В этот момент явился виновный Генри, в сапогах со шпорами и с хлыстом в руке.
- Ты звал меня, отец?
- Конечно! Ты хочешь ехать на гнедой кобыле?
- Да. Ты против этого?
- Тебе хочется сломать себе шею?
- Ха-ха-ха, этого нечего бояться. Ты, кажется, не очень-то веришь в мои наезднические способности.
- А ты уж слишком самоуверен. Ты хочешь непременно ездить на лошади с пороком, не спросив даже меня. Зачем ты совершаешь еще более неблагоразумные поступки? Этот образ действий мне не нравится, и ты сделаешь мне удовольствие, изменив твое поведение.
- Какие же это поступки, отец?
- Ты безумно соришь деньгами; наконец, идешь навстречу еще большей опасности. Ты идешь навстречу гибели.
- Я не понимаю, отец. Ты говоришь о лошади?
- О лошади?.. Нет, сударь, не притворяйтесь, что вы не понимаете. Я говорю о женщине!..
При последних словах Генри побледнел. Он думал, что его любовь к мисс Мейноринг была тайной для всех, - по крайней мере, для его отца. О другой женщине не могло быть и речи.
- Я понимаю теперь еще меньше, - отвечал он уклончиво.
- Извините, милостивый государь, вы отлично меня понимаете. Я говорю о мисс Мейноринг!
Молодой человек вспыхнул, но не произнес ни слова.
- А теперь, милостивый государь, я вам скажу только одно: вам нужно отказаться от нее.
- Отец!
- Без возражений! Никакие любовные объяснения меня не тронут, и мне даже неприлично их слушать. Я повторяю, откажись от Бэлы Мейноринг совершенно и навсегда!
- Отец, - отвечал молодой человек твердым голосом, - ты требуешь невозможного. Я признаюсь, что между мисс Мейноринг и мною есть чувство более горячее, чем простая дружба. Мы обменялись обещаниями... Чтобы нарушить их, надо взаимное соглашение, иначе это было бы жестоко и несправедливо, на это я не могу согласиться. Нет, отец, я не сделаю этого, даже под страхом твоего гнева!..
Минуту царило молчание. Казалось, генерал размышлял, но он незаметно наблюдал за сыном. Внимательный наблюдатель прочел бы в глазах генерала не глухой гнев, вызванный сопротивлением сына, а восхищение и любовь. Но он поборол великодушное чувство и отвечал.
- Идите, милостивый государь! Вы решили ослушаться меня. Подумайте раньше, что вам будет стоить ваше упрямство. Я полагаю, вы догадываетесь, о чем я говорю?
Генерал умолк, ожидая ответа.
- Не совсем, отец.
- Я говорю о наследстве. Я вправе завещать его кому хочу, или твоему брату, или тебе. Если ты женишься на мисс Мейноринг, все состояние перейдет к Нигелю, тебе же я оставлю ровно столько, чтобы покинуть эту страну... Тысячу фунтов стерлингов - и ни пенса больше.
- Да, отец, я очень огорчен. Конечно, мне очень неприятно лишиться наследства, на которое я имел право рассчитывать, но мне еще тяжелее было бы лишиться твоего уважения. Тем не менее я откажусь от того и другого, если для того, чтобы их сохранить, я должен изменить своему слову. Женюсь ли я на мисс Мейноринг или, нет, это будет зависеть исключительно от нее. Надеюсь, отец, ты понял меня.
- Прекрасно, милостивый государь, прекрасно! На это я вам отвечу только одно, что я тоже дал слово и тоже сдержу его. Теперь садитесь на гнедую кобылу, раз вы этого хотите и молите Бога, чтобы она не разбила вас, как вы это сделали с сердцем вашего отца! Идите, сударь!
Не произнеся больше ни слова, Генри с поникшей головой медленно вышел из библиотеки.
- Живой портрет его матери! - пробормотал генерал, провожая его глазами. Можно ли его не любить, несмотря на его упрямство и мотовство!? Такое благородное сердце не должно сделаться добычей недостойной женщины! Я спасу его помимо его воли.
Он снова позвонил, на этот раз гораздо сильнее.
Тотчас же явился камердинер.
- Уильямс!
- Что прикажете?
- Вели скорее закладывать!
Несколько минут спустя у подъезда уже стояла карета.
Генерал сел в экипаж, и кучер погнал лошадей. Тем временем Генри воевал с гнедой кобылой, которая ни за что не хотела скакать по направлению к коттеджу вдовы.
Глава IX
ШАХ И MAT
Господин Вуулет сидел в своей конторе, отделенной от другой комнаты, - в которой сидел его единственный клерк, - необычайно толстой стеной с узкой дверью.
С этой стороны нечего было бояться никакой нескромности. Но с другой стороны кабинета была легкая перегородка вроде шкафа, в котором, по приказанию мистера Вуулета, садился клерк и, не замеченный никем, записывал разговор клиента с патроном.
Читатель, конечно, уже догадался, что мистер Вуулет исполнял должность нотариуса в маленьком мирном городке мирного графства Букс.
В маленьких провинциальных городах и в особенности в деревнях ябедничество и крючкотворство процветают не хуже, чем в больших городах. Невежественный крестьянин часто становится жертвой таких господ, как мистер Вуулет.
Мистер Вуулет с таким успехом заманивал в свои сети бедных простаков, что скоро на его конюшне появились две лошади, а в сарае - коляска.
Но до сих пор ему не удалось поймать крупной рыбы. Самой лучшей добычей была миссис Мейноринг, его квартирантка, а следовательно, и его жертва.
Итак, несмотря на все старания и даже лошадей, Вуулет оставался темным, неизвестным дельцом.
Но так продолжаться долго не могло. Высшее общество должно к нему придти! Действительно, исключительный случай поднял мистера Вуулета на вершину его честолюбивых мечтаний.
В один прекрасный день богатая карета, с великолепным кучером и напудренным лакеем на запятках, проехала к городу и остановилась у дверей конторы мистера Вуулета.
Никогда еще мистер Вуулет не чувствовал себя таким счастливым, как в тот момент, когда его клерк, полуоткрыв дверь и высунув свое лисье рыльце, возвестил о прибытии генерала Гардинга.
Минуту спустя тот же субъект ввел важного посетителя.
По незаметному знаку своего патрона, клерк, как ящерица, проскользнул в шкаф, уже известный нашему читателю.
- Имею честь видеть генерала Гардинга? - приторно-сладко проговорил нотариус, склоняясь чуть не до земли.
- Да, - отвечал генерал, - а как вас зовут?
- Вуулет, ваше превосходительство, к вашим услугам.
- Да, действительно, мне нужны ваши услуги, если вы не заняты.
- Нет таких занятий, которые бы могли помешать мне выслушать ваше превосходительство. Что прикажете?
- Мне нужны ваши услуги как нотариуса, чтобы сделать завещание. Вы можете это сделать?
- Не мне хвалить себя, ваше превосходительство, но, думается, составить завещание я хорошо сумею.
- Но довольно слов, перейдем к делу.
В сущности мистер Вуулет мог бы обидеться на такое обращение. Впервые с ним говорили таким тоном в его собственной конторе, но впервые, правда, его посетил и такой клиент. Он почувствовал необходимость смириться.
Он молча сел за стол, ожидая, что будет говорить генерал, расположившийся напротив.
- Пишите под мою диктовку, - сказал генерал повелительным тоном.
Волк в овечьей шкуре, все более и более смиренно склоняя голову, взял перо и лист белой бумаги.
- Я завещаю моему старшему сыну Нигелю Гардингу все мое движимое и недвижимое имущество, включая дома и земли, а также все облигации "Индийской Компании", за исключением тысячи фунтов стерлингов, которые должны быть выданы моему младшему сыну Генри Гардингу, как единственное наследство, на которое ему предоставляется право.
- Вы написали? - спросил ветеран.
- Все, что вы изволили продиктовать, ваше превосходительство.
- Проставьте число.
Вуулет повиновался.
- Есть у вас свидетель налицо? Иначе я позову своего выездного лакея.
- Не беспокойтесь, ваше превосходительство, мой клерк может быть свидетелем.
- Но ведь, кажется, надо двух?
- По закону, генерал, но я могу служить за второго.
- Отлично. Дайте мне перо.
Генерал наклонился над столом и приготовился писать.
- Но, ваше превосходительство, - заметил нотариус, сообразивший, что завещание было уж слишком кратко, - разве это все? У вас ведь два сына?
- Конечно. Разве не сказано это в завещании? Что еще?
- Но...
- Что но?
- Вы же не хотите...
- Я хочу подписать мое завещание, с вашего разрешения. Но могу обойтись и без него, впрочем, и обратиться к другому вашему собрату по профессии.
Мистер Вуулет был слишком опытный человек, чтобы осмелиться еще на какое-либо замечание. Прежде всего надо было понравиться новому клиенту, и он поспешил подвинуть бумагу и перо к генералу.
Ветеран подписался, нотариус и его клерк в качестве свидетеля подписались тоже, и завещание было оформлено.
- Теперь снимите копию, - сказал генерал, - а оригинал оставьте у себя до востребования.
Копию сняли. Генерал спрятал ее в карман своего плаща и, не сказав больше ни слова нотариусу, сел в карету и уехал.
- Странно, - говорил себе делец, оставшись один, - что генерал приехал ко мне, а не к своему поверенному! Еще более странно, что он лишает наследства младшего сына. Состояние генерала оценивается в сто тысяч фунтов стерлингов и все достается этому полунегру! Но это понятно. Генерал недоволен младшим сыном и потому обратился за составлением завещания ко мне, а не к Лаусону, который постарался бы его отговорить. А старик не уступит, пока Генри не исправится. Генерал не такой человек, чтобы позволить собой играть, даже собственному сыну. Но как бы там ни было, я обязан сообщить об этом третьему лицу, сильно в этом заинтересованному.
- Робби!
Дверь открылась, и высунулась голова клерка.
- Вели моему кучеру закладывать моих лошадей - живо!
Голова исчезла, и едва только нотариус успел спрятать завещание и обдумать свой разговор с завещателем, как карета остановилась у дверей конторы.
Через несколько минут экипаж мистера Вуулета уносил его к скромному домику вдовы Мейноринг.
Глава X
РЫБКА КЛЮЕТ
Полковник Мейноринг, кости которого покоились в Пенджабе, оставил, как мы уже знаем, очень скромное наследство. Вдова однако находила возможность держать выезд, заключавшийся, правда, в одном пони и фаэтоне, но пони был живой и горячий, фаэтон очень приличный, казавшийся даже изящным, когда правила сама мисс Бэла. Грум тоже был всегда в новенькой ливрее с блестящими пуговицами.
Эту очаровательную картинку деревенской жизни можно было наблюдать у дверей коттеджа миссис Мейноринг в одиннадцать часов утра, в тот самый день, когда между матерью и дочерью произошел вышеописанный знаменательный разговор.
Эта прогулка, необычайно ранняя, имела серьезную цель - визит к нотариусу. Уже Бэла, поместившись в фаэтоне, грациозно помахивала бичом, и послушный пони уже тронулся с места, когда показался экипаж самого мистера Вуулета.
Какое счастливое совпадение, подумали миссис Мейноринг и ее дочь, решившие сегодня ехать в город. И вот мистер Вуулет, точно по внушению свыше, приехал сам. Следовательно, им можно было остаться.
Дамы вышли из экипажа, отдав вожжи груму, и в сопровождении нотариуса вошли в коттедж. По словам нотариуса, дело, приведшее его к миссис Мейноринг, ничуть не касалось очаровательной Бэлы и потому молодая девушка тотчас же удалилась, оставив мать наедине с мистером Вуулетом.
Во всех манерах нотариуса проглядывала какая-то приторная слащавость, хотя менее заметная, чем в разговоре с генералом. Конечно, ведь и разница была громадная между генералом, богатым землевладельцем, и вдовой полковника, снимавшей его коттедж. Но все-таки миссис Мейноринг занимала известное положение, с которым надо было считаться; у нее была дочь, которая в один прекрасный день могла стать женой человека с миллионным состоянием. Клиентура очень приятная для поверенного матери.
М-р Вуулет был слишком проницателен, чтобы не понимать положения вещей. Если он и был более развязен со вдовой полковника, чем с генералом Гардингом, то это объяснялось просто тем, что он видел, что почтенная дама была с ним одинаковых взглядов относительно вопросов чести и этикета.
- Вы имеете что-нибудь сказать, мистер Вуулет? - спросила вдова, не намекнув ни одним словом, что она сама направлялась к нему с визитом.
- Да, миссис, впрочем важного ничего нет. Во всяком случае, я попрошу у вас минут пять внимания. Извините, что я помешал вашей поездке.
- О, мы хотели просто походить по магазинам. Это можно сделать и в другой раз. Садитесь и рассказывайте.
Нотариус взял стул, а миссис Мейноринг расположилась на диване.
- Что нибудь касающееся коттеджа? - спросила она с притворным равнодушием. - Но, насколько я помню, плата за него, кажется, вовремя внесена.
- Дело не в этом, - прервал ее достойный человек. - Вы очень аккуратны в ваших платежах, миссис Мейноринг, чтобы мне утруждать мою память. Я пришел по делу, говорить о котором, по зрелом размышлении, может быть нескромно с моей стороны, но так как я забочусь о ваших интересах, я счел необходимым известить вас об этом в надежде, что вы припишете это моему чрезмерному усердию, если это дело само по себе и не заслуживает внимания.
Вдова сделала большие глаза. Манеры и выражения нотариуса показали ей, что она может ожидать интересного открытия.
- Чрезмерное усердие с вашей стороны не может никого обидеть, мистер Вуулет, а меня тем более. Говорите, пожалуйста, интересно для меня ваше сообщение или нет, обещаю вам серьезно взвесить его и откровенно ответить.
- Во-первых, миссис, я должен вам предложить вопрос, который со стороны всякого другого мог бы показаться дерзким, но вы мне сделали честь избрать меня в качестве советчика, и моя преданность служит мне извинением. Говорят, и даже вполне определенно, что ваша дочь... готова вступить в брак с одним из сыновей генерала Гардинга. Могу я вас спросить, основательны ли эти слухи?
- Да, мистер Вуулет, в этих слухах есть доля правды.
- Могу я вас спросить, которого из двух сыновей генерала ваша дочь удостоила своим выбором?
- Конечно, мистер Вуулет... Но с какой целью вы это спрашиваете?
- У меня есть на это причины, - причины, которые касаются вас.
- Меня касаются, каким образом?
- Возьмите и прочтите, - ответил на это делец, подавая ей лист голубоватой бумаги с едва высохшими чернилами.
Это было завещание генерала Гардинга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21