Нет сомнения в искусственном происхождении этого выступа: видны
следы инструментов, вырубавших его. Выступ вел наклонно, как рампа,
хотя и круто, к вершине утеса. Нелегкая дорога для человека, у которого
кружится голова и дрожат от слабости ноги, но бесконечно лучшая, чем
он смел надеяться.
Корис снова заговорил. "Сможешь взобраться один? Я посмотрю, нельзя
ли поднять остальных."
Саймон кивнул и тут же пожалел, что избрал такую форму согласия. Он
ухватился за стену и подождал, пока мир прекратит вращаться. Стиснув
зубы, он пошел вверх. Большую часть пути Трегарт проделал на
четвереньках, пока не добрался до пустоты в скале. Подув на израненные
руки, он всмотрелся в углубление. Пещера! Другого выхода отсюда нет.
Нужно надеяться, что у пещеры есть выход наверху.
- Саймон! - Крик снизу звучал беспокойно, тревожно. Саймон заставил
себя подползти к краю выступа и посмотреть вниз.
Внизу стоял Корис, задрав голову и глядя вверх. Танстон тоже стоял,
поддерживая Йивина. В ответ на слабый взмах руки Саймона они начали
действовать, каким-то образом умудрившись поднять Йивина до
выступа.
Саймон оставался на месте. У него не было желания в одиночку входить
в пещеру. Воля, казалось, покинула его, как сила ушла из тела. Но
мужество вернулось, когда Корис появился рядом с ним, поддерживая
Йивина.
- Здесь какое-то колдовство, - заявил капитан. - Я не видел тебя, пока ты
не махнул рукой. Кому-то очень нужно было скрыть вход в пещеру.
- Ты считаешь это очень важным? - Саймон махнул в сторону пещеры. -
Даже если это сокровищница древних королей, она не интересует меня.
Разве что там есть вода!
- Воды! - слабо подхватил Йивин. - Воды, капитан, - жадно просил он у
Кориса.
- Подожди, товарищ. Еще немного. Они обнаружили, что открытый
Саймоном способ перемещения на четвереньках необходим при входе в
пещеру. А Корис едва протиснулся, обдирая кожу на плечах и руках.
Сзади оказался проход, но света было так мало, что они двигались,
держась за стены руками.
- Тупик! - Вытянутая рука Саймона упиралась в скалу. Но он вынес
приговор слишком быстро: справа показался слабый свет, и Саймон
обнаружил, что проход поворачивает направо.
Здесь стало светлее, и они смогли двигаться быстрее. Но в конце прохода
их ждало разочарование. Свет не усиливался, и когда они вышли на
открытое пространство, здесь были сумерки, а не яркое солнце дня.
Источник света привлек внимание Саймона и заставил его забыть о
боли. Вдоль стены шла прямая линия абсолютно круглых отверстий,
похожих на корабельные иллюминаторы. Он не мог понять, как они не
увидели эти отверстия с берега: они явно выходили в сторону моря.
Отверстия были забраны каким-то материалом, пропускавшим свет
туманными лучами.
Света, впрочем, было достаточно, чтобы осветить единственного
обитателя каменного зала. Этот обитатель спокойно сидел в каменном
кресле, вырубленном из той же скалы, что и вся пещера, руки его лежали
на широких подлокотниках кресла, голова опустилась на грудь, как во
сне.
Лишь когда Йивин перевел дыхание со звуком, похожим на рыдание,
Саймон понял, что они стоят в склепе. И пыльная тишина зала
сомкнулась над ним, как будто их закрыли в гробу без всякой надежды
на спасение.
Чувствуя благоговейный страх и тревогу, Саймон приблизился к двум
каменным блокам, на которых стояло кресло, глядя в лицо сидящего.
Кресло и сидящего покрывал толстый слой пыли. Но Трегарту было
видно, что этот человек - вождь, жрец или король - не принадлежал к
расе Эсткарпа или Горма.
Его пергаментная кожа была смуглой и гладкой, как будто искусство
бальзамировщика превратило ее в дерево. Черты полускрытого лица
свдетельствовали о могучей воле и душевной силе, орлиный нос
преобладал над остальными чертами. Подбородок маленький,
заостренный, закрытые глаза посажены глубоко. Как будто далеким
предком этого человека был не примат, а птица.
К тому же его одежда под слоем пыли была сделана из материала,
похожего на перья. Стройную талию охватывал пояс, а на коленях лежал
топор такого размера, что Саймон усомнился, мог ли мертвец
поднимать его.
На голове сидящего усаженная драгоценностями корона. На пальцах,
сжимавших рукоять топора, блестели кольца. И на всем этом лежала
печать такой чуждости, что Саймон остановился, не доходя двух шагов
до помоста.
- Вольт! - возглас Йивина походил на вопль. Он заговорил что-то на
непонятном языке; Саймону показалось, что это молитва.
- Подумать только, легенда оказалась правдой! - Корис стоял рядом с
Трегартом. Глаза его ярко горели, как ночью, когда они уходили из
Салкаркипа.
- Вольт? Неужели? - повторил Саймон, и человек из Горма ответил
нетерпеливо:
- Вольт - Топор! Вольт, гремевший громами! Вольт, которым и теперь
пугают детей по вечерам! Эсткарп древен, его знания восходят к
доисторическим временам. Но Вольт старше Эсткарпа! Он из тех, кто
жил до человека, каким человек стал сегодня. Род его вымер до того, как
человек вооружился дубиной и камнем против зверей. Но Вольт пережил
свой род и знал первых людей, и они знали его - и его топор!
Вольт в своем одиночестве пожалел людей и топором прорубил дорогу к
знаниям и величию, прежде чем тоже не ушел от них.
В некоторых местах Вольта вспоминают с благодарностью, хотя и
боятся его, как всего непонятного. А в других - ненавидят великой
ненавистью, потому что мудрость Вольта боролась с их глубочайшими
желаниями. И мы вспоминаем Вольта с молитвами и проклятиями, он и
бог, и демон. И вот мы убеждаемся, что он был живым существом и в
чем-то похожим на нас. Впрочем, может, с другими способностями,
свойственными его расе.
- Вольт! - Длинная рука Кориса взметнулась в салюте. - Я, Корис,
капитан Эсткарпа и его гвардии, приветствую тебя и сообщаю, что люди
не очень изменились с тех пор, как ты ушел от них. Мы по-прежнему
воюем, и мир у нас редок. А сейчас, возможно, наступает окончательная
ночь. Она идет из Колдера. И поскольку море лишило меня оружия,
прошу тебя отдать мне твое! И если нам удастся снова встать лицом к
лицу с колдерами, я докажу, что взял топор не напрасно!
Он полнялся на ступеньку и протянул руку. Саймон услышал
приглушенное восклицание Йивина, шумное дыхание Танстона. Но
Корис с улыбкой взялся за рукоять топора и осторжно потянул его к
себе. Сидящая фигура казалась такой живой, что Саймон невольно
подумал: вот она сожмет руки и потянет оружие назад. Но топор подался
легко, как будто тот, кто много поколений держал его, отдавал охотно.
Саймон ожидал, что рукоять рассыплется в руках Кориса. Но капитан
взмахнул топором и опустил его, остановив лишь в дюйме от каменного
помоста. В его руках оружие ожило, стало податливым и прекрасным.
- Спасибо, Вольт! - воскликнул Корис. - С ним я одержу немало побед,
никогда раньше руки мои не держали такое оружие. Я Корис из Горма,
Корис безобразный, Корис злополучный. Но с твоими добрыми
пожеланиями, о Вольт, я стану Корисом завоевателем, и твое имя снова
прозвучит по всей земле!
Возможно, звук его голоса поколебал столетиями неподвижный воздух;
это было единственное рациональное объяснение, которое Саймон смог
дать последующему происшествию. Сидящий человек, казалось, кивнул,
один раз, второй, как бы соглашаясь со словами Кориса. Затем тело,
которое лишь секунду назад казалось таким прочным, на их глазах
начало распадаться.
Йивин закрыл лицо руками, Саймон подавил восклицание. Вольт - если
это был Вольт - исчез. Лишь пыль на кресле и топор в руках Кориса
остались от него. Танстон, этот невозмутимый человек, заговорил
первым, обращаясь к своему командиру:
- Его долг выполнен, капитан. Теперь начинается ваш. Хорошо, что вы
взяли оружие. И я думаю, оно принесет нам счастье.
Корис еще раз взмахнул топором, искусно повернув в воздухе лезвие.
Саймон отвернулся от пустого кресла. С самого своего появления в этом
мире он был свидетелем волшебства его обитатетелей и принимал его
как должное. Принял он и последнее событие. Но даже обладание
знаменитым топором Вольта не принесло им ни воды, ни пищи, и он
сказал об этом.
- Верно, - согласился Танстон. - Если другого выхода отсюда нет,
придется вернуться к берегу и попробовать что-нибудь иное.
Но выход был. За креслом в стене виднелся арочный проход, забитый
землей и обломками камня. Они принялись работать, используя ножи в
качестве орудия. Даже для отдохнувших людей это была тяжелая работа.
И лишь недавно приобретенный ужас перед морем удерживал Саймона.
В конце концов они расчистили небольшой проход и оказались перед
дверью.
Дверь была сделана, должно быть, из какой-то местной очень прочной
древесины. Она казалась нетронутой гниением. Наоборот, какой-то
естественный химический процесс превратил ее в камень. Корис жестом
велел всем отойти.
- Это мое дело. Снова взлетел топор Вольта. Саймон едва не закричал,
боясь увидеть, как прекрасное лезвие раскалывается при ударе о камень.
Послышался звон, топор снова взмыл в воздух и обрушился со всей
силой мощных рук капитана.
Дверь раскололась, часть ее упала вперед. Корис отошел, а трое
оставшихся очистили проход. В лицо им ударил яркий дневной свет,
свежий ветер разгонял затхлый воздух подземелья.
Убрав остатки дверей и пройдя сквозь стену из сухих ветвей, спутанной
паутины и высохших насекомых, они оказались на вершине утеса. Прямо
перед ними начинался спуск к ручью. Ни слова не говоря, Саймон
устремился вперед, надеясь промыть высохшее горло, облегчить муку
просоленной кожи.
Чуть позже, приподняв от воды мокрую голову и плечи, он обнаружил,
что Корис исчез. Но Саймон был уверен, что капитан вместе с ними
покинул склеп Вольта.
- Где Корис? - спросил он Танстона. Тот протирал лицо пригоршней
влажной травы, вздыхая от удовольствия. Йивин лежал на спине возле
ручья, закрыв глаза.
- Он делает необходимое для воина внизу, - ответил Танстон. - Гвардеец
не должен оставаться открытым ветру и воде, если его офицер может о
нем позаботиться.
Саймон вспыхнул. Он совсем забыл об этом искалеченном теле на
берегу. Хотя он по своей воле вступил в гвардию Эсткарпа, но еще не
чувствовал себя ее частью. Эсткарп слишком древен, его жители и
волшебницы - слишком чужды. Но что обещал ему Петрониус,
предлагая бегство? Что человек, воспользовавшийся его услугами, будет
перенесен в тот мир, которого жаждет его душа. Саймон солдат, и вот он
в мире постоянной войны. Но это не его способ воевать, и он по-
прежнему чувствует себя бездомным.
Он вспомнил женщину, с которой бежал по болотам, не зная, что она
волшебница из Эсткарпа. Во время бегства были моменты, когда они
испытывали друг к другу чувство истинного товарищества. Но
впоследствии оно исчезло.
Она была в одной из лодок, когда они бежали из Салкаркипа. Неужели
ее ждало то же безжалостное море? Он шевельнулся, испытывая какое-то
странное чувство, которое не сумел бы назвать. Перевернувшись в траве,
он положил голову на согнутую руку, расслабившись, как научился уже
давно, и уснул.
Проснулся он вскоре, потому что солнце еще ярко светило. В воздухе
пахло едой. В расщелине скалы горел небольшой костер, Танстон жарил
на нем рыбу, надетую на прут. Корис спал, подложив топор под голову,
его мальчишеское лицо казалось уставшим. Йивин лежал на животе,
опустив руки в ручей. Он доказал, что является не только отличным
всадником, извлекая одну за другой рыбы из воды.
Когда Саймон подошел, Танстон поднял брови. "Возьми свою порцию",
- он указал на рыбу.
Саймон уже собрался взять кусок, как вдруг заметил напряженный
взгляд Танстона и сам посмотрел в ту сторону. Над их головами
описывала широкий круг птица с черным оперением. На груди у нее
виднелось белое V-образное пятно.
- Сокол, - Танстон выдохнул это слово, как будто оно означало
опасность, не меньшую, чем засада колдеров.

2. Соколиное гнездо

Птица, с искусством, известным этим хищникам, повисла над ними,
расставив крылья. Увидев свисавшие с ее лап яркие ленты, Саймон
догадался, что птица не дикая.
- Капитан! - Танстон тряс Кориса; тот сел, жестом ребенка протирая
глаза кулаками.
Корис резко задрал голову, потом встал, заслоняя глаза от солнца, и стал
смотреть на медленно кружащую птицу. Он свистнул, в свисте его
звучала чистая мелодия. Ленивое кружение прекратилось, и Саймон
увидел чудо скорости и точности - удар сокола. Сокол упал с неба и сел
на рукоять топора, лежавшего в траве. Он раскрыл клюв и издал
хриплый крик.
Капитан склонился к птице. Осторожно поднял одну из лент. На солнце
сверкнуло металлическое кольцо. Корис внимательно рассматривал его.
- Налин. Это один из его часовых. Лети, крылатый воин, - Корис
обращался к птице. - Мы одного племени с твоим хозяином, и между
нами мир.
- Жаль, капитан, что ваши слова не дойдут до ушей этого самого
Налина, - заметил Танстон. - Фальконеры сначала убеждаются в
безопасности своих границ, а потом уже задают вопросы. Если только
нарушитель после этого способен отвечать на вопросы.
- Именно так, бродяга! Слова прозвучали совсем рядом. Гвардейцы
обернулись, но вокруг была только трава и скалы. Неужели говорила
птица? Йивин с сомнением смотрел на сокола, но Саймон отказывался
воспринимать это колдовство или иллюзию. Он нащупал свое
единственное оружие - нож, который был у него за поясом, когда он
выбрался на берег.
Корис и Танстон не обнаружили удивления. Очевидно, что-то подобное
они ожидали. Капитан заговорил отчетливо и медленно, как будто
убеждая невидимого слушателя.
- Я Корис, капитан Эсткарпа, прибит к этому берегу бурей. А это
гвардейцы Эсткарпа: Танстон, офицер Большой Башни, Йивин и
Саймон Трегарт, пришедший из чужого мира и вступивший в гвардию.
Клятвой Меча и Щита, Крови и Хлеба я прошу убежиша. Между нами
нет войны, но все равно над нами занесено разящие лезвие!
Слабое эхо его слов прокатилось вокруг них и затихло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22