А затем - ничего.
Или было еще что-то? Саймон нахмурился, слегка сдвинув брови. Корис,
комната, постель... Но теперь, когда он глядел на узоры резьбы над
головой, она показалась ему странно знакомой, как будто вырезанные
там символы имели какое-то значение, когда-то известное ему.
Эсткарп - и древня страна, и город, и образ жизни. Саймон напрягся.
Откуда он это знает? Однако это правда, такая же реальная, как кровать,
на которой отдыхало его измученное тело, как резьба над кроватью.
Женщина, за которой шла охота, принадлежала к расе Эсткарпа, в то
время как мертвый охотник за стеной - к иному и враждебному народу.
Воины в крепостях все были высокими, смуглыми, гордыми и
отчужденными. Лишь Корис, с его изуродованным телом, отличался от
предводительствуемых им людей. Однако приказы Кориса
испольнялись; только женщина, ехавшая за ним, обладала, по-видимому,
большей властью.
Саймон мигнул, руки его задвигались под одеялом, он сел, устремив
взгляд на полог. Он уловил легкий звук приближающихся шагов и
поэтому не удивился, когда кольца занавеса звякнули, толстая синяя
ткань разделилась и появился тот самый человек, о котором Саймон
только что думал.
Без кольчуги Корис представлял еще более странное зрелище.
Широкоплечий, со свисающими, непропорционально длинными руками,
он был невысок, и его тонкая талия и стройные ноги были
необыкновенно малы сравнительно с верхней частью тела. Но на этих
широких плечах сидела голова мужчины, каким был бы Корис, если бы
судьба не сыграла с ним жестокую шутку. Под густой шапкой светлых
волос находилось лицо лишь недавно возмужавшего юноши.
Необычайно красивое лицо, резко контрастирующее с плечами, голова
героя на теле обезьяны!
Саймон опустил ноги с высокой кровати и встал, сожалея, что вынужден
будет смотреть на вошедшего сверху вниз. Но Корис тут же отскочил с
быстротой кошки и встал на широкий каменный карниз, шедший под
узким окном, так что его голова оказалась на уровне головы Трегарта.
Грациозным жестом, странным для такой длинной руки, он указал на
груду одежды.
Саймон кивнул. Это была не та одежда, которую он сбросил, ложась в
постель. Но кое-что давало ему возможность понять, в каком статусе он
здесь находится. Пистолет и все содержимое карманов аккуратно
разложено рядом с новой одеждой. Значит, он не пленник.
Он натянул брюки из мягкой кожи, такие же, как те, что были сейчас на
Корисе. Тонкая, как перчаточная, кожа была темно-синего цвета. Тут же
оказались сапоги с высокими голенищами из серо-серебряного
материала, похожего на шкуру ящерицы. Одевшись, Саймон обернулся к
офицеру и жестом показал, что хочет умыться.
Впервые на прекрасных губах воина появилась улыбка, и он указал на
альков. Саймон понял, что хоть обстановка в крепостях Эсткарпа
кажется средневековой, их обитатели понимают, что такое санитария.
После поворота ручки из трубы потекла теплая вода, тут же оказался
кувшин с ароматной пеной, которая сняла щетину с лица. В то же время
продолжался урок языка: Корис терпеливо произносил слова, пока
Саймон не повторял их верно.
Офицер держался нейтрально. Он не делал дружеских жестов и не
отвечал на попытки Саймона установить более личные отношения.
Когда Трегарт натягивал нечто среднее между курткой и рубашкой,
Корис отвернулся, глядя в окно.
Саймон взвесил в руке пистолет. Эсткарпскому офицеру, по-видимому,
было все равно, пойдет ли он вооруженным или нет. Наконец Саймон
затянулся поясом и сделал знак, что готов.
Они вышли в коридор и через несколько шагов начали спускаться по
лестнице. Впечатление древности подтверждалось выбитым в каменных
ступенях углублением, канавкой вдоль левой стены, там, где много
столетий ее касались пальцы идущих. Бледный свет лился из шаров,
размещенных в корзинах над головами, но природа этого света
оставалась загадкой.
У подножия лестницы располагался большой зал. В нем находилось
несколько вооруженных воинов, но большинство присутствующих было
одето в такую же, как у Саймона, одежду. Кориса приветствовали, а
Саймона разглядывали с любопытством, но никто не с ним не заговорил.
Корис коснулся руки Саймона, указывая на занавешенную дверь. Отведя
занавес, он пропустил Трегарта вперед.
За дверью оказался еще один зал. Но здесь голые каменные стены были
увешаны завесами с изображением того же символа, который Саймон
обнаружил на пологе кровати. Символ этот показался ему странно
знакомым. В дальнем конце зала стоял часовой, опираясь подбородком
на рукоять своего меча. Корис отвел второй занавес.
Помещение за ним казалось больше, чем было на самом деле, из-за
сводчатого потолка, уходившего далеко вверх. Здесь свет шаров был
сильнее и позволял разглядеть собравшихся.
Саймона ждали две женщины, одна сидела, другая стояла, положив руку
на спинку кресла. Ему пришлось приглядеться, чтобы узнать в стоящей
ту самую, которая спасалась от охотников из Ализона. Волосы,
свисавшие тогда мокрыми прядями, теперь были убраны в серебристую
сеточку, вся она с ног до головы была одета в платье из серебристой
туманной ткани. Единственным украшением был овал из такого же
кристалла, какой Саймон видел у нее на браслете. На этот раз кристалл
висел на цепи между маленькими возвышениями грудей.
- Саймон Трегарт! - Это произнесла сидящая женщина, поэтому взгляд
Саймона переместился на нее, и он тут же понял, что уже не может
отвести взгляд.
У нее было такое же треугольное лицо, такие же внимательные глаза и
черные волосы. Но из глаз ее излучалась сила, действовавшая как удар.
Саймон не мог определить ее возраст, но ему показалось, что она вполне
могла бы видеть, как укладывались первые камни Эсткарпа. И в то же
время она показалась ему лишенной возраста. Руки ее взметнулись, и она
бросила Саймону шар из того же туманного хрусталя, как и украшение,
которое было на груди у нее и ее помощницы.
Саймон поймал шар, который оказался не холодным, как он ожидал, а
теплым. В то же время обе женщины взяли в руки свои украшения.
Все последующее Трегарт так никогда и не мог объяснить даже себе.
В мозгу Саймона одна за другой начали возникать картины того, как он
попал в мир Эсткарпа, и он понимал, что женщины видят эти картины.
Когда он кончил, к нему хлынул молчаливый поток информации.
Он находился в главной крепости страны, которой угрожала
смертельная опасность. Древней земле Эсткарпа угрожали с севера, с юга
и с моря на западе. Смуглые жители равнин и городов Эсткарпа пока
противостояли давлению лишь потому, что унаследовали древние
знания. Возможно, они обречены, но сдадутся лишь с последним ударом
последнего оставшегося в живых воина.
То же чувство, которое заставило Саймона шагнуть под грубую арку во
дворе дома Петрониуса, снова ожило в нем. Гордые люди этой земли ни
о чем не просили его. Но он присягнул в верности расспрашивавшей его
женщине, мгновенно, с юношеским энтузиазмом, сделал выбор. Не
произнеся ни слова, Саймон поступил на службу Эсткарпа.
4. ПРИЗЫВ ИЗ САЛКАРКИПА
Саймон поднес к губам тяжелый кубок. Через край сосуда он
внимательно следил за происходящим. При первом знакомстве он
решил, то люди Эсткарпа мрачны, отягощены грузом лет, что они
последние представители умирающей расы, забывшие обо всем, кроме
снов о прошлом. Но за прошедшие недели он понял, насколько
поверхностно было его суждение. Теперь, в столовой гвардии, он
переводил взгляд с одного лица на другое, рассматривая не в первый раз
людей, с которыми делит дневные обязанности и досуг.
Конечно, их оружие было ему незнакомо. Ему приходилось учиться
обращаться с мечом в схватке, меньшее беспокойство вызывали у него их
самострелы, похожие на автоматический пистолет. Саймон никогда не
мог сравниться с Корисом, его уважение к воинскому искусству
молодого офицера было безгранично. Но Трегарт был знаком с тактикой
иных армий, иных войн и был способен сделать предложение, с которым
считался любой офицер.
Саймон удивлялся, почему его приняли в гвардию: в конце концов эти
люди оборонялись против превосходящих сил врага, и любой
незнакомец мог оказаться врагом, брешью в оборонительной стене. Но
он не был знаком с обычаями Эсткарпа. Среди всех наций континента
только в Эсткарпе могли поверить в такой дикий рассказ, как его.
Потому что сила Эсткарпа основывалась на магии.
Трегарт подержал во рту вино, прежде чем проглотить его, в то же время
думая о магии. Это слово могло означать искусные фокусы и трюки,
могло скрывать суеверную чепуху, но могло говорить и о чем-то более
могучем. Воля, воображение и вера были оружием, использовавшимся
магией Эсткарпа. Конечно, у этих людей были определенные способы
усиления воли, воображения и веры. А конечный результат - открытость
их мозга дл того, что не видно и не воспринимается органами чувств.
Ненависть и страх соседей определялись той же самой основой - магией.
Для Ализона на севере, для Карстена на юге власть волшебниц Эсткарпа
была злой.
Владычицы Эсткарпа обладали силой, неподвластной объяснению
человека, и когда необходимо, безжалостно пользовались этой силой.
Саймон помог спастись волшебнице, которая была глазами и ушами
своего народа в Ализоне.
Волшебница... Саймон отпил вина. Не каждая женщина в Эсткарпе
обладала Властью. Эта способность передавалась в отдельных семьях от
поколения к поколению. Тех, у кого она обнаруживалась в детстве,
отправляли в главный город страны, там их учили и определяли
дальнейшую судьбу. Имена девушек забывались, потому что имя - это
часть личности, сообщить свое имя - значит вручить другому человеку
власть над собой. Теперь Саймон понимал, насколько неосторожно он
поступил, спрашивая имя волшебницы, с которой бежал по болотам.
Власть не была постоянной. После определенного момента использовать
ее для волшебницы становилось затруднительно. Да и не всегда ее
можно было вызвать по своей воле. Иногда в самые критические
моменты она отказывала. Поэтому, кроме волшебниц и их науки,
Эсткарп располагал и вооруженной гвардией и линией крепостей вдоль
границ.
- Жарко для этого времени года. - Стул рядом с Саймоном скрипнул под
тяжестью новоприбывшего. На стол опустился со звоном шлем, длинная
рука потянулась за кубком вина.
Ястреб на шлеме смотрел на Саймона стеклянными глазами, в его
металлическое, прекрасной работы тело были вложены настоящие перья.
Корис пил вино, а со всех сторон на него сыпались вопросы. В войсках
Эсткарпа поддерживалась дисциплина, но вне службы все были равны, а
собравшиеся в столовой хотели услышать новости. Командир гвардии с
силой опустил на стол кубок и ответил:
- Вы слышали рог за час до закрытия ворот. Это просил допуска Магнис
Осберик. И с ним свита в полном вооружении. Мне кажется, Горм
угрожает бедой.
После его слов наступила тишина. Все, включая теперь и Саймона,
знали, что означает Горм для капитана гвардии. По праву власть над
Гормом должна была находиться в мощных руках Кориса. Его личная
трагедия началась не там, но закончилась на этом острове, когда он,
израненный и одинокий, отплыл от его берега в дырявой рыбачьей
лодке.
Хильдер, лорд-протектор Горма, в бурю заблудился в болотах между
Ализоном и равнинами Эсткарпа. Отбившись от свиты, он упал с
испуганной лошади и сломал руку. Полуживой от боли и лихорадки, он
забрел в землю торов, загадочной расы, жившей в болотах и не
позволявшей никому проникать в свои земли.
До сих пор остается загадкой, почему Хильдера не убили или не
прогнали от границ. Несколько месяцев спустя, излечившийся, он
вернулся в Горм и привез с собой жену. Жители Горма, особенно
женщины, возмущались этим браком, говоря, что он был навязан их
повелителю взамен обещания сохранить жизнь. Его жена, с
изуродованным телом, с необычным строем мышления, принадлежала к
расе торов. В должный срок она родила Кориса и исчезла. Может,
умерла, а может, вернулась в свое племя. Хильдер, вероятно, знал об
этом, но никогда не говорил, и Горм был рад избавиться от своей леди,
не задавая никаких вопросов.
Остался Корис с головой благородного повелителя Горма и телом
жителя болот. И ему никогда не позволяли забывать об этом. Когда
Хильдер женился вторично на Орне, дочери известного повелителя
морей, из семьи моряков, Горм принял этот брак с радостью и надеждой.
Второй сын Хильдера Урьян стал всеобщим любимцем, потому что в
венах его стройного юного тела не было ни капли чужой крови.
Хильдер умер. Но умирал он долго, и у противников Кориса было время
подготовиться. Те, кто собирался использовать Орну и Урьяна в своих
целях, ошиблись. Леди Орна, умная и способная женщина, не хотела
быть игрушкой в чужих руках. Урьян был еще ребенком, и она
становилась регентшей. Не все с этим хотели смириться, но леди Орна
продемонстрировала свою силу.
Орна натравливала одного лорда на другого, тем самым ослабляя их. Но
она совершила непоправимую ошибку, когда обратилась за помощью к
чужеземцам. Именно Орна обрекла Горм на гибель, когда тайно
обратилась за помощью к колдерам.
Колдер находился за морем, но лишь один моряк из десяти тысяч мог
приблизительно указать, где именно. Моряки старались держаться в
стороне от его угрюмых гаваней. Было общеизвестно, что колдеры не
похожи на других людей, что связь с ними приносит гибель.
За днем смерти Хильдера последовала ночь красного ужаса. И только
сверхчеловеческая сила Кориса помогла ему вырваться из ловушки. И
осталась только смерть: когда пришел Колдер, Горм перестал
существовать. Те, кто еще помнил жизнь при Хильдере, потеряли всякую
надежду. Потому что Горм превратился в Колдер, и не только остров
Горм. Меньше чем за год на побережье поднялись мощные башни и
возник город, названный Айль. Ни один житель Эсткарпа не приходил в
Айль - добровольно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22