— Пока вы писали, доктор Хардис отвел меня в сторону и сказал: «Когда пациент выйдет из транса, мы не должны ничего говорить ему об этом происшествии». Я спросила, что все-таки произошло, но он заявил, что мы обсудим этот случай позже. Он еще раз повторил, что ни при каких обстоятельствах нельзя говорить об этом в вашем присутствии. Вы продолжали писать, а доктор Хардис по-прежнему находился в замешательстве и, кажется, злился на вас не меньше, чем на меня. Он грубо отобрал у вас ручку и вернул мне блокнот. Вы попросили разрешения продолжать, каким-то несчастным голосом. Доктор Хардис сказал, что намерен вывести вас из транса, и снова призвал меня к молчанию. Он с трудом успокоил вас, потом начал будить. Остальное вы, вероятно, помните.
— Когда я открыл глаза, то сразу понял, что не все в порядке. Но я, конечно, не знал, в чем дело.
— Теперь знаете. Мы на какое-то время вас потеряли.
— Вы говорили, что этому есть объяснение?
— Всего лишь догадка. Доктор Хардис полагает, что могла возникнуть некая форма негативной галлюцинации. В отдельных случаях процесс гипноза воздействует не только на пациента, но и на врача. Монотонное повторение одних и тех же слов, успокаивающие интонации, тишина в помещении — иногда это убаюкивает самого гипнотизера: приводит в состояние легкого транса, делает чувствительным к самовнушению. Это происходит сплошь и рядом, хотя профессионалы обычно соблюдают меры предосторожности. Именно это, на наш взгляд, и случилось: и доктор Хардис, и я — мы оба поддались гипнозу. Можно предположить, что у нас обоих возникла одна и та же негативная галлюцинация: на время мы лишились способности вас видеть. Крайне редко, но такое случается, Мне удалось отыскать кое-что похожее в литературе. И все же наша история по-своему уникальна. Если верить опубликованным отчетам, во всех известных случаях врачи проводили свои сеансы в одиночку, и только здесь сразу два человека — сам врач и его помощник — испытали негативную галлюцинацию одновременно.
Грей думал о том, что не раз повторяла Сью. Она утверждала, что невидимость в одинаковой мере зависит и от объекта, и от наблюдателя. Некоторые могут видеть, некоторые нет. Быть может, ее невидимость — тоже последствие негативной галлюцинации и, стало быть, легко объяснима в проверенных терминах, давно используемых клинической психологией? Александра ссылалась на успокаивающие приемы гипнотизеров, монотонное повторение одних и тех же слов. Все это очень напоминало Сью — ее бесшумные и плавные движения, спокойные манеры, ощущение умиротворенности, которое обычно возникало в ее присутствии, когда они оставались вдвоем и не скандалили по поводу Найалла, неизменно благотворное воздействие ее внешнего вида, выражения лица. Вспоминал он и тот день, когда они ходили по людным улицам и Сью пыталась разными способами доказать ему, что невидимость — не выдумка. Он даже фотографировал людей, которых она объявляла невидимыми от природы. Потом Грей подумал о снимке в альбоме у родителей Сью, где она была вместе с Найаллом. Объектив фотоаппарата не может страдать негативной галлюцинацией.
— Значит, вы полагаете, что все обстояло именно так? — спросил он.
— Разумеется. Если только вы и вправду не стали невидимым, — сказала Александра, улыбнувшись. — Другого объяснения нет.
— Хорошо, а что вы думаете о подлинной невидимости? — спросил Грей, повинуясь внезапному импульсу. — Возможно ли это? Я имею в виду…
— Фактическая, материальная невидимость? — Она по-прежнему улыбалась. — Только если вы верите в магию. Вы же сами в тот день испытали негативную галлюцинацию. Помните, доктор Хардис сделал так, что вы не могли меня видеть? Так что вы должны понимать, как это работает. Я ведь не была невидимой по-настоящему, вам одному так казалось.
— Но я не понимаю разницы, — настаивал Грей. — Раз я не мог вас видеть, значит, вы во всех отношениях были невидимой. Чем же, по существу, материальная невидимость от этого отличается? Потом, как вы сказали, я сам стал невидимым для вас и Хардиса. Находился ли я по-прежнему в кабинете?
— А как же иначе?!
— А что бы произошло, положи вы руку на мое кресло? Вы могли бы прикоснуться ко мне?
— Да. Но я ничего бы не почувствовала, потому что такая негативная галлюцинация — полная: не только глаза перестают видеть, но и разум полностью теряет способность адекватно воспринимать действительность.
— Вот и выходит, что это одно и то же, раз я стал полностью невидимым.
— Только субъективно. Вы сделались невидимым для нас, потому что мы были не в состоянии вас замечать.
Александра стала рассказывать о другом случае: о женщине, у которой негативная галлюцинация возникала спонтанно и которую лечили гипнозом. Грей внимательно слушал, но параллельно думал о своем, пытаясь по-новому перетолковать для себя то, что слышал от Сью.
Если все, о чем говорила Сью, — правда, а она, несомненно, в это верила, то вот оно — вполне подходящее объяснение ее историям про невидимость. Как сказала Александра, рациональное объяснение — только одно, сколь бы удивительным оно ни казалось. То же относится и к рассказам Сью, пусть даже степень несуразности делает ее заявления еще менее вероятными. Когда она утверждает, что Найалл невидим для всех, вероятно, имеется в виду, что он способен навести негативную галлюцинацию на всех окружающих.
Было трудно размышлять об этом и одновременно слушать Александру, поэтому он отложил свои теории на потом. Вскоре разговор ушел в сторону от медицины. Она спросила, как идет его выздоровление, как ему удается адаптироваться к нормальной жизни, какие проблемы остаются. Он рассказал ей о недавней командировке, сообщил, что заехал на денек в Манчестер. Как-то само собой получилось, что он ни словом не упомянул о Сью.
Потом они прошлись пешком до его дома. Возле самого крыльца Александра сказала:
— Мне пора возвращаться к брату. Большое спасибо вам за беседу.
— Думаю, я узнал больше, чем вы.
Как и при первой встрече, они вежливо пожали друг другу руки. Грей сказал:
— Я вот о чем подумал. Может быть, нам встретиться как-нибудь снова? Скажем, вечером?
— Полагаю, не для интервью?
— Нет, конечно нет.
— Я готова принять приглашение.
Они договорились о встрече на следующей неделе. Она написала свой адрес и номер телефона в блокноте, затем вырвала страницу и протянула ему. Он обратил внимание, что цифру «7» она написала с перечеркнутой ножкой.
5
Вечером Грей отправился к Сью. Едва войдя в комнату, он понял: что-то не так. Очень скоро все объяснилось. Оказалось, что звонила ее мать и рассказала о его посещении.
Сначала он пытался лгать.
— Нам пришлось поехать в Манчестер для продолжения съемок, — сказал он. — Вот мне и взбрело в голову навестить их.
— Ты же говорил, что съемки будут в Токстете. Какого дьявола вам понадобилось тащиться в Манчестер?
— Ладно, я поехал специально. Захотел познакомиться с твоими родителями.
— Они же ничего обо мне не знают! Что они тебе наговорили?
— Я понимаю, ты считаешь, будто я шпионил за тобой, но на самом деле это не так. Сью, я должен был знать.
— Что именно знать? Что вообще они могут рассказать обо мне?
— Они же все-таки твои родители, — сказал Грей.
— Да, но они едва видели меня с тех пор, как мне исполнилось двенадцать!
— Поэтому я и поехал. Понимаешь, пока я был на съемках, кое-что произошло.
Он рассказал ей про стриптизершу из рабочего клуба и про тот случай в пабе в Белфасте, который она невольно ему напомнила.
— Это заставило меня увидеть все, о чем ты говорила, в новом свете. Я подумал, что в твоих словах должна быть доля правды.
— Я знала, что ты мне не веришь.
— Дело не в этом. Я просто должен разобраться во всем сам. Мне жаль, если ты считаешь, что я сую нос не в свои дела, но мысль заглянуть к твоим пришла ко мне совершенно случайно, под влиянием момента. Я захотел поговорить с кем-нибудь еще, кто тебя знает.
— Они меня не знают. Я перестала быть видимой для своих родителей, еще будучи ребенком. Они замечали меня только тогда, когда я усилием воли делалась видимой.
— Мне все представляется немного иначе, — сказал Грей. — Конечно, они знают тебя не слишком хорошо, тут ты права, но причина в другом. Просто ты выросла и покинула дом. Это происходит с большинством людей.
— Так они пытаются представить дело, — покачала головой Сью. — Так все обычно и ведут себя с невидимыми — просто ищут разумное объяснение происходящему. Элементарная попытка выкрутиться.
Грей подумал об Александре, завидуя ее рациональному мышлению.
— Твоя мать сказала, что встречалась с Найаллом.
— Это невозможно! — Сью выглядела удивленной.
— Ты же сама рассказывала, что ездила вместе с ним домой на выходные.
— Ричард, все это время Найалл был невидим. Они просто думают, что видели его. Они знают о Найалле, потому что я рассказывала о нем много лет назад. Единственный раз, когда он был там со мной, — это тот самый уикенд. Но они не могли видеть его. Это было невозможно.
— Тогда почему твоя мать считает, что знает его? У нее даже есть его фото. Я сам видел этот снимок: ты и Найалл в саду.
— Да, они сделали тогда несколько снимков, и Найалл, вероятно, есть почти на всех. Неужели же ты не понимаешь? Она вынуждена найти для себя хоть какое-то объяснение! Они получили фото и обнаружили там Найалла — незнакомого молодого человека, присутствие которого они подсознательно ощущали, хотя его самого видеть не могли. Мысленно возвращаясь назад, они будут думать, будто помнят его, и в конце концов сами в это поверят.
— Да, но они поступали бы так же, если бы видели его на самом деле. Это ничего не доказывает — ни так, ни этак.
— Зачем тебе доказательства?
— Потому что все это мешает нам быть вместе. Сначала Найалл, теперь эта новая заморочка. Я хочу тебе верить, но все, что ты говоришь, можно объяснить и так, и этак.
Разговор происходил в ее комнате: Сью сидела, скрестив ноги, на кровати, Грей устроился в кресле возле стола. Но тут она поднялась с постели и стала шагать по комнате.
— Хорошо, — сказала она. — Пока ты был в отъезде, я много размышляла обо всем этом. Если ты прав и эта, как ты выразился, «заморочка» стоит между нами, нам следует от нее избавиться. Ричард, мы отдаляемся друг от друга, и меня это пугает. Если ты действительно хочешь доказательств, я постараюсь дать их тебе.
— Как?
— Есть два способа. Первый очень простой. Это Найалл. Он действует на нас с того самого момента, как мы познакомились, и он все время был с нами — физически присутствовал рядом, — и все же ты никак его не замечал. Даже не подозревал о его существовании.
— Для меня это не доказательство, — сказал Грей. — Все это можно объяснить по-разному. Итак, он все время был с нами и, невидимый, всюду совал свой нос? А может, его не было вовсе? Может, я ни разу не заметил его лишь потому, что он и близко к нам не подходил?
— Я знала, что ты так скажешь. — Сью выглядела взволнованной, но настроенной весьма решительно.
— Должен предупредить, что я долгое время всерьез задавался вопросом, существует ли Найалл на самом деле, — сказал Грей. — Теперь для меня это вопрос решенный. Но ты ведь всего лишь рассказывала мне о нем. С тех пор как я выписался, ты поминаешь его только в прошедшем времени. А теперь ты и сама говоришь, что давно его не видела.
— Это правда.
— Как насчет второго доказательства?
Она перестала метаться по комнате.
— Оно много сложнее. Я голодна. Я купила кое-что на обед. Смертельно надоели рестораны, так хочется хоть иногда пообедать дома.
Она достала сумки с продуктами и поставила на плиту две кастрюли.
— Расскажи, пока будешь готовить, — сказал Грей.
— Это я могу только показать. Сиди пока и не путайся у меня под ногами.
Грей подчинился и затих в ее офисном кресле, медленно вращаясь то вправо, то влево. Она готовила для него всего раз или два, но ему нравилось смотреть, как она это делает. Ему было приятно видеть Сью, занятую самыми обычными, повседневными делами, а случалось это редко: слишком много времени отнимали не вполне обычные проблемы.
И все же, пока она готовила, Грей не выдержал и спросил:
— Интересно, где Найалл может быть сейчас?
— Я ждала, когда ты об этом спросишь. — Она даже не повернулась, чтобы взглянуть на него. — По-твоему, это так уж важно?
— Ты говоришь, он не собирается оставлять тебя в покое.
— Он и не оставит. — Она крошила овощи и опускала небольшими порциями в паровую кастрюлю. — Он может быть сейчас здесь, в этой комнате. Это все, что я знаю. Если он здесь, я мало что могу с этим сделать. Но что я могу — и уже сделала, — это изменить свое отношение к проблеме. Наконец-то я осознала свою главную ошибку: я все время позволяла Найаллу чувствовать, что это для меня важно. Теперь мне все равно. Он может быть где угодно и делать что угодно. В сущности, совершенно не важно, здесь он или нет, достаточно знать, что он на это способен. Это все равно как если бы он был здесь на самом деле. Я допускаю, что все эти дни он следует за мной по пятам, куда бы я ни шла. Я считаю само собой разумеющимся, что он следит за мной, подслушивает, знает все, что я говорю, видит все, что я делаю. Теперь мне безразлично, так это или нет. Он не мешает мне жить, и с меня довольно.
Она уменьшила газ, закрыла кастрюли крышками и сказала:
— Порядок. Через десять минут обед будет готов. А потом давай прогуляемся.
6
Днем шел дождь, но вечер выдался ясный. Проносились автомобили, оглашая ревом влажно блестевшую улицу. Они миновали несколько пабов, прошли мимо открытого допоздна газетного киоска, оставили позади индийский ресторан с голубой неоновой вывеской. Вскоре они уже шли по широкому тротуару мимо жилых домов на склоне Крауч-Хилл. Внизу сверкали огни северного Лондона. Над головой авиалайнер с яркими бортовыми огнями пересек небосклон и начал снижаться, направляясь на посадку в Хитроу, в нескольких милях к западу.
— Мы идем куда-то в определенное место? — спросил Грей.
— Нет, все зависит от тебя.
— Как насчет того, чтобы обойти квартал и вернуться назад, к тебе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41