальше от своего убежища.
- Не встречали ли вы Смерть? - спрашивал я у таких же бродяг, как сам,
хотя немногие из них имели человеческий облик.
- Встречали, - говорили они. - Вчера умер...
Они называли имя, ничего на значившее для меня, но я начинал расспросы,
как будто бы умер самый дорогой для меня человек, надеясь разузнать, где
это произошло.
И все же я всегда опаздывал, даже если несчастный уходил в мир иной
несколько минут назад.
Так шли дни, недели, месяцы. Раны мои постепенно зажили, ко это меня не
особенно радовало. Я мечтал излечить рану душевную. А это могла сделать
только Она.
Я не понимал, зачем Смерть спасла меня, чтобы потом бросить? Жалость?
Или... Нет, это просто смешно. Я отринул эту мысль, хотя она была так
завлекательна. Сперва я должен был найти свою возлюбленную, и тогда в ее
глазах я найду все ответы на свои вопросы.
Я снова и снова бросался на поиски, невзирая на ночных убийц, па
вооруженных до зубов стражников, на сотни и тысячи мелких преград,
встававших на моем пути. Я не ведал страха, ибо мое бесстрашие граничило с
безрассудством. И все же я понимал, что вечно так продолжаться не может,
рано или поздно мои поиски могут прерваться самым неожиданным образом.
И такой день наступил. Вернее, ночь. Я брел по узенькой улочке,
загаженной нечистотами, обрывками бумаг, ржавым железом. Вокруг
простирались унылые строения, наполовину разрушенные, с пустыми глазницами
окон, извивающимися, словно змеи, трещинами. Некогда гигантские, непонятные
и непривычные земному глазу, сооружения вилгурийцев теперь потеряли свою
величественность. Город медленно угасал.
И мне подумалось тогда: не может цивилизация, основывающая свое
благополучие на грабеже и насилии, процветать. Зло порождает зло. Это -
закон диалектики. И хотя среди землян встречаются отщепенцы, в массе своей
люди стремятся созидать, а не разрушать.
Я вздрогнул. Яркий, ослепительный луч пронзил ночную мглу и уперся в
меня. Это могли быть только стражники! Сердце бешевно затрепеталось в
груди, я резко повернулся и бросился прочь. Сзади заурчал двигатель,
послышался лязг гусениц. Неужели это конец?
Вспыхнул еще один прожектор, и сразу же утробно захрюкал пулемет. Я
пробежал несколько метров и с облегчением увидел дверной проем, манящий в
темную пустоту. Нырнув в него, я прижался к стене, не ведая, куда бежать
дальше. Мои глаза, ослепленные светом прожекторов, были бессильны. Лязг
усилился. Танкетка неумолимо приближалась. С трудом разглядев какую-то
лестницу, я рванулся к ней и начал взбираться по ступенькам. Нижний этаж
осветился. Я увидел двух скорпионообразных вилгурийцев с длинными хвостами,
загнутыми кверху. Они крутили своими круглыми безротыми головами, оглядывая
помещение. Затем, увидев лестницу, направились к ней, сжимая в каждой из
трех пар своих лап по автомату. Живые боевые машины... Будьте вы прокляты!
- Смерть, помоги мне! - беззвучно возвал я, продолжая бежать по ступеням.
- Отзовись! Или ты навеки забыла обо мне?
Хотя почему я так уверен? Вероятно, она ждет своего часа. Или нет." Нет,
нет... Я ничего не пойму, я не могу разобраться в своих мыслях. Зачем ты
оставила меня? Чтобы дать жизнь или обречь на гибель?..
Снизу донесся грохот выстрелов. Стреляли наугад, в темноту. Лестничный
пролет надежно защищал меня. Пока защищал. Что будет потом, когда
завершится путь наверх?
Я решил не ждать этого, на одном из этажей соскочил с лестницы и побежал
вдоль стены в надежде отыскать убежище. Но огромный зал был пуст, ни одной
шероховатости или трещины, куда можно было бы забиться.
Со стороны лестницы стало светлеть. Я бросился на пол, прижимаясь всем
телом к холодному камню в тщетной надежде превратиться в такой же мертвый,
безучастный ко всему, монолит.
Стражники поднялись на этаж, осветили его фонарями и нехотя стали
подниматься выше. Как же так? Почему они не заметили меня?
Но на размышления не было времени. Я вскочил на ноги, предварительно
убедившись, что стражники смылись из вида, и, вернувшись к лестнице, начал
быстро спускаться вниз. Я понимал, что преследователи, взобравшись на самый
верхний этаж и не найдя меня, на обратном пути будут осматривать помещения
более тщательно.
Вот и последняя ступенька. Я остановился в нерешительности. Возле выхода
меня ждет танкетка, сзади вот-вот появятся стражники, я же оказался в
ловушке и не видел из нее выхода.
На танкетке выключили прожектора, но горели фары, потому первый этаж был
слабо освещен. Все же лучше, чем кромешная тьма. И тут я вспомнил, что
обычно на самом нижнем этаже в вилгурийских домах обычно распологались
канализационные скважины. Отыскать одну из них не составило большого труда.
Из глубокой темной шахты доносился слабый гул. Нестерпимая вонь ударила в
ноздри, и я отшатнулся. Нет!
Только не это!
Я сел на краю скважины и уныло начал расскачиваться из стороны в сторону.
За что мне все это? Чем заслужил я такую участь? Мне уже не верилось, что
когда-то у меня была иная жизнь: сытая, беззаботная, бездумная. Я испытал
множество удовольствий, я ощутил вкус любви, так и не познав ее, я отведал,
что такое богатство и власть. А ведь всего этого я добился собственным
трудом.
Помню, как я начинал с нуля. У меня не было денег, но у меня была голова,
которая кое-чего стоила. Однажды, живя у неопрятной хозяйки, я видел, как
она прибирала в моей комнате, выметая из-под крозати ком пыли. До этого она
лежала толстым равномерным слоем чинно и покойно. Но будучи сметенной в
кучу, образовала внушительный комок, похожий на клубок шерсти. Этот день
стал началом моего благополучия.
Три месяца я потратил на то, чтобы изготовить специальный раствор,
который можно с некоторой натяжкой назвать закрепителем.
Нитки, изготовленные из пыли, был прочны и невероятно дешевы. Воистину, я
сделал деньги из ничего...
На лестнице послышались шаги. Я оглянулся и соскользнул в черную пасть
скважины. Несколько секунд невесомости, удар об упругую, но прогибающуюся
поверхность, и я с головой ушел в нечистоты, впрочем, тут же вынырнув,
отплевываясь и озираясь по сторонам. Но здесь царил абсолютный мрак без
малейшего проблеска света. Я почувствовал, как слабое течение влечет меня
за собой, и я отдался ему, совершая лишь изредка конвульсивные движения,
чтобы удержаться на поверхности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9