https://wodolei.ru/catalog/dushevie_ugly/deshevie/
Время летело, а Томассо был не такой человек, чтобы терять его в пустых разговорах.
- Следуйте за мной, - сказал он, обращаясь к Росси, синдику и Луиджи. - Я знаю дорогу, по которой мы доберемся до их логовища, не замеченные никем... даже до захода солнца, если это необходимо. Но Корвино не будет там раньше полуночи, и мы захватим всю шайку, как в мышеловку. Только идем немедленно, ибо путь, по которому я поведу вас, труден и длинен.
Это предложение было тотчас же принято без всяких дальнейших обсуждений. Десять минут спустя волонтеры, оставив в деревне отряд для охраны папских солдат, уходили из Валь д'Орно и направлялись к неаполитанской границе под предводительством проводника в костюме калабрийского бандита.
Глава LI
ОПАСНЫЙ НАПИТОК
За час до полуночи разбойник, стоявший на часах у подножия гор, услышал троекратное завывание волка.
"Вероятно, начальник", - подумал он, отвечая на сигнал.
Хорошо скрытый в чаще деревьев, часовой мог отлично видеть, кто были вновь пришедшие. Особым знаком он известил часового, стоявшего на вершине горы, тот в свою очередь другого и, таким образом, крик докатился до самого логовища банды.
Часовой скоро заметил, что предположение его было правильно. Прибыл начальник и, задав несколько вопросов, прошел мимо.
За ним следовала женщина в кисейном платье, видневшимся из-под грубой овечьей шкуры, наброшенной на плечи. Ее унылый вид и медленная принужденная поступь ясно указывали, что эта женщина явилась сюда не по своей воле. Капюшон, наброшенный на голову, скрывал ее черты, но нежные руки, поддерживающие плащ, указывали на благородное происхождение.
За ней шли четыре бандита, одетые пастухами.
Во время их прохождения угрюмое завывание волка передавалось, как эхо, от одного часового к другому. Затем снова наступила мертвая тишина, прерываемая треском сучьев под ногами бандитов.
"Вот, очевидно, новая жена начальника, - сказал себе часовой. - Я бы очень желал видеть ее лицо. Вероятно, молодая девушка, иначе бы Корвино не старался так ею завладеть... У него рука на перевязи... птичка-то взята с бою... Не дочь ли это синдика, о которой столько говорили?.. Весьма возможно... Однако, начальник отхватил себе царский кусочек! Впрочем, что может быть приятнее положения жены бандита! Ожерелья, кольца, серьги, браслеты, лакомства... поцелуи, а также и колотушки! Хе, хе, хе!"
Развеселившийся часовой плотнее завернулся в плащ и впал в прежнюю неподвижность.
Час спустя он снова был выведен из своего оцепенения хорошо знакомым завыванием волка.
Как и в первый раз сигнал несся из долины со стороны римской границы.
- Опять! - воскликнул он. - Кто еще отправлялся в экспедицию в эту ночь? Я думал, что только капитан и его люди. Ах, помню, Томассо выходил сегодня утром. Какие-нибудь штуки, разумеется. Удивляюсь, что начальник доверяет этому человеку после приключения с Карой Попеттой. Бедняжка, если бы она видела, что здесь творится... Опять... Подождешь, синьор Томассо. Уаа, уаа, уаа! - завыл он по волчьи... Ну, теперь иди!
Немного погодя, в темноте приблизился человек, идущий осторожным, но твердым шагом.
- Кто идет? - крикнул часовой, как бы под влиянием какого-то предчувствия.
- Друг, - отвечал вновь пришедший. - Чего ты спрашиваешь? Разве ты не слышал сигнала?
- А, синьор Томассо! Я забыл, что вы выходили... я думал, что вы вернулись вместе с другими...
- Какими другими? - спросил Томассо, скрывая свое любопытство под недовольным тоном.
- С начальником и его спутниками. Тебя разве не было в лагере, когда они отправились?
- А, правда, - отвечал небрежно Томассо, - я думал, что они вернулись раньше. Они прошли давно?
- Да, с час тому назад.
- А что, экспедиция удалась? Привели кого-нибудь?
- Овцу и очень молодую, клянусь Мадонной. И, вероятно, были очень острые рога в том стаде, где она паслась. Я заметил кровь на рубашке начальника.
- Ты думаешь, он ранен?... Как?
- В правую руку... она у него на перевязи. Вероятно, была схватка. Ты ничего не знаешь?..
- Как же я могу знать, я был занят в другом месте.
- Но твои занятия не помешали тебе наполнить фляжку, не правда ли, Томассо?
- Нет, конечно, - ответил последний, довольный таким замечанием. - Не хочешь ли убедиться в этом?
- Охотно, Томассо, ночь свежа, и я продрог. Глоток розолио был бы очень полезен.
- Я не прочь, но у меня нет ни стакана, ни кружки. Не отдать ли тебе всю бутылку?
- Ну зачем! Мне довольно одного глотка.
- Ну, вот! - сказал Томассо, протягивая ему фляжку, - пей, пока я буду считать до двадцати. Довольно тебе?
- Да, большое спасибо. Ты хороший товарищ, Томассо.
Поставив возле себя карабин, разбойник взял фляжку, из которой Томассо раньше вытащил пробку, всунул горлышко в рот и, уставившись глазами в небо, стал тянуть драгоценную влагу.
Томассо только и ждал этого момента.
Выступив внезапно вперед, он правой рукой поддержал фляжку, а левой схватил пившего за затылок и сильным ударом ноги свалил его на землю. Бандит упал на спину, а Томассо к нему на грудь.
Удивление часового было так велико, что он даже не крикнул. Но он скоро заметил, что это внезапное нападение не шутка, и хотел крикнуть, но не мог этого сделать, так как Томассо продолжал придерживать флягу, и жидкость заливала ему горло.
Тем не менее, несколько проклятий вырвались у разбойника. Но в этот момент три или четыре человека, явившиеся на легкий свист Томассо, бросились на бандита и положили конец борьбе.
Несколько секунд спустя, связанный по всем правилам искусства, часовой лежал на земле, как чурбан.
А вслед за тем Томассо в сопровождении целого отряда людей начал в полном молчании взбираться на гору.
Глава LII
ЛЮБОВЬ БАНДИТА
Корвино, его пленница и свита поднялись на вершину и проникли в глубину кратера.
Дойдя до площади, где были выстроены дома, они были еще раз окликнуты двумя часовыми, расставленными по обе стороны лагеря.
Бояться, что они заснут, было нечего.
Недавно они получили очень хороший урок.
Двое часовых, стерегших молодого англичанина, были расстреляны через час после того, как было обнаружено бегство пленника.
Таковы строгие законы бандитов. Точное исполнение таких драконовских законов есть лучшее средство к самозащите шайки.
Всякий член шайки, которому доверяется охрана пленника, отвечает за него собственной головой. Поэтому бегство пленника, за которого ожидается выкуп, почти неслыханная вещь.
Кроме завывания волка, повторенного три раза, ничто другое не ознаменовало встречу начальника.
Один из переодетых пастухов открыл дверь его жилища, вошел туда, зажег лампу и внес ее в комнату, уже известную читателю. Потом он вышел, и четверо разбойников тихо разошлись по своим жилищам.
Корвино остался наедине со своей пленницей.
- Входите, синьорина, - сказал он, указывая на дом, - это ваше будущее жилище. Сожалею, что оно недостойно вас. Во всяком случае, вы здесь полная госпожа. Позвольте мне вам помочь.
Со всей грацией, на какую он был способен, он протянул ей руку. Молодая девушка не шевельнулась.
- Ну, ну! - крикнул он, сам схватывая ее за руку и втаскивая за собой. Не будьте так суровы, синьорина. Входите же! Помещение гораздо комфортабельней, чем вы предполагаете. Вот комната, приготовленная специально для вас. Вы, конечно, устали... Прилягте на софу, пока я поищу для вас что-нибудь подкрепляющее. Любите вы розолио? Ах, подождите, есть кое-что получше. Бутылка шипучего капри.
В то время, как он говорил, повернувшись спиной к двери, на пороге появилось третье лицо.
Это была женщина необычайной красоты, но взгляд ее, полный злобы, говорил о темном прошлом.
Она бесшумно, как кошка, скользнула в комнату и молча направилась к Лючетте Торреани. Глаза ее сверкали таким нестерпимым блеском, что казалось, из них посыпятся искры.
Это была разбойница, продавшая Попетту в надежде занять ее место.
При виде новоприбывшей надежды ее рушились, и физиономия ее приняла выражение такой страшной ярости, что Лючетта вскрикнула от испуга.
- Что такое? - спросил разбойник, быстро повернувшись и тут только замечая разбойницу.
- А, это ты! К чему ты сюда пришла? Иди в свою комнату сию минуту или ты почувствуешь тяжесть моего кулака!
Испуганная его словами и угрожающим жестом, женщина удалилась, но зловещий блеск ее глаз и глухие гневные восклицания должны были бы дать понять Корвино о всем неблагоразумии и опасности его поведения.
Может быть, он и понял это, но гордость не позволяла ему обратить на это внимание.
- Это одна из моих служанок, синьорина, - сказал он, обращаясь к своей жертве. - Она должна уже давно спать. Не обращайте на нее внимания и выпейте это. Это вас подкрепит.
- Я не нуждаюсь в подкреплении, - отвечала молодая девушка, даже не сознавая, что она говорит, и отталкивая протянутый кубок.
- Вы ошибаетесь, синьорина. Выпейте, очаровательница... Потом вы поужинаете... Вы, верно, настолько же голодны, насколько устали...
- Я не хочу ни есть, ни пить.
- Что же вам надо в таком случае? Кровать? В соседней комнате есть одна... Я в отчаянии, что не могу предложить вам горничной. Девушка, которую вы видели сейчас, не годится для услуг этого рода... Вам надо отдохнуть, не правда ли?
Молодая девушка не отвечала. Она вся сжалась на софе, склонив голову на свою почти обнаженную грудь, так как в борьбе платье ее было разорвано. Глаза ее были сухи, хотя следы слез виднелись на щеках. Она дошла до той степени отчаяния, когда уже не хватает сил.
- Послушайте, - сказал разбойник медовым голосом и со взглядом змеи, готовящейся загипнотизировать свою добычу. - Ободритесь, я немного резко поступил с вами, это правда, но кто мог бы устоять против искушения приютить под своим кровом такую очаровательную женщину? Ах, синьорина, вы, вероятно, не знаете, но я уже давно восторженный поклонник вашей красоты, слава о которой дошла до самого Рима. Приковав меня к себе, вы не можете меня порицать за то, что я желаю приковать вас к себе.
- Что вам нужно от меня? Зачем вы привели меня сюда?
- Что мне нужно, синьорина?.. Чтобы вы любили меня, как я вас люблю. Зачем я вас привел сюда? - Чтобы сделать вас своей женой.
- Madonna mia! - прошептала молодая девушка. - Пресвятая Мадонна! Чем я заслужила такое...
- Что заслужили? - спросил резко разбойник. - Стать женой Корвино? Вы слишком горды, синьорина. Правда, я не синдик, как ваш отец, я не бедный художник, как та собака-англичанин, общества которого я вас лишил. Но я властелин этих гор. Кто осмелится противиться моей воле?.. Воля моя - закон, синьорина, даже до самых предместий Рима.
Разбойник стал ходить по комнате большими шагами, с поднятой головой и блестящими гордостью глазами.
- Я люблю вас, Лючетта Торреани! - воскликнул он наконец. - Я люблю вас с такой страстью, которая не заслуживает такого холодного отпора. Вам неприятна мысль сделаться женой бандита. Но подумайте, в то же время вы сделаетесь царицей! Во всей Абруции не найдется человека, который бы не склонился перед вами. Отбросьте вашу гордость, синьорина! Не бойтесь снизойти и сделаться моей женой. Женой капитана Корвино!
- Вашей женой! Никогда!
- Вам это звание не нравится, выберите другое... В наших горах обходятся и без этих формальностей, хотя мы можем иметь и священника, когда надо. Вы желаете непременно церковного брака, синьорина? Хорошо, достанем священника.
- Лучше смерть... Я скорее умру, чем обесчещу дом Торреани.
- Ваша энергия мне нравится, синьорина... так же, как ваша красота... Но придется на нее наложить узду... О, совсем легкую... достаточно двадцати четырех часов для этого, а, может быть и двенадцати, но я вам предоставлю целый день. Если к концу этого срока вы не согласитесь, чтобы наш брак был совершен по всем правилам церковного обряда, тогда мы обойдемся и без священника. Вы понимаете?
- Святая Мадонна!
- Бесполезно призывать Мадонну. Она вас все равно не спасет. Здесь никто не может вырвать вас из моих рук, даже Его Святейшество. Здесь, в горах, один властелин - Корвино, и Лючетта Торреани будет его невольницей!
Внезапно раздавшийся крик извне заставил вздрогнуть разбойника. Торжествующее выражение его лица сменилось выражением страшной тревоги.
- Что такое? - пробормотал он, подскочив к двери и тревожно прислушиваясь.
Снова раздалось завывание волка. Но этот сигнал шел не с обычной стороны. Завывание доносилось с юга и ответ шел оттуда же.
Что это значило? Кого из членов недоставало в шайке?
Корвино вспомнил о Томассо, которого он утром послал с поручениями, но не могло быть сразу двух Томассо, с юга и с севера.
Пока он размышлял об этом, стоя у дома, до него донеслись звуки борьбы, крики и выстрелы.
Это стреляли часовые.
Разрядив свои ружья, они бросились вперед с криком, прозвучавшим как похоронный звон в ушах начальника:
- Измена!
Глава LIII
ПОБЕДА
Действительно, это была измена. Все разбойники были связаны и захвачены в плен.
Соломенные хижины бандитов и дом начальника были окружены вооруженным отрядом.
Отдельные выстрелы смешивались с глухими стонами умирающих и удивленными возгласами бандитов, захваченных во время сна в постелях.
Борьба была скоро окончена... прежде, чем Корвино успел принять в ней участие.
За всю свою долгую преступную жизнь это с ним случилось впервые... В первый раз он был захвачен врасплох и в первый раз испытал чувство, похожее на отчаяние... И это в тот момент, когда приближалось осуществление долго лелеянной им мечты!
Откуда шла эта напасть? Кто изменник?
Измена была несомненна... иначе как же можно было обмануть бдительность часовых? Кто мог знать сигналы? Но предаваться размышлению было некогда. Приходилось заботиться о собственном спасении.
Первым движением рассвирепевшего начальника было желание принять участие в борьбе между его сообщниками и таинственным неприятелем.
Но борьба была тотчас же и окончена. Это скорей был просто захват сонных людей, сдавшихся без сопротивления. Даже громовой голос начальника не мог им внушить необходимой храбрости для борьбы.
Повинуясь инстинкту самосохранения, Корвино запер за собой дверь и вернулся в комнату, решив защищаться до последней крайности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
- Следуйте за мной, - сказал он, обращаясь к Росси, синдику и Луиджи. - Я знаю дорогу, по которой мы доберемся до их логовища, не замеченные никем... даже до захода солнца, если это необходимо. Но Корвино не будет там раньше полуночи, и мы захватим всю шайку, как в мышеловку. Только идем немедленно, ибо путь, по которому я поведу вас, труден и длинен.
Это предложение было тотчас же принято без всяких дальнейших обсуждений. Десять минут спустя волонтеры, оставив в деревне отряд для охраны папских солдат, уходили из Валь д'Орно и направлялись к неаполитанской границе под предводительством проводника в костюме калабрийского бандита.
Глава LI
ОПАСНЫЙ НАПИТОК
За час до полуночи разбойник, стоявший на часах у подножия гор, услышал троекратное завывание волка.
"Вероятно, начальник", - подумал он, отвечая на сигнал.
Хорошо скрытый в чаще деревьев, часовой мог отлично видеть, кто были вновь пришедшие. Особым знаком он известил часового, стоявшего на вершине горы, тот в свою очередь другого и, таким образом, крик докатился до самого логовища банды.
Часовой скоро заметил, что предположение его было правильно. Прибыл начальник и, задав несколько вопросов, прошел мимо.
За ним следовала женщина в кисейном платье, видневшимся из-под грубой овечьей шкуры, наброшенной на плечи. Ее унылый вид и медленная принужденная поступь ясно указывали, что эта женщина явилась сюда не по своей воле. Капюшон, наброшенный на голову, скрывал ее черты, но нежные руки, поддерживающие плащ, указывали на благородное происхождение.
За ней шли четыре бандита, одетые пастухами.
Во время их прохождения угрюмое завывание волка передавалось, как эхо, от одного часового к другому. Затем снова наступила мертвая тишина, прерываемая треском сучьев под ногами бандитов.
"Вот, очевидно, новая жена начальника, - сказал себе часовой. - Я бы очень желал видеть ее лицо. Вероятно, молодая девушка, иначе бы Корвино не старался так ею завладеть... У него рука на перевязи... птичка-то взята с бою... Не дочь ли это синдика, о которой столько говорили?.. Весьма возможно... Однако, начальник отхватил себе царский кусочек! Впрочем, что может быть приятнее положения жены бандита! Ожерелья, кольца, серьги, браслеты, лакомства... поцелуи, а также и колотушки! Хе, хе, хе!"
Развеселившийся часовой плотнее завернулся в плащ и впал в прежнюю неподвижность.
Час спустя он снова был выведен из своего оцепенения хорошо знакомым завыванием волка.
Как и в первый раз сигнал несся из долины со стороны римской границы.
- Опять! - воскликнул он. - Кто еще отправлялся в экспедицию в эту ночь? Я думал, что только капитан и его люди. Ах, помню, Томассо выходил сегодня утром. Какие-нибудь штуки, разумеется. Удивляюсь, что начальник доверяет этому человеку после приключения с Карой Попеттой. Бедняжка, если бы она видела, что здесь творится... Опять... Подождешь, синьор Томассо. Уаа, уаа, уаа! - завыл он по волчьи... Ну, теперь иди!
Немного погодя, в темноте приблизился человек, идущий осторожным, но твердым шагом.
- Кто идет? - крикнул часовой, как бы под влиянием какого-то предчувствия.
- Друг, - отвечал вновь пришедший. - Чего ты спрашиваешь? Разве ты не слышал сигнала?
- А, синьор Томассо! Я забыл, что вы выходили... я думал, что вы вернулись вместе с другими...
- Какими другими? - спросил Томассо, скрывая свое любопытство под недовольным тоном.
- С начальником и его спутниками. Тебя разве не было в лагере, когда они отправились?
- А, правда, - отвечал небрежно Томассо, - я думал, что они вернулись раньше. Они прошли давно?
- Да, с час тому назад.
- А что, экспедиция удалась? Привели кого-нибудь?
- Овцу и очень молодую, клянусь Мадонной. И, вероятно, были очень острые рога в том стаде, где она паслась. Я заметил кровь на рубашке начальника.
- Ты думаешь, он ранен?... Как?
- В правую руку... она у него на перевязи. Вероятно, была схватка. Ты ничего не знаешь?..
- Как же я могу знать, я был занят в другом месте.
- Но твои занятия не помешали тебе наполнить фляжку, не правда ли, Томассо?
- Нет, конечно, - ответил последний, довольный таким замечанием. - Не хочешь ли убедиться в этом?
- Охотно, Томассо, ночь свежа, и я продрог. Глоток розолио был бы очень полезен.
- Я не прочь, но у меня нет ни стакана, ни кружки. Не отдать ли тебе всю бутылку?
- Ну зачем! Мне довольно одного глотка.
- Ну, вот! - сказал Томассо, протягивая ему фляжку, - пей, пока я буду считать до двадцати. Довольно тебе?
- Да, большое спасибо. Ты хороший товарищ, Томассо.
Поставив возле себя карабин, разбойник взял фляжку, из которой Томассо раньше вытащил пробку, всунул горлышко в рот и, уставившись глазами в небо, стал тянуть драгоценную влагу.
Томассо только и ждал этого момента.
Выступив внезапно вперед, он правой рукой поддержал фляжку, а левой схватил пившего за затылок и сильным ударом ноги свалил его на землю. Бандит упал на спину, а Томассо к нему на грудь.
Удивление часового было так велико, что он даже не крикнул. Но он скоро заметил, что это внезапное нападение не шутка, и хотел крикнуть, но не мог этого сделать, так как Томассо продолжал придерживать флягу, и жидкость заливала ему горло.
Тем не менее, несколько проклятий вырвались у разбойника. Но в этот момент три или четыре человека, явившиеся на легкий свист Томассо, бросились на бандита и положили конец борьбе.
Несколько секунд спустя, связанный по всем правилам искусства, часовой лежал на земле, как чурбан.
А вслед за тем Томассо в сопровождении целого отряда людей начал в полном молчании взбираться на гору.
Глава LII
ЛЮБОВЬ БАНДИТА
Корвино, его пленница и свита поднялись на вершину и проникли в глубину кратера.
Дойдя до площади, где были выстроены дома, они были еще раз окликнуты двумя часовыми, расставленными по обе стороны лагеря.
Бояться, что они заснут, было нечего.
Недавно они получили очень хороший урок.
Двое часовых, стерегших молодого англичанина, были расстреляны через час после того, как было обнаружено бегство пленника.
Таковы строгие законы бандитов. Точное исполнение таких драконовских законов есть лучшее средство к самозащите шайки.
Всякий член шайки, которому доверяется охрана пленника, отвечает за него собственной головой. Поэтому бегство пленника, за которого ожидается выкуп, почти неслыханная вещь.
Кроме завывания волка, повторенного три раза, ничто другое не ознаменовало встречу начальника.
Один из переодетых пастухов открыл дверь его жилища, вошел туда, зажег лампу и внес ее в комнату, уже известную читателю. Потом он вышел, и четверо разбойников тихо разошлись по своим жилищам.
Корвино остался наедине со своей пленницей.
- Входите, синьорина, - сказал он, указывая на дом, - это ваше будущее жилище. Сожалею, что оно недостойно вас. Во всяком случае, вы здесь полная госпожа. Позвольте мне вам помочь.
Со всей грацией, на какую он был способен, он протянул ей руку. Молодая девушка не шевельнулась.
- Ну, ну! - крикнул он, сам схватывая ее за руку и втаскивая за собой. Не будьте так суровы, синьорина. Входите же! Помещение гораздо комфортабельней, чем вы предполагаете. Вот комната, приготовленная специально для вас. Вы, конечно, устали... Прилягте на софу, пока я поищу для вас что-нибудь подкрепляющее. Любите вы розолио? Ах, подождите, есть кое-что получше. Бутылка шипучего капри.
В то время, как он говорил, повернувшись спиной к двери, на пороге появилось третье лицо.
Это была женщина необычайной красоты, но взгляд ее, полный злобы, говорил о темном прошлом.
Она бесшумно, как кошка, скользнула в комнату и молча направилась к Лючетте Торреани. Глаза ее сверкали таким нестерпимым блеском, что казалось, из них посыпятся искры.
Это была разбойница, продавшая Попетту в надежде занять ее место.
При виде новоприбывшей надежды ее рушились, и физиономия ее приняла выражение такой страшной ярости, что Лючетта вскрикнула от испуга.
- Что такое? - спросил разбойник, быстро повернувшись и тут только замечая разбойницу.
- А, это ты! К чему ты сюда пришла? Иди в свою комнату сию минуту или ты почувствуешь тяжесть моего кулака!
Испуганная его словами и угрожающим жестом, женщина удалилась, но зловещий блеск ее глаз и глухие гневные восклицания должны были бы дать понять Корвино о всем неблагоразумии и опасности его поведения.
Может быть, он и понял это, но гордость не позволяла ему обратить на это внимание.
- Это одна из моих служанок, синьорина, - сказал он, обращаясь к своей жертве. - Она должна уже давно спать. Не обращайте на нее внимания и выпейте это. Это вас подкрепит.
- Я не нуждаюсь в подкреплении, - отвечала молодая девушка, даже не сознавая, что она говорит, и отталкивая протянутый кубок.
- Вы ошибаетесь, синьорина. Выпейте, очаровательница... Потом вы поужинаете... Вы, верно, настолько же голодны, насколько устали...
- Я не хочу ни есть, ни пить.
- Что же вам надо в таком случае? Кровать? В соседней комнате есть одна... Я в отчаянии, что не могу предложить вам горничной. Девушка, которую вы видели сейчас, не годится для услуг этого рода... Вам надо отдохнуть, не правда ли?
Молодая девушка не отвечала. Она вся сжалась на софе, склонив голову на свою почти обнаженную грудь, так как в борьбе платье ее было разорвано. Глаза ее были сухи, хотя следы слез виднелись на щеках. Она дошла до той степени отчаяния, когда уже не хватает сил.
- Послушайте, - сказал разбойник медовым голосом и со взглядом змеи, готовящейся загипнотизировать свою добычу. - Ободритесь, я немного резко поступил с вами, это правда, но кто мог бы устоять против искушения приютить под своим кровом такую очаровательную женщину? Ах, синьорина, вы, вероятно, не знаете, но я уже давно восторженный поклонник вашей красоты, слава о которой дошла до самого Рима. Приковав меня к себе, вы не можете меня порицать за то, что я желаю приковать вас к себе.
- Что вам нужно от меня? Зачем вы привели меня сюда?
- Что мне нужно, синьорина?.. Чтобы вы любили меня, как я вас люблю. Зачем я вас привел сюда? - Чтобы сделать вас своей женой.
- Madonna mia! - прошептала молодая девушка. - Пресвятая Мадонна! Чем я заслужила такое...
- Что заслужили? - спросил резко разбойник. - Стать женой Корвино? Вы слишком горды, синьорина. Правда, я не синдик, как ваш отец, я не бедный художник, как та собака-англичанин, общества которого я вас лишил. Но я властелин этих гор. Кто осмелится противиться моей воле?.. Воля моя - закон, синьорина, даже до самых предместий Рима.
Разбойник стал ходить по комнате большими шагами, с поднятой головой и блестящими гордостью глазами.
- Я люблю вас, Лючетта Торреани! - воскликнул он наконец. - Я люблю вас с такой страстью, которая не заслуживает такого холодного отпора. Вам неприятна мысль сделаться женой бандита. Но подумайте, в то же время вы сделаетесь царицей! Во всей Абруции не найдется человека, который бы не склонился перед вами. Отбросьте вашу гордость, синьорина! Не бойтесь снизойти и сделаться моей женой. Женой капитана Корвино!
- Вашей женой! Никогда!
- Вам это звание не нравится, выберите другое... В наших горах обходятся и без этих формальностей, хотя мы можем иметь и священника, когда надо. Вы желаете непременно церковного брака, синьорина? Хорошо, достанем священника.
- Лучше смерть... Я скорее умру, чем обесчещу дом Торреани.
- Ваша энергия мне нравится, синьорина... так же, как ваша красота... Но придется на нее наложить узду... О, совсем легкую... достаточно двадцати четырех часов для этого, а, может быть и двенадцати, но я вам предоставлю целый день. Если к концу этого срока вы не согласитесь, чтобы наш брак был совершен по всем правилам церковного обряда, тогда мы обойдемся и без священника. Вы понимаете?
- Святая Мадонна!
- Бесполезно призывать Мадонну. Она вас все равно не спасет. Здесь никто не может вырвать вас из моих рук, даже Его Святейшество. Здесь, в горах, один властелин - Корвино, и Лючетта Торреани будет его невольницей!
Внезапно раздавшийся крик извне заставил вздрогнуть разбойника. Торжествующее выражение его лица сменилось выражением страшной тревоги.
- Что такое? - пробормотал он, подскочив к двери и тревожно прислушиваясь.
Снова раздалось завывание волка. Но этот сигнал шел не с обычной стороны. Завывание доносилось с юга и ответ шел оттуда же.
Что это значило? Кого из членов недоставало в шайке?
Корвино вспомнил о Томассо, которого он утром послал с поручениями, но не могло быть сразу двух Томассо, с юга и с севера.
Пока он размышлял об этом, стоя у дома, до него донеслись звуки борьбы, крики и выстрелы.
Это стреляли часовые.
Разрядив свои ружья, они бросились вперед с криком, прозвучавшим как похоронный звон в ушах начальника:
- Измена!
Глава LIII
ПОБЕДА
Действительно, это была измена. Все разбойники были связаны и захвачены в плен.
Соломенные хижины бандитов и дом начальника были окружены вооруженным отрядом.
Отдельные выстрелы смешивались с глухими стонами умирающих и удивленными возгласами бандитов, захваченных во время сна в постелях.
Борьба была скоро окончена... прежде, чем Корвино успел принять в ней участие.
За всю свою долгую преступную жизнь это с ним случилось впервые... В первый раз он был захвачен врасплох и в первый раз испытал чувство, похожее на отчаяние... И это в тот момент, когда приближалось осуществление долго лелеянной им мечты!
Откуда шла эта напасть? Кто изменник?
Измена была несомненна... иначе как же можно было обмануть бдительность часовых? Кто мог знать сигналы? Но предаваться размышлению было некогда. Приходилось заботиться о собственном спасении.
Первым движением рассвирепевшего начальника было желание принять участие в борьбе между его сообщниками и таинственным неприятелем.
Но борьба была тотчас же и окончена. Это скорей был просто захват сонных людей, сдавшихся без сопротивления. Даже громовой голос начальника не мог им внушить необходимой храбрости для борьбы.
Повинуясь инстинкту самосохранения, Корвино запер за собой дверь и вернулся в комнату, решив защищаться до последней крайности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21