Работают в каких-то там структурах, вот и
корректируют имидж. Наверно, если разобраться, все в конечном счете на
нас самих и замкнется. Только зачем разбираться? Ты где еще тридцать
штук зараз заработаешь? Нигде. Так что не бери в голову. Про этот мир
вообще никто ничего понастоящему не понимает.
В зал заглянул киномеханик:
- Мужики, вы долго сидеть будете?
- Говорим про клипы, - шепнул Морковин.
Татарский прочистил горло.
- Если я правильно понял разницу, - сказал он ненатурально громким
голосом, - то обычная реклама и та, что мы видели, - это как поп-музыка
и альтернативная?
- Именно, - так же громко ответил Морковин, поднимаясь с места и
глядя на часы. - Только что это такое - альтернативная музыка? Какой
музыкант альтернативный, а какой - попсовый? Как ты это определяешь?
- Не знаю, - ответил Татарский. - По ощущению.
Они прошли мимо застрявшего в дверях киномеханика и направились к
лифтам.
- Есть четкая дефиниция, - сказал Морковин назидательно. -
Альтернативная музыка - это такая музыка, коммерческой эссенцией которой
является ее предельно антикоммерческая направленность. Так сказать,
антипопсовость. Поэтому, чтобы правильно просечь фишку, альтернативный
музыкант должен прежде всего быть очень хорошим поп-коммерсантом, а
хорошие коммерсанты в музыкальный бизнес идут редко. То есть идут,
конечно, но не исполнителями, а управляющими... Все, расслабься. У тебя
текст с собой?
Татарский кивнул.
- Пойдем ко мне. Дадим тебе соавтора, как Азадовский велел. А
соавтору я штуки три суну, чтобы сценарий не испортил.
Татарский никогда еще не поднимался на седьмой этаж, где работал
Морковин. Коридор, в который они вышли из лифта, выглядел скучно и
напоминал о канцелярии советских времен - пол был покрыт обшарпанным
паркетом) а двери обиты звукоизоляцией под черным дерматином. На каждой
двери, правда, была изящная металлическая табличка с маркировкой,
состоявшей из цифр и букв. Букв было всего три - "А", "О" и "В", но они
встречались в разных комбинациях. Морковин остановился возле двери с
табличкой "1 - А-В" и набрал код на цифровом замке.
Кабинет Морковина впечатлял размерами и убранством. Один только
письменный стол явно стоил в несколько раз больше, чем "мерседес"
Татарского. Этот шедевр мебельного искусства был почти пуст - на нем
лежала папка с бумагами и стояли два телефона без циферблатов, красный и
белый. Еще на нем помещалось какое-то странное устройство - небольшая
металлическая коробка со стеклянной панелью сверху. Над столом висела
большая картина, которая сначала показалась Татарскому гибридом
соцреалистического пейзажа с дзенской каллиграфией. Она изображала угол
тенистого сада, где поверх кустов шиповника, вырисованных с
фотографической точностью, был небрежно намалеван сложный иероглиф,
покрытый одинаковыми зелеными кружками.
- Что это такое?
- Президент на прогулке, - сказал Морковин. - Азадовский подарил
для государственного настроя. Вон, видишь, на скелетоне галстук? И еще
значок какойто - он прямо на фоне цветка, так что приглядеться надо. Но
это уже фантазия художника.
Оторвавшись от картины, Татарский заметил, что они с Морковиным в
кабинете не одни. На другом конце просторной комнаты помещалась стойка с
тремя плоскими мониторами и эргономическими клавишными досками, провода
от которых уходили в обитую пробкой стену. За одним из мониторов сидел
паренек с пони-тэйлом и неторопливыми движениями руки пас мышку на
скудном сером коврике. Уши парня были проткнуты не меньше чем десятью
мелкими серьгами, и еще две проходили через левую ноздрю. Вспомнив совет
Морковина колоть себя чем-нибудь острым при появлении мысли об
отсутствии какой-либо опоры у всеобщего порядка вещей, Татарский решил,
что дело тут не в чрезмерном увлечении пирсингом, а в том, что из-за
близости к техническому эпицентру происходящего парень с пони-тэйлом
просто ни на секунду не вынимает из себя булавок.
Сев за стол, Морковин поднял трубку белого телефона и отдал
короткое распоряжение.
- Сейчас твой соавтор подойдет, - сказал он Татарскому. - Ты здесь
еще не был? Вот эти терминалы идут на главный рендер. А этот юноша - наш
главный дизайнер Семен Велин. Ощущаешь ответственность?
Татарский несмело подошел к парню за компьютером и поглядел на
экран, где дрожала тонкая сетка синих линий. Линии соединялись в подобие
проволочного каркаса двух ладоней, сложенных домиком, так, что
соприкасались только их средние пальцы. Они медленно вращались вокруг
невидимой вертикальной оси. Чем-то неуловимым картинка напоминала кадр
из малобюджетного фантастического фильма восьмидесятых годов. Парень с
пони-тэйлом двинул мышь по коврику, потыкал стрелкой курсора в колонки
меню, возникшие в верхней части экрана, и наклон рук изменился.
- Я ведь говорил, сразу надо было золотое сечение забить, - сказал
он, поворачиваясь к Морковину.
- Ты про что? - спросил Морковин.
- Про угол между ладонями. Надо было его сделать таким же, как в
египетских пирамидах. У зрителя будет возникать безотчетное ощущение
гармонии, мира и счастья.
- Чего ты с этим старьем возишься? - спросил Морковин.
- Идея хорошая была насчет крыши. Все равно вернемся.
- Ладно, - согласился Морковин, - забивай свое золотое. Пусть ботва
расслабится. Только в сопроводительных документах про это не пиши.
- Почему?
- Потому, - сказал Морковин. - Мы-то с тобой знаем, что такое
золотое сечение. А в бухгалтерии, - он кивнул головой вверх, - могут
смету не утвердить. Решат, что, раз золотое, дорого. На Черномырдине
сейчас экономят.
- Понял, - сказал парень. - Я тогда просто углы заложу. Позвони,
чтоб корневую открыли.
Морковин подтянул к себе красный телефон.
- Алла? Это Морковин из анально-вытесняющего. Открой корневую
директорию на пятый терминал. У нас там косметический ремонт. Хорошо...
Он положил ладонь на прозрачную панель странного прибора, и по
стеклу прошла полоса яркого света.
- Есть, - сказал Морковин. - Подожди, Алла, у тебя Семен что-то
спросить хочет.
Парень в белом халате перехватил трубку:
- Аллочка, привет! Посмотри уж заодно, какая у Черномырдина
волосатость? Чего? Нет, в том-то и дело - мне для полиграфии. Хочу сразу
цветопробы сделать. Так, пишу - тридцать два эйч-пи-ай, курчавость ноль
три. Доступ дала? Тогда все.
- Слушай, - тихо спросил Татарский, когда Семен вернулся за свой
терминал, - а что это значит - "из анально-вытесняющего"?
- Так наш отдел называется.
- А почему такое название странное?
- Ну, это общая теория выборов, - наморщился Морковин. - Короче,
всегда должно быть три вау-кандидата - оральный, анальный и вытесняющий.
Только ты меня не спрашивай, что это значит, у тебя допуска пока нет. Да
я и сам плохо помню. Могу только сказать, что в нормальных странах
обходятся оральным и анальным, потому что вытеснение завершено, а у нас
все только начинается и вытесняющий нужен. Мы на него кладем пятнадцать
процентов в первом туре. Если тебе интересно, могу допуск выписать.
Зайдешь к Марлену в отдел народной души, он тебе объяснит.
- Ладно, - сказал Татарский, - Бог с ним.
- Правильно. На фиг тебе надо мозги размножать за такую зарплату.
Чем меньше знаешь, тем легче дышишь.
- Точно, - сказал Татарский, отметив про себя, что, если "Давидофф"
начнет выпускать брэнд "ultra lights", лучше слогана не найти.
Морковин раскрыл папку и вооружился карандашом. Из деликатности
Татарский отошел к стене и стал изучать пришпиленные к ней кнопками
бумаги и картинки - их было множество. Сначала его внимание привлек
большой плакат с Антонио Бандерасом в голливудском шедевре "Степан
Бандера". Бандерас, романтически небритый, с футляром от огромной
бандуры в руке, стоял на окраине условной Жмеринки и грустно смотрел на
разбитую "тридцатьчетверку" в крапивно-подсолнуховом чаппарале. С
первого взгляда на толпу вислоусых селян в расшитых петушками пончо,
которые жмурились на красно-желтое фотографическое солнце, делалось
ясно, что фильм снимали в Мексике. Плакат был не настоящим - это был
коллаж. Неизвестный шутник аккуратно подмонтировал жопастую пару
девичьих ног в темных колготках к торсу Бандераса в тяжелом кожаном
жупане. Под изображением был слоган:

SAN-PELEGRINO
ЭТУ СВЯЗЬ НЕ РАЗОРВЕТ НИЧТО.

Прямо на плакат скотчем был приклеен факс на бланке компании "Янг
энд Рубикам". Он был коротким:

Серега! Перетер. Окончательная коррекция брэнд-эссенций на два
квартала:
Чубайс - отвага на пожаре / зеленые в банке
Лебедь - правда в камуфляже / порядок в бабочке
Явлинский - think different / think doomsday * (Apple не возражает)
Ельцин - стабильность в коме / демократия в гробу
Hi there**,
Эдик.

- Для Чубайса слабовато они придумали, - сказал Татарский,
поворачиваясь к Морковину, - а коммунисты где?
- Их в оральном отделе сочиняют, - ответил Морковин. - И слава
Богу. Я бы за две зарплаты не стал.
- А там что, больше платят?
- Так же. А есть ребята, которые у них за бесплатно вкалывать
готовы. Одного, кстати, сейчас увидишь.
Рядом с Бандерасом висела сделанная на цветном принтере открытка с
золотым двуглавым орлом, сжимающим в одной когтистой лапе "Калашников",
а в другой - пачку "Мальборо". Под лапами орла была золотая надпись:

SANTA BARBARA FOREVER***.
ОТДЕЛ РУССКОЙ ИДЕИ ПОЗДРАВЛЯЕТ КОЛЛЕГ
С ДНЕМ СВЯТОЙ ВАРВАРЫ!

---------------
* Думай иначе/думай о конце света (англ.).
** Привет (англ.).
*** Санта-Барбара навсегда (англ.).

Справа от открытки висел еще один рекламный плакат - Ельцин,
склонившийся над шахматной доской с еще не пришедшими в движение
фигурами. Смотрел он на нее почему-то сбоку (видимо, мизансцена
подчеркивала его роль верховного арбитра), а вместо белого и черного
королей стояли маленькие бутылочки с надписями "Обычное виски" и "Black
Label". Подпись гласила:
BLACK LABEL
МОЩНЕЙШАЯ РОКИРОВКА!
В дверь постучали. Татарский повернулся и замер. Такое количество
встреч со старыми знакомыми за один день казалось неправдоподобным - в
кабинет вошел Малюта, копирайтер-антисемит, с которым они работали
когда-то в агентстве Ханина. Он был одет в турецкую косоворотку,
перехваченную солдатским ремнем, на котором висела целая батарея
оргтехники: сотовый телефон, пейджер, зажигалка "Зиппо" в кожаном
футляре и шило в узких черных ножнах.
- Малюта! Чего ты здесь делаешь?
Малюта, однако, не проявил удивления.
- Я здесь всему кагалу имидж-меню сочиняю, - ответил он. - Про
квасок ядреный с хренком слышал? Или про блины с тешкой? Это все мои
хиты. Еще в оральном отделе работаю на полставки. А ты по компромату?
Татарский промолчал.
- Знакомы? - с любопытством спросил Морковин. - Ну да, у Ханина
вместе сидели. Значит, без проблем сработаетесь.
- Работать я один предпочитаю, - сухо сказал Малюта. - Чего
делать-то надо?
- Азадовский просил, чтобы ты проект доработал. По Березовскому с
Радуевым. Радуева не трогать, а вот по Березовскому надо чичирок
добавить. Я тебе вечерком позвоню, дам кое-какие инструкции. Сделаешь?
- По Березовскому-то? - спросил Малюта. - Чичирок? Это да. Когда
нужно?
- Вчера, как всегда.
- А где исходник?
Морковин посмотрел на Татарского. Тот пожал плечами и протянул
Малюте папочку с распечаткой сценария.
- Ты с автором не хочешь поговорить? - спросил Морковин. - Чтоб он
тебя в курс ввел?
- Сам по тексту разберусь. Завтра в десять будет готово.
- Ну, как знаешь.
Когда Малюта вышел, Морковин сказал:
- Не очень он тебя любит.
- Да ерунда, - сказал Татарский. - Поспорили как-то о геополитике.
Слушай, а кто будет вышки менять? На бурильно-телевизионные?
- Вот черт, забыл. Хорошо, что напомнил, - я ему вечером объясню.
Ты, кстати, с ним помирись. Сам знаешь, что у нас сейчас с тактовой
частотой, а Леня ему все равно одного 3-D генерала выделил. Говорит,
эфир оживляет. Так что кадр он перспективный, а какая завтра коррекция
придет и откуда, никто не знает. Может, он вместо меня завотделом будет,
тогда...
Морковин не договорил. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался
Азадовский. Следом за ним вошли двое охранников со "скорпионами" на
ремнях. Лицо Азадовского было белым от ярости, а пальцы быстро сжимались
и разжимались с такой силой, что Татарский вспомнил когти орла с
поздравительной открытки. Таким Татарский никогда его не видел.
- Кто Лебедя последний раз сводил? - закричал Азадовский от дверей.
- Как обычно, - испуганно ответил Морковин, - Семен. А что
случилось?
Азадовский повернулся к парню с пони-тэйлом.
- Ты? - спросил он. - Это ты сделал?
- Что? - спросил Семен.
- Ты Лебедю сигареты заменил? С "Кэмела" на "Житан"?
- Я, - сказал Семен, - а что такое? Я просто подумал, что так будет
актуальнее. Мы же его собирались с Аденом Делоном монтировать.
- Увести, - скомандовал Азадовский.
- Подождите, подождите, - испуганно выставил перед собой руки
Семен, - я объясню...
Но охранники уже волокли его в коридор. Азадовский повернулся к
Морковину и несколько секунд сверлил его глазами.
- Я ничего не знал, - сказал Морковин, - клянусь.
- А кто про это знать должен? Я? А ты знаешь, откуда мне сейчас
звонили? Из "Джей-Ар Рейнольдс тобакко", которые нам "Кэмел" у Лебедя на
два года вперед проплатили. И знаешь, что они сказали? Что они нас через
своего конгрессмена на пятьдесят мегагерц опускают. И опустят еще на
пятьдесят, если Лебедь в следующем эфире опять с "Житаном" будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36