Только поэтому он и оказался во Франции. Люди, у которых он жил в последнее время, собирались в отпуск и — могу вообразить — встали перед выбором: оставить его одного в доме или взять с собой. Они предпочли второе. Так что Найалл получил возможность бесплатно отдохнуть на юге Франции. И вот я еду к нему.
— Похоже, вы не в восторге от этого.
Она посмотрела прямо на меня.
— Хотите знать правду? Я страшно обрадовалась, когда Найалл перестал крутиться вокруг меня, но он принялся звонить мне из Франции, — Она допила остаток своего пива. — Не надо мне этого говорить, но… я устала от него. Я знаю его слишком давно. Он паразит, настоящий кровосос, и я мечтаю, чтобы он оставил меня в покое.
— Так бросьте его.
— Не так-то просто. Найалл умеет присасываться. Он знает, как добиться своего. Я вышвыривала его десятки раз, но он всегда ухитряется заползти обратно. Я больше не пытаюсь.
— Но что вас с ним связывает. Чем он удерживает вас при себе?
— Давайте возьмем еще пива.
Она сделала знак проходившему мимо официанту. Тот не подал вида, что заметил, и нам пришлось дожидаться его возвращения с кухни. На этот раз я подозвал его сам и заказал еще две кружки.
— Вы не ответили на вопрос, — сказал я Сью.
— Какой смысл?! Лучше поговорим о вашей подружке. Той, что сейчас в Канаде. Вы с ней давно знакомы?
— Вы решительно меняете тему разговора, — заметил я.
— Вовсе нет. Так что же, давно? Шесть лет? Я знаю Найатла столько же. Когда встречаешься с человеком так долго, он уже знает тебя как облупленного: знает, как сделать тебе больно, как управлять тобою, как заставить все вокруг обернуться против тебя. Найалл в таких делах — подлинный виртуоз.
— Почему же вы не?..
Я сделал паузу, пытаясь представить себе отношения такого рода, вообразить себя в подобной ситуации. С таким я сталкивался впервые в жизни.
— Почему я не делаю что?
— Не могу понять, почему вы не прекратите это.
Официант принес наш заказ и убрал со стола пустые стаканы.
— Я и сама не могу понять, — сказала Сью. — Наверное, все дело в лени. Часто ведь легче просто оставить все как есть. Это только моя вина, нужно быть тверже.
Я промолчал, откинувшись на спинку стула и делая вид, что наблюдаю за прохожими. Конечно, я познакомился с ней пару дней назад, и все-таки она не казалась мне похожей на такую вот беззащитную жертву, какой себя изображала. Мне хотелось вступить в настоящее мужское соперничество с ее дружком, сказать, что я другой — не липну к женщинам. Не собираюсь обижать ее или запугивать. «Вы встретили, — мысленно обращался я к ней, — совершенно другого человека. Со мной все гораздо проще, и если вы действительно не хотите иметь дело с этим типом, бросьте его и оставайтесь со мной».
В конце концов я сказал:
— Вы знаете, зачем он хочет вас видеть?
— Да ничего особенного. Вероятно, ему просто стаю скучно, захотелось, чтоб было с кем поговорить и переспать.
— Не понимаю, как вы согласились ехать. Говорили, что сидите без гроша, и тем не менее готовы ехать через всю Францию, чтобы встретиться с ним. Он — как вы его назвали? — кровопийца и паразит, и все же вы срываетесь с места, только чтобы ублажить его.
— Вы его не знаете.
— Верно, и все же это необъяснимо.
— Да-да… Так оно и есть.
3
Мы провели в Нанси еще одну ночь, затем отправились в Дижон. По дороге погода изменилась. Пока поезд тащился по нескончаемым пригородам, пошел сильный дождь. Перед отъездом мы обсудили наш маршрут, и теперь встал вопрос, стоит ли останавливаться в этом городе, но я уже не спешил на побережье, и все пошло так, как мы решили накануне вечером.
Дижон — оживленный промышленный город, и потому в двух гостиницах, куда мы обратились, не оказалось свободных мест. В третьей — отель «Сантраль» — нам предложили только двухместные номера.
— Давайте поселимся вместе, — сказала Сью, когда мы отошли от стойки администратора, чтобы посоветоваться. — Возьмем один номер на двоих.
— Вы уверены? Можно поискать еще.
Она спокойно сказала:
— Я готова разделить помещение.
Нам отвели номер на верхнем этаже в конце длинного коридора. Комната была небольшая, но с балконом и громадным окном, откуда открывался вид на близлежащую площадь и сквер. Ливень не прекращался, листва шумела под дождем. Две кровати были разделены небольшим столиком с телефоном. Как только портье ушел, Сью швырнула свою сумку на постель возле окна и подошла ко мне. Она обняла меня, я положил руки ей на плечи. Ее волосы, спинка жакета, вырез блузки — все было мокрым от дождя.
— Нам недолго быть вместе, — сказала она, — так что не стоит тянуть время.
Мы начали целоваться, она отвечала мне с нескрываемой страстью. Мы впервые держали друг друга в объятиях, впервые целовались. Я еще не знал, каково прикасаться к ней, не знал вкуса ее кожи и губ. До этого мгновения я только говорил с ней, только смотрел на нее. Теперь я мог осязать ее, прижимать к себе, ощущал энергию ее тела, сплавлявшуюся с моей. Скоро мы уже нетерпеливо раздевали друг друга и потом упали на ближайшую кровать.
Лишь когда уже окончательно стемнело, голод и жажда выгнали нас на улицу. Мы сделались физически зависимы друг от друга, мы едва могли разомкнуть объятия. Когда мы шли по мокрой от дождя улице, я тесно прижимал ее к себе и думал только о ней, о том, что она теперь для меня значит. Прежде секс зачастую только удовлетворял любопытство и потребность тела, но близость со Сью открыла для меня совершенно новые грани интимности, пробудила ранее неведомые мне чувства — глубокую привязанность, неутолимое влечение, постоянную потребность в другом человеке.
Мы увидели вывеску ресторана «Ле Гран Зэнг», но едва не прошли мимо, полагая, что он уже закрыт. А когда вошли, выяснилось, что ресторан работает, но мы — единственные посетители. Пять официантов в черных жилетах и брюках, с жестко накрахмаленными белыми передниками, которые доходили до щиколоток, выстроившись в безукоризненную шеренгу, терпеливо стояли возле служебной двери. Когда метрдотель указал нам на столик у окна, официанты принялись за дело. Они были весьма предупредительны, но сдержанны. У всех были густо напомаженные короткие темные волосы и тонкие, словно нарисованные карандашом усики. Мы со Сью обменялись понимающими взглядами, с трудом удерживаясь от смеха. Раньше у меня никогда не бывало подобного настроения.
За окном начиналась гроза. Ярко-розовые вспышки молний пронизывали небо вдалеке, но грома не было слышно. Дождь лил непрестанно, уличное движение почти прекратилось. Старый «ситроен», припаркованный возле тротуара, блестел под дождем, в двойном перевернутом «V» на радиаторе отражались красные огни вывески.
Покончив с едой, мы остались сидеть за столиком, неторопливо наслаждаясь бренди. Мы сидели друг напротив друга, держась за руки. Официанты деликатно отворачивались.
— Можно поехать в Сен-Тропез, — сказал я. — Ты бывала там?
— Там ведь сейчас много народу?
— Наверняка. Именно поэтому туда и стоит поехать.
— Это может оказаться накладно.
— Попробуем устроиться недорого.
— Не выйдет, если питаться в таких заведениях, как это. Ты обратил внимание на цены?
Из-за сильного дождя мы поспешили войти в ресторан, даже не взглянув на пены, но они были проставлены в меню. Цены были указаны в старых франках — так мне, по крайней мере, показалось сначала. Я сделал робкую попытку перевести их в английские фунты и заключил, что они либо смехотворно низкие, либо, наоборот, возмутительно высокие, если все-таки имелись в виду новые франки . Скорее второе, судя по качеству кухни и обслуживания.
— У меня еще остались наличные, — сказал я.
— Понимаю, но этому не бывать. Я не могу позволить себе развлекаться за твой счет.
— И что же теперь делать? Ты сказала, что сидишь без гроша. Значит, пока мы вместе, или плачу я, или мы ничего не можем себе позволить.
— Ричард, мы уже говорили об этом, — возразила она. — Я все-таки должна ехать в Сен-Рафаэль и повидаться с Найаллом.
— Даже после сегодняшнего?
— Да.
— Если дело только в деньгах, то давай завтра же вернемся в Англию.
— Не только в деньгах. Я ведь обещала приехать к нему.
— Возьми обещание назад.
— Нет, я не могу так поступить.
Я отнял руку и уставился на нее с нескрываемым раздражением.
— Я не желаю, чтобы ты туда ехала. Даже мысль об этом для меня попросту невыносима.
— Как и для меня, — сказала она тихо. — Я понимаю, что Найалл — досадная помеха. Но я не могу просто исчезнуть, даже не попытавшись объясниться.
— Тогда я поеду с тобой, — сказал я решительно, — и мы поговорим втроем.
— Нет-нет, это совершенно невозможно. Я такого не вынесу.
— Хорошо. Мы поедем в Сен-Рафаэль вместе, и я подожду там, пока вы объяснитесь. Потом мы первым же поездом уедем домой.
— Но он ожидает, что я останусь с ним по крайней мере на неделю. Может быть, на две.
— Неужели ты ни в чем не можешь ему отказать?
— Как бы я хотела! Я мечтаю об этом последние пять лет.
— Не пора ли наконец попытаться?
Жестом я подозвал метрдотеля, и в считанные секунды передо мной появился аккуратно сложенный счет на тарелочке. Сумма, выписанная на старинный манер, вместе с service compris приближалась к трем тысячам франков. В порядке эксперимента я выложил на ту же тарелочку тридцать франков, которые были приняты без возражений.
— Merci,monsieur .
Когда мы уходили из ресторана, метрдотель и официанты снова выстроились в безукоризненный строй, улыбаясь и кланяясь нам.
— Bonne nuit, a bientot .
Мы торопливо шагали по улице. Сильный ветер и дождь заставили нас отложить всякие споры. Я был зол — на самого себя, на нее, на обстоятельства. Всего несколько часов назад я поздравлял себя с отсутствием собственнического отношения к женщинам, а теперь чувствовал, что все наоборот. Выход напрашивался сам собой: я должен отступиться и не мешать Сью встретиться с ее дружком. Мне остается только одно: как-нибудь случайно столкнуться с нею в Лондоне. Но она уже стала для меня особенной, и я остро чувствовал это. Она нравилась мне, делала меня счастливым. Близость с ней не только подтверждала это ощущение, но и обещала нечто большее.
Мы поднялись в номер, сняли мокрую одежду и высушили полотенцем волосы. В комнате было душно и жарко. Мы распахнули окно. Издалека доносились раскаты грома, снизу слышался шум машин.
Я постоял немного на балконе, снова промок, но так и не придумал, что делать дальше. Мне казалось, что я должен принять решение до утра. Из комнаты донесся голос Сью:
— Помоги мне.
Я вошел в комнату. Она стаскивала покрывало с одной из кроватей.
— Чего ты хочешь? — спросил я.
— Давай сдвинем кровати вместе. Нужно убрать столик.
Она стояла передо мной в лифчике и трусиках, с растрепанными волосами, разгоряченная, и выглядела невероятно сексуально. Спутанные волосы были еще влажными. Она была худенькой, почти без выпуклостей, кожа ее поблескивала в душном воздухе комнаты, легкое белье едва прикрывало тело. Я помог ей переставить столик и сдвинуть кровати, рывком расстелил простыни так, чтобы получилось подобие большого двуспального ложа, но только лишь мы довели дело до половины, как отдались друг другу. Этой ночью мы так и не успели обустроить наше ложе и уснули поперек кроватей в обнимку, не накрывшись даже простыней.
Утром я не принял никакого решения. Я чувствовал, что все равно потеряю ее, как бы там ни говорил. Позавтракав в уличном кафе прямо перед отелем, мы отправились осматривать город. О совместном путешествии на юг речи больше не было.
Центр Дижона — площадь Освобождения — булыжная площадь с герцогским дворцом, напротив которого полукругом стоят дома семнадцатого века. Хотя она значительно меньше площади в Нанси — более человеческих масштабов, — однако мы заметили, что и здесь не было ни людей, ни машин. Погода снова изменилась: ярко светило солнце, было жарко, о ночном ливне напоминали только большие лужи посреди мостовой. Во дворце располагался музей. Мы бродили по нему, восхищаясь величественными залами и покоями, полюбовались выставленными экспонатами, задержались перед мрачными надгробиями герцогов Бургундских, каменные изваяния которых между готическими арками казались неправдоподобно живыми.
— Куда подевались все люди? — спросила меня Сью.
Хотя она говорила тихо, ее голос зловещим эхом прокатился под сводами.
— Я тоже подумал об этом. Мне казалось, что в это время года во Франции толпы туристов.
Она взяла меня под руку и прижалась ко мне.
— Мне не нравится это место. Давай уйдем отсюда.
Почти целое утро мы бродили по многолюдным торговым улицам, пару раз отдохнули в кафе, затем спустились к реке и сели на берегу под деревьями. Вырваться из толпы и сбежать от нескончаемого шума автомобилей было истинным наслаждением.
Показав рукой поверх деревьев, Сью сказала:
— Солнце сейчас зайдет.
Одинокое облако, невероятно черное и густое, плыло по небу, приближаясь к солнцу. Оно было таким огромным, что солнце скрылось бы надолго. Необъяснимым было само появление этого облака — такого большого и темного, похожего на луковицу — на совершенно ясном небе. Пока тень проползала над нами, я искоса смотрел на это странное облако и думал о Найалле.
— Давай вернемся в отель, — сказала Сью.
— Я как раз собирался это предложить.
Мы вернулись в центр города. Войдя в номер, мы обнаружили, что горничная привела в порядок наши кровати. Они стояли так, как мы их поставили, но, когда мы разделись и стянули покрывала, выяснилось, что оба матраца застелены одной большой простыней.
4
Наше путешествие продолжалось. Мы двигались дальше на юг: добрались до Лиона, там пересели на другой поезд и прибыли в Гренобль — довольно большой современный город в горах. Мы нашли подходящий отель, сняли номер с двуспальной кроватью, забросили туда чемоданы и сразу же отправились бродить по городу. Было уже далеко за полдень.
Мы вели себя как вполне добросовестные туристы, послушно осматривая достопримечательности в каждом городе, куда приезжали. Благодаря этому вся поездка выглядела осмысленной, а пребывание вместе — оправданным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41