И
иду не один, а с фотографом. Но поскольку фотографировать я достаточно
хорошо умею и сам, то второй дефицитный пропуск на столь потрясное
мероприятие я хочу дать, ну, просто хорошему человеку, - я выжидательно
посмотрел на Ерохину.
Она никак не отреагировала на все это, только взгляд ее стал еще
более задумчивым. Я снова улыбнулся.
- Ну?
- Слушай, Алексей, - Леночка медленно покачала головой. - Я никогда
не думала, что ты такой тупой. Неужели ты действительно думаешь, что если
один недоделок, пользуясь наивностью и занятостью другого недоделка, добыл
пропуск на концерт третьего недоделка, то четвертым недоделком в этой
компании буду я? - она снова покачала головой, медленно повернулась и
пошла прочь.
- Э-э-э, - протянул я и сглотнул слюну. Леночка в это время уже
скрылась за дверью ближайшего кабинета.
Мне очень хотелось пойти к шефу и рассказать ему, за кого его здесь
держат, но я с самого рождения почему-то считал себя порядочным человеком.
Да даже если бы и не считал, то этот поступок все равно бы ни к чему не
привел, так как всем было известно, что Ерохиной было позволено все. Если
бы она только захотела, то могла бы без малейшего ущерба для себя каждый
день ездить на Поддубном верхом, конечно, коли это позволяли бы делать его
физические кондиции. Да, честно говоря, я и сам бы ее с удовольствием
покатал.
Тяжело вздохнув, я отправился исправлять положение. Машинистка Катя
сидела в своей комнатушке. Ее должность у нас была одна, и поэтому ей
выделили отдельный закуток, дабы непрерывный треск машинки не очень мешал
остальным. Я вошел к ней в логово и принял смущенный вид. Катя не обратила
на меня ни малейшего внимания, продолжая быстро перепечатывать какую-то
статью.
- Я пришел к тебе, - начал я, понурив голову, - чувствуя свою вину, и
посему приношу свои искренние соболез... - я запнулся, - извинения.
Ноль внимания.
- А умеешь ли ты фотографировать, Екатерина? - вопросил я.
Плевать на нас хотели.
- Дело в том, что я настолько глубоко проникся чувством своей вины,
что упросил шефа предоставить мне возможность самому выбрать фотографа, с
которым я сегодня пойду на концерт Андрея Платонова. Я ведь подумал, что
такая симпатичная современная девушка как ты несомненно умеет
фотографировать.
Как только я произнес имя отца российского секса, треск мгновенно
прекратился, и все внимание машинистки переключилось на меня.
- Я не умею, - смущенно призналась она. - Но я научусь. Я сейчас
допечатаю и сразу же пойду к Ваське Тихонову учиться. Ты меня правда
возьмешь с собой?
- Ну, конечно, - великодушно произнес я. - Обязательно.
- Да я и не сержусь на тебя совершенно, Алешенька, - с улыбкой
произнесла Катя. - Ну ни капельки. Я понимаю - ты шутишь, - с этими
словами она встала из-за стола, подошла ко мне, и, обвив мою шею руками,
поцеловала.
- Ну не стоит, ты же знаешь - я всегда веду себя как джентльмен, - я
погладил ее по спине и чуть ниже. - В восемь часов будь в редакции, я
подъеду.

Строящаяся гостиница располагалась на берегу реки Сторожки -
единственной в нашем городе. К настоящему моменту офис начальника стройки
размещался внутри самого здания, уже практически законченного.
Я припарковал свою "восьмерку" на огромной полупустой гостиничной
стоянке и направился ко входу. Войдя в гостиницу, я показал дежурившим там
милиционеру и здоровенному громиле в штатском свое журналистское
удостоверение и получил от них подробные разъяснения о том, как добраться
до интересующего меня кабинета.
Офис располагался на первом этаже, в одном из будущих служебных
помещений отеля. Едва я раскрыл дверь, как навстречу мне, встав из-за
стола, направилась секретарша - высокая блондинка с умопомрачительной
грудью, вот-вот готовой разорвать голубенькую блузку.
- Вы - Соколов из газеты, - констатировала она, едва бросив на меня
взгляд. - Могли бы одеться получше и не опаздывать. Шеф этого очень не
любит.
Я опешил. Мне было глубоко плевать на то, что не любит ее шеф, и что
она сама думает о моей одежде. Лично я даже Папу Римского интервьюировал
бы в джинсах, если бы считал, что мне в них удобно.
- Пойдемте, - она холодно кивнула мне и направилась к боковой двери.
Я поплелся вслед за ней.
Керим-оглы был мужчиной лет сорока, со смуглой кожей, крючковатым
носом и почти черными глазами. Одет он был в элегантный в сине-серую
полоску костюм с модным попугайских расцветок галстуком. При моем
появлении он даже не соизволил приподняться из-за стола, а лишь наградил
меня взглядом представителя цивилизованной страны, в очередной раз
вынужденного по долгу службы общаться с папуасом.
Пришлось начинать разговор самому.
- Хинди-руси - пхай-пхай, - развел я с радостным видом руки в
стороны. Начальник стройки оценивающе посмотрел на меня, как будто решал,
стоит дарить мне по окончании аудиенции бусы или нет.
- Русский с китайцем - дружба навек, - я направился к его столу и без
приглашения плюхнулся в одно из стоявших напротив него кресел. По взгляду
хозяина кабинета я определил, что бус мне теперь точно не видать как своих
ушей.
- Он что, "рус не понимай"? - обратился я к секретарше.
- Понимай, понимай, - неожиданно произнес турок. Я изумленно
повернулся к нему.
- Я приходить к вам интервью брать, вы мне о стройка говорить, я
писать и печатать, деньги получать, водка пить, бабы гулять, вас добрым
словом поминать, - обрисовал я ситуацию, доставая из кармана своей
джинсовой куртки портативный диктофон.
- А что, более приличного человека в редакции не нашлось? -
осведомился Керим-оглы.
- Более приличные выполняют более приличные задания, - отпарировал я.
Он покраснел, а его темные глаза налились кровью.
- Как прошло строительство гостиницы? - не обращая на это никакого
внимания спросил я, включив диктофон.
Начальник стройки немного успокоился и принялся отвечать на вопросы,
бросая, однако, при этом в мою сторону взгляды, которые должны были
уверить меня в том факте, что я должен быть счастлив, родившись всего лишь
каким-то неверным, о которого ему даже жаль пачкать свой ятаган.
Говорил он с сильным акцентом, но грамматически почти правильно, что
объяснялось довольно просто - строительный институт он заканчивал в
Москве, - об этом было известно из интервью, данного им нашей газете еще
по прибытии сюда в прошлом году. То интервью, кстати, брала Леночка.
Вероятно, он рассчитывал на то, что и в этот раз приедет она, и я мысленно
позлорадствовал над его обманутыми ожиданиями.
Несмотря на напряженную обстановку, в коей давалось интервью,
Керим-оглы не преминул еще раз подчеркнуть, какая у них хорошая фирма,
всегда выполняющая задания в кратчайшие сроки и с высоким качеством. Все
их партнеры в странах бывшего СССР, да и в других тоже, всегда бывают
очень довольны.
Я хотел сказать, что если когда-нибудь соберусь строить дачу, то
обязательно приглашу выполнить мой заказ именно его, но потом решил, что
будет лучше, если это останется для него приятным сюрпризом. Тем более,
что в ближайшее время этот проект реализации не подлежал - в силу
отсутствия денег с моей стороны, и времени - с его: сразу же после сдачи
гостиницы он вместе со всей своей бригадой и техникой улетал на специально
зафрахтованном самолете в какую-то ближневосточную страну - строить там
бизнес-центр.
Дождавшись конца его излияний, я снова перешел в наступление.
- И в заключение пара вопросов личного плана. Как вам девушки нашего
города? - я склонил голову набок и внимательно посмотрел на турка.
- У вас хорошие девушки, - медленно кивнул он. - Красивые.
- И скольких из них вы поимели? - наклонил я голову в другую сторону.
До него не сразу дошел смысл моего вопроса. Но когда дошел, то
реакция оказалась просто потрясающей. Керим-паша вскочил и сделал рукой
такое движение, как будто хотел вытащить из-за пояса свою кривую саблю.
Изо рта его рекой полились бурные фразы на турецком языке, которого я к
несчастью, а может быть и к счастью своему, не знал. Я тоже вскочил, чтобы
вовремя успеть ретироваться, но еще один вопрос все-таки задал.
- Но с ней-то вы точно спали? - ткнул я пальцем в секретаршу, всю
нашу беседу просидевшую в соседнем кресле, стенографируя наш разговор. -
Титьки-то какие, а, - я подмигнул ему.
Турок взвыл и потянулся к тяжелому пресс-папье, стоявшему на столе. Я
поспешно попятился к выходу, не спуская с него глаз. Неожиданно он оставил
пресс-папье в покое и затих, также внимательно смотря на меня. Когда я
оказался у самой двери, Керим-оглы неожиданно протянул вперед правую руку
с вытянутым указующим перстом и тоном аятоллы Хомейни, отправляющего
стражей исламской революции на священную войну с неверными, произнес:
- Аллах акбар!!!
Мне не хотелось обижать представителя цивилизованной страны.
- Воистину акбар, - согласился я, сделав успокаивающий жест руками, и
побыстрее юркнул за дверь.
До самого своего автомобиля я почти что бежал. За каждым углом
гостиничных лабиринтов мне мерещились свирепые янычары, только и ждущие
удобного случая, чтобы отомстить за своего хозяина. Даже милиционер при
выходе, как мне показалось, был вооружен не пистолетом, а саблей.
Лишь оказавшись внутри "жигуленка", я облегченно вздохнул и
обнаружил, что забыл выключить диктофон. Сделав это, я закурил, чтобы
успокоиться окончательно, и поехал в редакцию - оформлять полученное
интервью и просматривать все имевшиеся у нас по Платонову материалы.

Моя правая рука покоилась у Катеньки на талии, а левой я подпирал
свою голову. Места, на которые были выданы пропуска, располагались прямо
за воротами футбольного поля стадиона, где выступал секс-идол. Центральный
круг, в котором располагалась сцена, видно было плохо, но меня это, в
отличие от моей спутницы, совершенно не волновало.
Все трибуны были набиты битком. Наиболее активная часть зрителей
бесновалась на беговых дорожках. Само поле было огорожено высоким
проволочным забором, за которым лицом к публике в ряд стояли омоновцы.
У половины из бесновавшихся девушек уже была скинута вся верхняя
часть одежды, включая лифчики, если таковые вообще имелись. Это было
единственным отрадным моментом во всем этом мероприятии, и я с интересом
ожидал дальнейшего развития событий на данном направлении. В остальном мои
мысли были заняты решением проблемы взятия интервью.
Похоже, проникнуть под трибуны, охраняемые лучше, чем Кремль, мне
вряд ли удастся. Вероятно, придется дожидаться убытия певца со стадиона,
после чего следовать за ним и искать момент.
В это время Катенька толкнула меня в бок.
- Какой мужик, а!
- Да-а-а, - без малейшей доли энтузиазма согласился я. Взглянув на
соседку, я обнаружил, что ее блузка также расстегнута почти до конца,
однако, имевшийся под ней кружевной бюстгальтер не давал мне возможности в
полной мере оценить открывающийся живописный пейзаж.
Я прислушался к звукам, бившим из огромных динамиков. Под отрывистую
музыку на слушателей низвергался бред, основной смысл которого заключался
в восхвалении мужских достоинств и возможностей артиста. Я вздохнул.
У этого парня было трудное детство - без родителей, в детдоме. Там
его и заприметил известный продюсер, участвовавший в некой
благотворительной акции. Несколько лет Платонов пел школьно-пэтэушные
песни о неразделенной любви, а с переходом в иную возрастную категорию,
когда продолжать работать "под мальчика" было уже невозможно,
переквалифицировался в секс-идола, коим и работал уже целых три года,
недавно отметив свое двадцатишестилетие.
Неожиданно мне в голову пришла идея, навеянная школьно-пэтэушными
ассоциациями. В детстве мы с пацанами любили ходить на футбол. Когда к нам
приезжала какая-нибудь известная команда, то мы всегда откомандировывали к
ней группу охотников за автографами, которая совершала диверсионный акт,
проникая к игрокам в раздевалку. Конечно через несколько минут она
выдворялась оттуда при помощи милиции, но за это время ей обычно удавалось
собрать несколько подписей знаменитостей.
В настоящий момент меня более всего интересовал способ, которым
происходило проникновение. Дело в том, что рядом с главной трибуной
располагался старый склад спортинвентаря, который давным-давно уже не
использовался по назначению в силу своей ветхости. Однако проход из склада
под трибуну, где и находились раздевалки, в те времена еще существовал и
был закрыт на какую-то хилую дверь, заколоченную гвоздями. Заделать ее
капитально работникам стадиона было лень, и этим-то мы и пользовались,
регулярно открывая свою "дорогу к славе".
Конечно, охрану тех спокойных времен нельзя было сравнивать с
присутствовавшей на сегодняшнем мероприятии, да и нынешнее состояние
прохода мне было абсолютно неизвестно, но, все-таки на мой взгляд этот
путь надо было испробовать.
Я наклонился к уху Катеньки и сказал:
- Ну я, пожалуй, пойду вниз, попрыгаю - уж больно заводная музыка у
мужика.
- Да?! Ну я с тобой тогда! - раскрасневшаяся девушка схватила меня за
руку. Я поморщился.
- Шучу. Мне пора заняться работой. Отдыхай.
- Но я тоже с тобой пойду - фотографировать-то надо.
Я покачал головой.
- Господи, да что же я сам не могу эту харю два раза щелкнуть?
Балдей!
- Выходит, я зря просидела пол-дня у Васьки, - обиделась она.
- Ну почему, - усмехнулся я. - Полагаю, что это доставило ему большое
удовольствие, - я еще раз окинул взглядом ее фигурку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24