роман
ЗАГАДОЧНАЯ. СМЕРТЬ
1 ноября 196... года в Токио, в одном из изоляторов медицинского факультета университета Тоё, скончался сорокасемилетний сотрудник Научно-исследовательского института микробиологии Кадзуо Убуката. Заботливый уход, неусыпное наблюдение врачей, новейшие средства лечения — все оказалось тщетным. Больной умер от воспаления легких.
Институт микробиологии Каньо был основан известным университетским профессором, который теперь ушел в отставку. Но когда-то он получил известность как создатель нового антибиотика — симбимицина.
Убуката сильно простудился, однако, несмотря па болезнь, не прекращал своих исследований, пока окончательно не свалился. Это усердие было оценено по достоинству — институт устроил ему пышные похороны.
"В наши дни умереть от воспаления легких!.. Интересно, кто его лечил?.." Участники траурной церемонии сочувственно вздыхали. А некоторые язвительно усмехались. Во всем винили врачей: "Недосмотрели, коновалы..."
Впрочем, ничего особенного не случилось. Просто умер человек средних лет. Правда, был он еще в расцвеге сил, полон энергии, и люди, конечно, жалели покойного. Но преждевременная смергь не гакая уж редкость в наши дни, и не успеют еще завянугь венки па могиле Убукаты, как он будег забыт.
И скорбь Хироси Кохиямы, который присутствовал на панихиде в похоронном зале, тоже будет недолгой. Кохияма был репортером в отделе науки газеты "Нитто". Ему не раз доводилось встречаться с Убукатой, он собирал для газеты информацию о разрабатываемых институтом антибиотиках...
Покойник утопал в венках из желтых и белых хризантем. Курились ароматические палочки. Струйки дыма окутывали застывшее суровое лицо, и казалось, что оно постепенно смягчается, становится спокойным и умиротворенным, словно покойный и в самом деле отбывал в нирвану, находившуюся где-то там, на западе, где пламенел осенний закат.
Заметив в толпе Кёити Тэраду из Института фармакологам, принадлежащего фирме Гоко, Кохияма протиснулся к нему и тихо сказал:
— У господина Убукаты такой вид, будто он чем-то очень доволен, не правда ли?
— Н-да... — неопределенно пробурчал Тэрада.
— А над чем он в последнее время работал? — спросил Кохияма. Казалось, он не замечает подавленного состояния собеседника.
Кохияма пришел сюда не только отдать последний долг покойному, но и намеревался получить здесь кое-какую информацию для газеты. Он отлично знал, что Институт фармакологии Гоко, где работал Тэрада, тесно
связан с Институтом микробиологии, а Тэрада и покойный Убуката были близкими друзьями.
— Л вы разве не в курсе дела? — вскинул на него глаза Тэрада.
— Нет, я уже полгода как не встречался с господином Убукатой. Кохияма сказал правду, он нередко наведывался в Институт микробиологии, но с Убукатой, который работал в лаборатории где-то в полуподвале, действительно давно не виделся. В последнее время Убуката, вероятно, был очень занят, он даже не подходил к телефону. Но в памяти Кохиямы навсегда осталась сутулая фигура в белом халате —Убуката в окружении ассистентов, которые манипулируют с пробирками и колбами в лаборатории, наполнен ной удушливыми испарениями и запахами.
— Убуката работал над культурой микробов, устойчивых к лекарственным препаратам, — сказал Тэрада.
— Вы, вероятно, имеете в виду патогенные стафилококки, не поддающиеся воздействию пенициллина, или палочки Коха, на которые не действует стрептомицин?
Речь шла о факторе К у микробов. То есть о генах, которым условно дано название К от английского ресистант.
И Тэрада присоединился к остальным участникам церемонии — надо было поставить свечку. Уже зажгли свечки родственники, представители Инспекции здравоохранения, Министерства просвещения, Института микробиологии и университета. Теперь настала очередь Тэрады, а следом за долговязым Тэрадой двинулся и Кохияма.
Он зажег курительную свечку и, подержав над ней молитвенно сложенные ладони, повернулся, чтобы ноклонигься родственникам покойного. У изголовья гроба одиноко стояла молодая девушка в трауре. Она показалась Кохиямс до того красивой, что у него захватило дух. Такой красоты он, кажется, никогда раньше не встречал. Даже мимолетного взгляда было достаточно, чтобы заметить, что в ее внешности было что-то неяпонское. "Наверняка она только наполовину японка", — подумал Кохияма. Отлично сшитое черное траурное платье подчеркивало светлый оттенок кожи.
Неподдельная скорбь читалась на бледном лице девушки. Она отвегала на поклон Кохиямы чуть заметным кивком и на мгновение задержала на нем взгляд. И ему показалось, что глаза ее с большими черными зрачками излучают какой-то необычайный свет. Он ощутил непонятное волнение. Именно непонятное. Она словно притягивала к себе взгляд. И секрет этого колдовства заключался не только в женском очаровании. Что-то трогательное, детски-беспомощное было в этом прекрасном лице. Казалось, ей хочется кому-то пожаловаться, рассказать о своем горе, но она не может на это решиться. Кого она ему напоминает? И тут в его памяти всплыло другое лицо — фотография еврейской девочки Анны Франк, которая долго пряталась от немецких фашистов, а под конец была схвачена и погибла в нацистском лагере смерти в Освенциме. Возможно, эта женщина полуев-
рейка и смешанная кровь придает ей такую прелесть? Острое желание сладкой судорогой пробежало по телу Кохиямы.
— Кто была эта женщина? — спросил Кохияма Тэраду, когда они после похорон зашли в рыбный ресторанчик.
— Это единственная дочь Убукаты — Эмма, -— ответил Тэрада. — Я так и предполагал, но...
— Что "но"? Вас, видимо, интересует роман Убукаты с иностранкой?
— Признаться, да. Неожиданно Тэрада вспылил:
— А почему, собственно, вас интересует его прошлое? Не годится тревожить память покойного. Я думаю, нам лучше прекратить этот разговор!
— Простите, но мне непонятно ваше раздражение,—удивился Кохияма. — Я ведь без всякой задней мысли. Мне просто захотелось получить представление о жизни покойного. Согласитесь, в этой истории кое-что наводит на размышления. Ведь и вы наверняка слышали о том, что Убуката как будто бы стал жертвой врачебного недосмотра. Все разводят руками: такая масса антибиотиков, а человек умер, словно никаких средств от воспаления легких нет и в помине! Не правда ли, странно? И потом, Убуката-сан — человек, несомненно, одаренный и в высшей степени работоспособный, почему же он никак не проявил себя в науке? Ведь, по существу, он так и остался заурядным микробиологом... да, именно заурядным, хоть он и был ответственным сотрудником института.
— Простите мою горячность, — сказал Тэрада. — Я, наверное, неправ. Но мы с Убукатой вместе учились на медицинском факультете в Мукденском университете и были с ним довольно близкими друзьями. Мне сейчас трудно
о нем говорить.
— Да, но говорить о покойном — еще не значит перемывать ему косточки, — возразил Кохияма и тут же пожалел об этом: зря он проявляет такую назойливость, ведь его, собственно, интересует не сам Убуката, а его
дочь!..
Тэрада поставил пустую рюмку на стол и рассеянно посмотрел на своего собеседника. Почему Убуката не сделал карьеры? Наверное, по той же причине, что и он сам. Они слишком далеко отошли от главного направления в науке. Их молодость, их интерес к пауке навеки похоронены в Маньчжурии, бывшей когда-то предметом их 1рсз. Потеряв своего старого друга, теперь он, кажется, окончательно это осознал...
Тэрада снова рассеянно взглянул на Кохияму и сказал:
— Завтра я собираюсь побывать на квартире покойного. Вы не заглянете туда?
— Завтра?.. К сожалению, я буду занят в редакции.
— Мне, собственно, придется работать там в течение нескольких дней, — сказал Тэрада и как бы в пояснение добавил: - Я должен помочь сотрудникам института разобрать архив Убукаты и привести в порядок исследовательские материалы.
— Послезавтра я обязательно с вами поеду, — ответил Кохияма. — А что это за материалы? Над чем все-таки работал Убуката-сан?
— Я вам, кажется уже говорил. Он изучал культуру микробов, устойчивых к лекарственным препаратам.
— Да, вы об этом говорили, но...
— Да, да, — торопливо добавил Тэрада, — это было темой его научной работы. Точнее, он занимался генетическим исследованием устойчивых к лекарственным средствам кишечных палочек.
И Тэрада, решив, по-видимому, что такой ответ избавляет его от дальнейших расспросов, принялся за овощи. Покончив с едой, он повер нулся к окну, за которым блестел канал, маслянисто-зеленоватый в неоновом свете.
На лице Тэрады появилась горькая улыбка, и Кохияма подумал: "Может быть, и его смущает мысль, что кишечная палочка не имеет никакого отношения к воспалению легких?.."
— Эмма Убуката работает манекенщицей в ателье мод, — швырну» карандаш на стол, сказала Нобуко Маэдо. — Ее мать была из русских белоэмигрантов. Портреты Эммы не раз помещались в еженедельнике "Трибуна нового человека".
Штат отдела науки газеты "Нитто" состоял из четырех человек, включая заведующего отделом Сомэю. Они занимали уголок в огромной редакционной комнате и сидели друг против друга, поставив свои столы прямоуголь пиком. Сегодня Цурумого — старейший сотрудник отдела — заболел и не явился в редакцию, и еженедельную полосу научных новостей пришлось. готовить троим: Сомэе, Кохияме и Нобуко Маэдо.
— Она пользуется такой известностью? — удивился Кохияма.
— Нет, об известности говорить еще рано, — ответила Маэдо. — Но ведь сейчас такая мода на метисок! Вот она и выплыла на этой волне. У нее красивые глаза, гибкое, как у пантеры, тело, она бесстрашна, даже дерзка, знает иностранные языки. Вы непременно влюбитесь в. нес, Кохияма-сан, она в вашем вкусе.
— Возможно, — усмехнулся Кохияма, стараясь скрыть свое смущение. Начни этой женщине возражать, она обрушит на тебя словесный поток.
Повернувшись к Сомэе, он спросил:
— Вы что-нибудь слышали о факторе К?
— Ты хочешь писать об этом в заметке, посвященной Убукате? — вместо ответа спросил Сомэя.
— Нет, в заметке я лишь укажу, что это было темой его исследований.
— Ну, большего пока и не требуется, — сказал Сомэя. — Нашу полосу читают специалисты, а им нужна квалифицированная научная информация. Разберемся сами, тогда и напишем подробнее.
— Согласен. Тем более что какими бы устойчивыми кишечные микробы ни были, не можем же мы написать, что они вызвали пневмонию.
Оба улыбнулись.
— О факторе К я кое-что слышал, — сказал Сомэя. — Это носитель наследственности в так называемых эписомах. Открьггие принадлежит японским ученым: Анибе из Токийского императорского университета, Отиаи из инфекционной больницы в Нагое, Ватанабэ из университета Кэйо, Накатани из Института экспериментальной медицины и Мицухаси из
Гуммского университета. Возможно, это не все, но, во всяком случае, именно они — один за другим — первыми объявили о своем открытии.
Во время войны Сомэя был мобилизован и послан на фронт санитаром. Сразу после окончания войны он стал работать корреспондентом отдела науки и за эти годы приобрел такие знания, о которых начинающие медики или фармакологи могли только мечтать. В редакционных кругах его даже прозвали "ходячей медицинской энциклопедией". По своим знаниям он вполне мог бы занимать высокий административный пост в органах здравоохранения или в Высшей аттестационной комиссии, но он предпочитал оставаться в газете. Многие из его сверстников считали Сомэю неудачником, а молодые журналисты посмеивались над ним, называя за глаза "упрямым чудаком" и "вечным санитаром". Но он был одним из тех журналистов божьей милостью, которые беззаветно преданы своему делу.
Кохияма работал весьма старательно, он собирал для газеты главным образом информацию по медицине и новейшей фармакологии, однако темы для статей, как правило, подсказывал ему все тот же Сомэя.
— Вашей осведомленности, Сомэя-сан, можно позавидовать, — проговорил Кохияма. — Скажите, во время войны вы тоже были в Маньчжурии, не так ли?..
— Ты хочешь спросить, не встречался ли я там с Убукатой? Нег. Правда, он учился в Мукдене, но к тому времени он уже окончил университет и, возможно, стал "его благородием военврачом". Я же был рядовым, и к тому же нашу часть все время перебрасывали с места на место: из Дайрена в Мукден, из Мукдена в Синьцзин, йогом в Харбин. Л в конце войны меня неожиданна направили санитаром в пограничный отряд, стоявший в Хуцуне, на северо-востоке Маньчжурии. И вот оттуда-то, не успев даже осмотреться, я угодил прямо в Сибирь.
До сегодняшнего дня Кохияма как-то всегда забывал, что Сомэя участвовал в войне и побывал у русских в плену. Он никогда об этом не расспрашивал своего шефа. Но сегодня был особый день.
Странные люди это среднее поколение! Чертовски работоспособные, умные и по большей части добрые, норой даже чересчур добрые. Но иногда они вдруг поворачиваются к тебе друтм своим лицом и кажутся тогда непонятными, загадочными, а подчас даже страшными. Как проявило себя на войне поколение Убукаты, Тэрады или даже Сомэи? Сколько на их совести убитых или искалеченных людей? Когда Кохияма думал об этом, его охватывало смешанное чувство страха и отвращения.
Кохияма считал, что его поколение тоже кое-что испытало. Его студенческие годы совпали с годами борьбы против так называемого договора безопасности. Окончив английское отделение литературного факультета университета Кэйхоку, он целый год не мог никуда устроиться. И вовсе не потому, что был активистом Всеяпонского студенческого союза, а просто потому, что литературный факультет университета считался главным опорным пунктом этой организации. Только год спустя ему удалось поступить на работу в "Нитто".
Но он не слишком горевал от того, что целый год вьшуЖден был просидеть без дела. Втайне он скорее даже гордился этим.
Люди, живущие, в одно и то же время, на самом деле часто Переживают разные эпохи, и подчас им трудно понять друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22