Нигель теперь мог считаться если не самым счастливым, то самым богатым сквайром в Букингемском графстве.
Против желания Нигеля мир и покой, царствовавший в Бичвуде, исчез, как по волшебству, с того дня, когда Бэла Мейноринг стала его властительницей.
Под скипетром новой госпожи Бичвуд сделался центром всяких удовольствий: пикники, кавалькады, празднества, охоты, обеды и балы шли непрерывной чередой,
В таких праздниках и удовольствиях прошло несколько лет.
Внимательному наблюдателю, однако, можно было заметить, что под внешним весельем хозяина скрывалось грустое чувство.
Нигелю часто приходилось ревновать свою красавицу жену, окруженную поклонниками и всегда очаровательно-любезную к гостям, но не к мужу. Но Бэла, по-видимому, никогда не ревновала своего мужа; наоборот, она с трудом переносила его присутствие и с облегчением вздыхала, когда он уходил из дома.
Глава LVIII
В ЮЖНОЙ АМЕРИКЕ
После пятилетнего путешествия по Новому Свету я очутился в Южной Америке на берегах Рио-де-ла-Платы.
Я хотел посетить одного английского колониста, моего школьного товарища, занимавшегося скотоводством и продажей шерсти.
Лошадь у меня была отличная, и я рассчитывал сделать 50 миль до захода солнца.
Надо сказать, что дороги в этой части Америки изборождены глубокими ямами от тяжелых следов бизонов и очень опасны для лошадей.
Лошадь моя была настолько неосторожна, что ступила в одну из таких ям и увлекла меня за собой. Я отделался легким ушибом, но лошадь моя повредила переднюю ногу. Мне оставалось пройти пешком, ведя на поводу хромающую лошадь, еще миль тридцать до жилища моего друга.
Я уже стал проклинать свою судьбу, как вдруг невдалеке заметил группу персиковых деревьев, окруженных белой стеной.
С намерением оставить там больную лошадь и, если можно, взять себе другую, я направился к небольшому дому, выстроенному в стиле итальянских вилл, с чудной верандой.
Я приблизился к калитке и постучал.
В ожидании, пока откроют, я рассматривал сад и веранду, всю уставленную розами. Очевидно, хозяином этой виллы мог быть только англичанин, немец, француз или итальянец, так как в Южной Америке можно встретить колонистов всех этих национальностей.
Мое любопытство было скоро удовлетворено. На дорожке, ведущей к калитке, показался человек. Густая черная борода, орлиные глаза, нос с горбинкой и чудные зубы ясно указывали в нем итальянца.
Но несмотря на почти черный цвет кожи, выражение его лица было очень симпатичное. На его вопрос, что мне угодно, я на ломаном итальянском языке объяснил ему, что случилось с моей лошадью, и попросил одолжить мне другую, чтобы доехать до моего друга.
Итальянец с удивлением переводил глаза с лошади на меня и затем повернулся к дому.
В ту же минуту дверь отворилась, и на веранде показалась женщина с ангельски красивым лицом.
Она сделала несколько шагов вперед и обратилась к моему собеседнику с вопросом:
- В чем дело, Томассо?
Выслушав рассказ Томассо, она кротко сказала ему:
- Передай иностранцу, что он может оставить здесь свою лошадь и что ему дадут другую. А также прибавь, что я приглашаю его войти в дом и подождать возвращения моего мужа.
Нечего говорить, что я с удовольствием принял это приглашение.
Томассо взял из моих рук повод и повел лошадь в конюшню.
Глава LIX
ГОСТЕПРИИМСТВО НОВОГО СВЕТА
Я был в восторге от моей прекрасной хозяйки и благословлял случай, забросивший меня сюда.
Кто она была? По ее словам - итальянка, но она довольна сносно говорила по-английски и объяснила, что ее муж англичанин.
- Он будет очень рад увидеть вас, - прибавила она, - так как ему редко приходится видеть своих соотечественников. Он с моим отцом и братом Луиджи отправился на охоту на страусов. Он скоро вернется, так как на страусов охотятся только до полудня. А пока не желаете ли посмотреть картины? Некоторые написаны моим мужем, другие - братом Луиджи. Я же пока пойду позаботиться о завтраке для охотников.
Я стал рассматривать картины, изображающие разные сцены из колонистской жизни и могущие занять место в первоклассном музее.
Я не успел еще придти в себя от изумления, как шум голосов привлек меня к окну.
В тени гигантского дерева несколько всадников спешились с лошадей.
Двое из них, очевидно, были слуги или пастухи, а двое других, должно быть, муж и брат Луиджи, которого я тотчас же узнал по ярко выраженному итальянскому типу.
В этот момент на дорожке появилась моя прелестная хозяйка и присоединилась к настояниям своего мужа, уговаривавшего молодого итальянца остаться завтракать.
Через минуту молодые люди входили в комнату.
- Мой муж Генри и мой брат Луиджи, - представила их очаровательная хозяйка.
Она не прибавила больше ничего и, прежде чем я успел назвать свою фамилию, стала им объяснять причину, приведшую меня сюда.
- О, разумеется! - вскричал англичанин, - мы с удовольствием дадим вам лошадь. Но отчего вам не остаться с нами один или два денька, может, за это время и лошадь ваша поправится?
Сказано это было таким приветливым тоном, что я не мог сомневаться в искренности его слов и остался.
Я провел три самых приятных дня моей жизни - часть у Генри, часть у Луиджи, жившего недалеко в другом доме, со своей женой, молодой американкой и почтенным отцом.
Честный Томассо так чудно ухаживал за моей лошадью, что через три дня она, к моему огорчению, совсем выздоровела, и я должен был проститься с моими очаровательными хозяевами, пообещав навестить их еще раз.
Глава LX
ХОЗЯИН-НЕЗНАКОМЕЦ
До самого моего отъезда я не знал фамилии моего хозяина.
Фамилия отца моей прекрасной хозяйки, синьора Франческо Торреани, переселившегося в Аргентинскую республику, упоминалась при мне несколько раз.
Живя совершенно новой жизнью, полной свободы, мои хозяева ничего не рассказывали о своем прошлом, а мне не доводилось их спрашивать.
Поэтому, как я уже сказал, я прощался с гостеприимным хозяином, не зная даже его имени.
Я заметил, что мой соотечественник избегал разговоров об Англии. Но его манеры, язык, умственное и нравственное развитие - все указывало в нем если не на высокое происхождение, то на прекрасное воспитание. Кто он и откуда?
Мое любопытство было так сильно, что я решился, наконец, его удовлетворить.
- Вы простите меня, - сказал я, - если после такого радушного приема я желал бы узнать ваше имя. Это не любопытство, а просто мне бы хотелось знать, кому я обязан своей благодарностью.
- Это правда, капитан, вы прожили у меня три дня и даже не знаете моего имени; это совсем не в английских привычках. Я прошу меня извинить, я, вспомнив старину, даже преподнесу вам свою визитную карточку. Кажется, у меня еще сохранилось несколько.
Он вернулся в дом и через минуту принес мне старую пожелтевшую карточку. Я поблагодарил, спрятал ее в карман и еще раз простился с гостеприимным хозяином.
Отъехав немного от дома, я не вытерпел, вытащил карточку и прочитал: "Генри Гардинг".
- Прекрасная фамилия, - подумал я. Мне совершенно не пришло в голову, что молодой "estanciero" пампасов мог иметь какое-нибудь отношение к Гардингам из Бичвуда.
Глава LXI
НАЙДЕННЫЙ НАСЛЕДНИК
Читатель, конечно, удивится моей непонятливости - каким образом я не узнал в Генри Гардинге моего старого знакомого?
Но я должен оговориться, что раньше видел его всего один раз, и то, когда он был мальчиком; мог ли я узнать в человеке с бронзовым лицом и большой бородой, более похожем на итальянца, чем на англичанина и предпочтительно говорящем на итальянском языке, школьника, совершенно мной забытого? Это, пожалуй, могло еще случиться, если бы я раньше узнал его имя.
Прибыв в эстансио моего друга, я нашел его в большой тревоге. Он опасался, не случилось ли со мной какого-либо несчастья.
Я объяснил ему причину моего опоздания и с удовольствием рассказал о гостеприимстве своих новых знакомых. Вдруг мой друг прервал меня вопросом:
- Вы знавали когда-нибудь некоего генерала Гардинга из графства Букс? Он умер пять или шесть лет тому назад.
- Я знавал генерала Гардинга из Бичвуда, но виделся с ним чрезвычайно редко. Он умер действительно пять лет тому назад. Тот ли это самый, не знаю.
- Тот самый, конечно... Как странно!.. Я сам хотел отправиться в эстансио, где вы сейчас были... Хотя мистер Гардинг больше знается с итальянцами-аргентинцами, но мне кажется, он вполне достойный человек.
- Точно такое впечатление я вынес после моего пребывания в их доме. Но скажите, что же общего между ним и генералом Гардингом?
- А вот что, - сказал мой друг. - Поджидая вас, я от нечего делать стал читать старые английские газеты. Между прочим, мне попался в руки номер "Times'a". От скуки я стал читать даже объявления, и вдруг наткнулся на следующее... вот, прочтите сами.
Я взял газету и прочел объявление:
"Генри Гардинг. - Если мистер Генри Гардинг, сын покойного генерала Гардинга из Бичвуд-парка в графстве Букс, потрудится посетить контору "Лаусон и сын", он узнает для себя нечто важное. Мистера Гардинга видели в последний раз в Риме во время революции. Солидное вознаграждение тому, кто укажет его настоящее местопребывание, а в случае смерти - его могилу".
- Что вы думаете об этом? - спросил мой друг, когда я кончил чтение.
- Я уже видел это объявление, - отвечал я, - но не знаю, дало ли оно какие-то результаты, так как сам давно оставил Англию.
- Не думаете ли вы, что Генри Гардинг, о котором говорит "Times'a", и ваш недавний знакомый - одно и то же лицо?
- Возможно и весьма вероятно. Может быть, он уже даже получил свое наследство, которое не могло быть велико, так как генерал Гардинг все оставил старшему сыну. Вероятно, с этими деньгами Генри и переселился в Америку.
- Нет, могу вас заверить. Он поселился здесь задолго до объявления и с тех пор ни разу не ездил в Англию.
- Для получения тысячи фунтов ему не нужно было самому ездить в Англию. Он мог получить их и по почте.
- Это правда, но у меня есть основательные причины думать, что он этих денег не получал и даже никогда не видел этого объявления. Свое эстансио он арендует у отца своей жены, и его очень огорчает его зависимое положение и неумение хозяйничать. И он бы принял с радостью эту тысячу фунтов, ничтожную сумму для Лондона, но большое состояние для пампасов.
- Что же вы хотите сделать? - спросил я.
- Так как вас приглашали приехать еще раз, то вы поезжайте и захватите этот номер "Times'a". А теперь я постараюсь развлечь вас, хотя мой холостяцкий дом покажется вам очень скучным после того общества, которое вы покинули.
Глава LXII
НОМЕР "TIMES'A"
Против ожидания я не скучал у моего школьного товарища и с удовольствием провел у него восемь дней.
На десятый день мы вместе с моим другом отправились в эстансио Генри Гардинга.
Синьора Лючетта была еще очаровательней, чем прежде, и обе семьи собрались под одной кровлей, чтобы отпраздновать наше посещение.
Наш хозяин действительно оказался сыном генерала Гардинга, тщетно разыскиваемым добровольным изгнанником.
- Знали вы об этом объявлении? - спросил я, указывая на газету.
- Впервые об этом слышу, - отвечал он.
- Но вы знали о смерти вашего отца?
- О да! Я узнал об этом из газет. Бедный отец! Может быть, я поступил неосмотрительно, но теперь уже поздно об этом думать, - грустно добавил он.
- А о женитьбе вашего брата вы слышали?
- Нет, - отвечал он, - разве он женат?
- Давно уже, о его свадьбе столько писали в газетах. Странно, что вы не читали.
- После смерти отца я не открыл ни одной английской газеты. Я избегал даже знакомств с моими соотечественниками. А вы знаете женщину, которую мистер Гардинг удостоил осчастливить?
- Он женился на некоей мисс Бэле Мейноринг, - сказал я с невинным видом, но с тревожным любопытством вглядываясь в его лицо.
Но молодой человек был невозмутим.
- О, я ее знаю, - отвечал он с иронической улыбкой. - Она и мой брат созданы друг для друга.
Для меня был ясен смысл этих слов.
- Но, - сказал я, возвращаясь к объявлению, - что вы рассчитываете делать с этим? Вы видите, вопрос идет "о чем-то важном для вас"...
- Я думаю, что это пустяки... Вероятно, тысяча фунтов стерлингов, которые отец оставил мне после смерти. Об этом было упомянуто в завещании...
Он остановился, и горькая усмешка показалась на его устах, но тотчас же лицо его прояснилось.
- И тем не менее, я должен этому завещанию радоваться, хотя оно и лишило меня наследства. Без него я бы никогда не узнал моей дорогой Лючетты, а это было бы самым ужасным несчастьем моей жизни.
Я, конечно, мог только согласиться с ним и затем спросил, опять возвращаясь к той же теме:
- Но и тысяча фунтов стоит все-таки того, чтобы ими заняться, - проговорил я.
- Это правда, - отвечал он, - за последнее время я уже подумывал о них. В сущности, я был так глубоко огорчен всем случившимся со мной в Англии, что сначала решил отказаться и от этой маленькой суммы, но правду говоря, я так мало зарабатываю здесь денег, что часто нуждаюсь в помощи моего тестя. Тысяча фунтов мне все-таки поможет встать на ноги.
- Что же, вы решились ехать в Англию?
- О нет! Тысячу раз нет! Если бы даже дело шло о десяти тысячах фунтов стерлингов, я все-таки не согласился бы расстаться со здешней счастливой жизнью. Деньги мои ведь находятся у Лаусона, и я могу получить их, дав кому-нибудь доверенность... Ведь вот вы, если не ошибаюсь, собираетесь отсюда скоро уехать прямо в Англию?
- С первым пароходом, и очень буду рад, если могу быть вам чем-нибудь полезен.
- Да, - проговорил он, - вы можете оказать мне очень большую услугу. Съездите, пожалуйста, к Лаусону, поверенному. Если у него есть мои деньги, он, без сомнения, вручит их вам. Я вам дам доверенность, и вы препроводите деньги в Буэнос-Айрес какому-нибудь банкиру. А теперь пойдемте слушать пение наших дам.
Глава LXIII
ЗАВЕЩАНИЕ ГЕНЕРАЛА
Два месяца спустя я уже находился под туманным небом Лондона и входил в сумрачную контору "Лаусон и сын".
Меня принял сам старый адвокат.
- Чем я могу вам служить, капитан? - вежливо спросил он, смотря на мою визитную карточку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21