– Если мы пойдем широким кругом на запад, – предложил Рольтх, – то сможем выйти на это здание и лучше рассмотреть его.Значит, фальтхарианин хочет лучше рассмотреть здание. Картр вздохнул от нетерпения. Единственное здание, которое напоминает священный дворец свободных миров! Он должен разгадать эту тайну. Планета, отсутствующая даже на самых древних картах, в системе, настолько близкой к краю галактики, что ее проглядели и… Или забыли за столетия до его рождения. И все же здесь, за древним космопортом, стоит здание, являющееся копией самого старого и самого почитаемого общественного здания, построенного когда либо людьми! Он должен установить, почему… и кто… и когда…Несколько следующих часов они шли по предложенному Рольтхом маршруту и вместе с остальными рейнджерами и патрульными перед самым рассветом оказались за зданием. Глаза Картра устали от бессоницы, а еще больше от возбуждения, но он хотел увидеть глазами то, что описывал Рольтх.Они двигались от укрытия к укрытию и наконец, по– змеиному подползли к тому месту, откуда здание лучше всего было видно.– Рольтх прав! – голос Дальгра звучал возбужденно. – Мой отец был приписан к штабу, мы жили в центральном городе. Говорю вам, это дворец свободных миров!Картр прижал его к земле.– Мы вам верим, но держите голову ниже. Люди там, внизу – опытные охотники. Они легко нас выследят.– Но как оно сюда попало?Дальгр повернул к сержанту искренне удивленное лицо.– Может быть…, – Картр высказал мысль, которая не давала ему покоя всю ночь. – Может быть, это здание было первым…– Первым? – Смит прижал к глазам бинокль. – Как это может быть?– Ты думаешь… Оно древнее? – вдохнул Рольтх.– У вас сильный бинокль, Смит. Вглядитесь получше в край крыши и в ступени, ведущие к портику…– Да, – спустя несколько секунд согласился связист. – Эрозия… Это здание очень старое… Даже старше города, – добавил он. – Но впрочем, может быть, его открытое расположение ускорило старение. Я хотел бы взглянуть поближе…– А мы все нет? – прервал его Зинга. – А долго ли там будут сидеть наши друзья?– Вероятно, несколько дней. Придется сдерживать любопытство, пока они не уйдут, – ответил Картр. – Здесь трудно будет избежать приходящих и уходящих отрядов. Лучше держаться на удалении.Смит протестующе застонал. Картр вполне понимал его. Быть так близко и не иметь возможность преодолеть последние четверть мили, отделявшие их от загадки – это раздразнило бы кого угодно. Но придется уйти и держаться подальше от туземцев.Описание здания заинтересовало Зикти, и на следующее утро он спокойно попросил помощи у Зинги, сказав:– Поскольку я, к сожалению, не знаком с современными способами подкрадывания и маскировки, я вынужден просить специалистов обучить меня этому. Увы, даже отделенный от своей кафедры, я не могу сдержать желания собрать знания. А обычаи туземцев, несомненно, очень интересны, и, с вашего разрешения,сержант, мы попробуем подобраться к ним и понаблюдать за ними…Картр улыбнулся.– С моего разрешения или без него… Кто я такой, чтобы мешать собирать знания? Хотя…– Хотя, – подхватил его мысль Зикти, – возможно, впервые за многие годы ученый моего ранга собирает сведения в полевых условиях? Что же, это одна из болезней нашей цивилизации. Личное участие помогает заполнить пробелы. А факты, почерпнутые при изучении одной цивилизации, могут пригодиться для спасения другой.Картр провел рукой по волосам.– Они хорошие люди, эти туземцы, и мы можем помочь им. Хотел бы я …– Если бы у нас была медицинская подготовка, мы могли бы безопасно встречаться с ними… Вернее, вы могли бы. Другой вопрос, как они вопримут бемми, – Зикти указал на свою изогнутую грудь. – Каково отношение примитивных племен к неизвестному? Они его боятся.– Да… Бедный мальчик решил, что Зинга – демон, – неохотно согласился Картр. – Но со временем… Когда они поймут, что мы хотим им добра…Зикти с сожалением покачал головой.– Как жаль, что среди нас нет врача. И это одно из тех немногих обстоятельств нашего положения, которое меня тревожит.– Вы готовы, хага Зикти?Зинга, склонив голову, обратился к старшему закатанину с одной из четырех форм уважения. И это подтверждало предположение Картра, что Зикти занимал у себя на родине высокое положение.– Иду, мой мальчик, иду. Мы с моей семьей может поблагодарить праматерь за то, что у нас такие товарищи по несчастью!Картр, довольный, следил, как уходили закатане. Он понимал, что Зикти, неохотно высказывающий свое мнение по вопросам, касающимся рейнджеров, был их лидером. Даже Смит и Дальгр, несмотря на свою врожденную подозрительность по отношению к негуманоидам, тем более сенситивам, признавали это, попав под влияние всегда спокойного, добродушного историка. Патрульные охотно и весело оказывали услуги Заците и Зоре, а к Зору относились как страшие братья. Как будто разница между людьми и бемми исчезла, как и разница между рейнджерами и членами экипажа.– О чем ты думаешь, улыбаясь и глядя в пустоту? – Филх опустил вязанку хвороста и потянулся. – Если тебе нечего делать, носи дрова.– Я думаю о том, что многое изменилось, – начал было сержант.И тут же обнаружил, что Филх проницателен не менее Зинги.– Нет больше бемми, нет больше рейнджеров и членов экипажа– ты это имеешь в виду? Да, как-то так уж получилось,– он сел на вязанку хвороста. – Когда мы уходили из города, им, – он ткнул пальцем в том направлении, где находились Смит и Дальгр, – им пришлось сделать выбор. Они его сделали не оглядываясь назад. Теперь они думают о различиях не больше, чем ты и Рольтх…– Мы сами – Рольтх с его ночным зрением и я, сенситив– почти бемми. К тому же я варвар с отдаленной планеты. А эти двое рождены во внутренних системах. У них больше предрассудков и нужно отдать должное: они их сумели преодолеть.– Они лишь начали самостоятельно думать.Филх поднял лицо к небу и испустил такой чистый и мелодичный звук, что Картр затаил дыхание. Может, это форма проявления счастья у Филха?И тут же появились птицы. Картр застыл, боясь нарушить очарование. Филх продолжал петь, и птиц появлялось все больше и больше. Вспыхивали красные, зеленые, синие, желтые, белые перья. Птицы кричали у ног тристианина, садились ему на плечи, на руки, кружили над его головой.Картр и раньше видел, как Филх приманивал птиц, но сейчас ему показалось, что весь лагерь превратился в вихрь машущих крыльев, радужных оперений.Песня смолкла, и птицы поднялись облаком красок. Трижды прокружили они над головой Филха. Тристианин смотрел птицам вслед, расправив руки и напрягшись, как будто хотел улететь вместе с ними. Сержант смутно ощутил, какое стремление к полету должно владеть утратившим крылья народом Филха. Стоила ли разума эта утрата? Что думает об этом сам Филх?Рядом кто-то вздохнул. Картр огляделся. Рядом стояли закатане: Зацита, Зора и Зор. Мальчик наклонился, чтобы подобрать красное перо, и волшебство кончилось. Филх уронил руки, поднятый гребешок медленно опустился. Он снова превратился в рейнджера, члена патруля, и перестал быть волшебным музыкантом.– Так много разновидностей… Я не думал, что их так много.– Да, Зор, это необычный мир для небесного существа. Но каждый мир имеет свои чудеса.Филх подошел к закатанскому мальчику, который гладил алое перо.– Если хочешь, – сказал он с дружелюбием, которое редко демонстрировал раньше, – я покажу тебе ночных птиц…Желтые губы Зора растянулись в широкой улыбке.– Сегодня, пожалуйста! И вы их привлечете так же?– Если ты будешь стоять спокойно и не вспугнешь их. Они более робкие, чем те, которые живут при солнце. Здесь есть большая белая птица, которая плывет во тьме, как туманный призрак корроба…Зор возбужденно зашевелился.– Это, – громко объявил он, – самые удивительные каникулы. Я хочу, чтоб они никогда не кончались!Взгляды четырех взрослых встретились над его головой. И Картр знал, что они думают об одном и том же. Для них это изгнание, вероятно, никогда не кончится. Но… жалеют ли они об этом? Пока Картр не мог задать этот вопрос.Рейнджеры провели день, проверяя свое снаряжение и занимаясь мелким ремонтом… Одежда становилась проблемой… Разве что они последуют примеру туземцев и будут носить звериные шкуры. Картр подумал о приближающемся холодном времени года. Может, придется переселиться южнее? По-видимому, ради закатан это следует сделать. Он знал, что холод вызывает у разумных рептилий оцепенение, которое постепенно переходит в летаргию.Они парами следили за туземцами и доставляли всю информацию Зикти, который собирал ее с таким видом, как будто готовил научный труд.– Среди них есть несколько разновидностей, – заявил он однажды вечером, когда Филх и Смит, дежурившие в тот день, закончили свой доклад. – Ваши желтоволосые, белокожие люди, Картр, только одна разновидность. А Филх наблюдал клан темнокожих и черноволосых…– Судя по легкой одежде и незнакомым вещам, они из другой, более теплой местности, – добавил тристианин.– Странно… Сколь различны расы на одной планете. Жаль, что я не занимался углубленно психологией гуманоидов, – продолжал историк.– Но все они очень примитивны. Этого я не понимаю, – проговорил Смит, приканчивая остатки еды. – Город был построен и оставлен в полной готовности людьми высокоразвитой технологии. А туземцы живут в палатках из звериных шкур, те же шкуры носят на себе и боятся города. Я готов поклясться, что глиняная посуда, которой они сегодня торговали, сделана вручную!– Мы понимаем это не лучше вас, мой мальчик, – ответил Зикти. – И не поймем, пока не проникнем в туман их истории. Если они владели какими-то технологическими знаниями, то давно их забыли. Может, сознательно запретили все, связанное со священными «богами», а может, это результат упадка цивилизации – можно найти множество объяснений.– Может, это потомки рабов, оставленных здесь улетевшими хозяевами? – вступил в разговор Рольтх.– Такой ответ тоже возможен. Но обычно высокоразвитая цивилизация не знает рабства. Рабы должны были бы смотреть за машинами, а у жителей города этим занимались роботы.– Мне кажется, – начал Филх, – что на этой планете однажды должно было быть принято решение. И некоторые приняли одно из решений, а другие – другое. Некоторые улетели, – он когтем указал на небо, – остальные предпочли остаться, жить близко к природе и постепенно впасть в дикость…Картр выпрямился. Что же, пожалуй, это верно! Люди, делающие выбор между звездами и землей! Да, возможно, все так и было. Именно потому, что он сам не так давно ушел в космос, он понимал такую возможность. И, может быть, именно потому, что народ Филха сам стоял перед таким выбором… Принял решение и сейчас отчасти о нем сожалеет, тристианин первым сумел разгадать загадку.– Упадок, регресс…, – вмешался Смит.Но Зацита покачала головой.– Если живешь только машинами и мечтой о власти, тогда да. Но, возможно, те, что остались, избрали лучший образ жизни.Картр ухватился за эту мысль. Может, пришло время и его народу сделать выбор, который уведет их далеко от прямых дорог или отбросит далеко назад…Время тянулось медленно. Наконец туземцы начали расходиться. Рейнджеры прождали еще пять часов после ухода последнего клана и убедились, что не встретятся со случайно задержавшимися. В середине дня они спустились вниз по склону и прошли между еще дымящимися кострами и остатками лагеря.У основания лестницы, ведущей к портику здания, они оставили свои мешки и тюки. Двенадцать широких ступеней с выбитыми за тысячи лет углублениями вели наверх. На грязи виднелись недавние следы туземцев. Они поднялись по ступеням и прошли между мощными колоннами.Внутри было бы темно, если бы строители здания не покрыли его центральную часть прозрачным материалом.Медленно, компактной группой, прошли они по проходу в середину огромного здания. На три стороны от них расходились секции огромного здания. На три стороны от них расходились секции видений, разделенные узкими проходами. На спинке каждого массивного кресла из какого-то прочного материала, неподвластного времени, был вырезан символ. С четвертой стороны находился помост с такими же креслами, причем центральное было приподнято над остальными.– Вероятно, правительственное здание, – предположил Зикти. – Здесь сидел президиум, – указал он на помост.Картр осветил фонариком символ на ближайшем к нему сидении и застыл, не веря своим глазам. Потом осветил следующее сидение, и еще одно… И начал читать символы, которые так хорошо знал:– Денеб, Сириус, Ригель, Капелла, Процион…Не сознавая этого, он почти кричал, как будто производил перекличку… Такая пекличка не звучала в этом здании уже больше четырех тысяч лет.– … Бетельгейзе, Альдебаран, Полярная…– Регул, – отозвался Смит с другого конца зала. В его голосе тоже звучало возбуждение. – Спика, Вега, Арктур, Альтаир, Антарес…Теперь вступили Рольтх и Дальгр:– … Фамальгаут, Альфард, Кастор, Алгол…Они добавляли звезду за звездой, систему за системой. И, наконец, встретились на помосте. И замолчали, когда Картр, полный неведомого прежде благоговейного страха и почтения, осветил последний символ. Именно он должен был находиться здесь!– Земля, Солнечная система, – он произнес вслух эти три слова, и это, казалось, прозвучало громче, чем от названий сотен остальных звезд. – Земля! Начало человечества!16.Вызывает Земля.– Не верю! – в голосе Смита звучало возбуждение. Его глаза были прикованы к центральному креслу и невероятному символу на нем. – Это не может быть зал прощания! Ведь он на Альфа Центавра…– Там помещают его наши легенды, – ответил Картр. – Но легенды не всегда точны.– А там, – Дальгр, не отводя взгляда от помоста, указал на выход, там поле полета!– Давно ли…, – Рольтх не кончил вопроса, и слова его эхом отозвались в гигантском зале.Картр обвел взглядом ряды сидений. Здесь,впереди, сидели командиры, за ними экипажи и колонисты год за годом, целые столетия. Собирались, в последний раз говорили друг с другом, получали последние приказы и инструкции – и уходили на поле к ожидающим их кораблям, улетали в неизвестноть, чтобы никогда не возвращаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22