Жаль, что внутри нас нет ничего, что помогло бы нам обнаружить этот аппарат. ОНИ, наверное, ищут контакта с нами, а у нас ничего не получается.
Леди Мэри, казалось, не слушала. Ее занимали собственные мысли: «Если бы ОНИ помогли нам найти спрятанные здесь сокровища! Конечно, Ричард считает это нелепым, но ведь все замки и предназначены для того, чтобы хранить сокровища! А если думать об этом постоянно, то, может быть, получится?»
— Как только зазвонит колокол, я попрошу короля Джона подсказать нам,где лежат сокровища, — вернула ее к действительности Кэт.
Она шутила только наполовину, и леди Мэри не сразу ответила ей. Когда она наконец заговорила, то голос ее был чересчур серьезным.
— Кэт, ты не думаешь, что мы сошли с ума? Кэт поцеловала ее руку и сказала:
— Конечно, нет. Разве вы когда-нибудь что-нибудь выдумывали, миледи?
— Никогда! Никогда! Никогда! — страстно воскликнула она. — Если я тебе что-то и рассказывала, то слышала это от НИХ.
— Значит, контакт иногда устанавливается и мы должны постараться получить от НИХ помощь любой ценой, — твердо сказала Кэт.
Она поднялась и подложила еще одно полено в камин, затем вновь заговорила нарочито безразличным тоном:
— Жаль, что американец приехал сюда из-за своей глупой идеи. А он далеко не неприятен и уж, во всяком случае, не глуп. — Она прыснула. — А эта история с лягушкой... Просто умора!
Леди Мэри смотрела на нее с удивлением. Она с удовольствием расспросила бы ее об этой лягушке и о причине ее смеха, но выражение ее лица заставило ее сдержаться. Что с ней происходит? В ее взгляде было нечто большее, чем смешливость. В нем отражалась нежность.
Сэр Ричард остановил лошадь и оглядел свои поля. Дни стали длиннее, и солнце вызвало легкий туман, который почти полностью затмил всю атмосферу. Картина была чудесная: на полях начала зеленеть рожь; тучные коровы из Джерси гуляли по лугам, покачивая своими крутыми боками. Вдалеке виднелось множество крыш, указывающих месторасположение деревни. Там и сям группа деревьев укрывала либо коттедж, либо ферму. И этот пейзаж простирался на сколько видел глаз! Поля, леса и луга принадлежали ему, благодаря щедрости бывших королей, преподнесших эту часть их королевства в дар его предку — Уильяму Седжелею. Сэр Ричард гордился тем, что был похож на Уильяма. Еще в детстве его мать говорила: «Жаль, что мы не назвали его Уильямом, ведь он так на него похож!»
Портрет Уильямса висел над камином в большом зале для балов. Он выглядел на нем высоким и стройным, горделиво сидящем на своем скакуне.
В Седжелеях текла королевская кровь, но об этом старались не упоминать. Согласно устному преданию, Уильям был возлюбленным королевы и, когда у них родился сын, он выкрал его, чтобы воспитывать вместе со своими детьми, словно сокола среди голубей. Скорее всего эта легенда была правдивой, иначе как объяснить, что замок, являвшийся королевской резиденцией, был подарен Седжелеям? А как объяснить его собственный характер? Он давно уже знал, что выделялся из общей массы и даже среди пэров чувствовал свое превосходство. Его считали гордым и высокомерным. В Оксфорде его упрекали в том, что он держался свысока, и одиночество причиняло ему немало страданий до тех пор, пока он не открылся отцу.
— Твое поведение совершенно нормальное, — успокоил его отец. — У тебя есть причины высоко держать голову. Ты принадлежишь к роду Седжелеев из Старборо Кастль. А все они — просто выскочки по сравнению с тобой.
Но его гордость не делала его свободным. У него были фермеры, которые зависели от него. И подобно плебеям всего мира, они утверждали эту зависимость. Вот оно — могущество слабых! Словно дети, они требовали для себя все, не помышляя о том, чтобы возвращать долги. Короли были их рабами, так же как все правители были рабами тех, над кем они власт-
вовали. Народ — вот тиран, всегда недовольный и неудовлетворенный, жадный и глупый!
Если бы он был простым смертным и зарабатывал бы себе на жизнь, как, скажем, Уэбстер, разве он мучился бы заботами, как сейчас, разве его совесть была бы отягощена грузом ответственности за своих фермеров, как у короля за своих подданных? Он тяжело вздохнул. Рожденный в замке, наследник династии, ответственный за благополучие своего королевства, он сгибался под грузом этого невыносимого бремени. Да, его владения были своего рода королевством, превосходившим Монако!
Поддавшись этим размышлениям, что случалось с ним довольно часто, он не вразу расслышал громкие голоса. Впереди на петляющей дороге стояла кучка его фермеров. Они были бедно одеты и явно поджидали его.
«О, боже! Опять они будут что-то требовать, — подумал он про себя. — А ведь они еще не знают, что мир, в котором они живут, скоро перестанет существовать».
Он пришпорил коня и вскоре остановился перед ними, прямой и суровый.
— Эй, вы, там! Что вам еще нужно?
Один из группы — неотесанный мужлан с огромной рыжей шевелюрой — шагнул вперед. Сэр Ричард узнал Бэнкса, зачинщика всяческих волнений.
— Скажите, сэр Ричард, мы слышали, что замок скоро продадут. Это правда?
Сэр Ричард оглядел его с высоты своего серого жеребца.
— Ну и что? — холодно спросил он.
Не моргнув глазом, Бэнкс так же холодно задал свой вопрос:
— А что будет с нами?
Вслед за этим вопросом посыпалась куча других:
— Да, сэр Ричард, мы хотели знать. Это ведь наш хлеб насущный, вы понимаете? У нас дети, мы должны о них подумать.
Дети! Только и занимаются, что их производством! А он должен кормить все эти орды! Ужасная несправедливость! Его крестьяне могут свободно увековечивать свой род, а он — королевский потомок — нет! Правда, это не всегда было так.
Но человек его ранга не обязан отчитываться за безумный поступок, совершенный в шестнадцать лет! Он постарался избавиться от этой мысли и прогнать образ красивой девушки-простолюдинки, всплывший у него в сознании. Негодуя на свою безжалостную память, он поспешил восстановить в мыслях образ своей жены. Она была его любовью, его единственной любовью. Тем не менее, когда они упрекали друг друга в отсутствии детей, как это часто с ними случалось, лицо той молодой девушки — ее звали Элси — всегда всплывало в памяти, но он решительно прогонял его.
Нет, никогда он не решится раскрыть жене свою тайну. Он никогда не осмелится ей сказать: «Я знаю, что мог бы быть отцом».Элси никому не сказала ни слова о существовании этой тайны, и Уэллс никогда не сделал ни одного намека, хотя должен был бы все знать. В то время он был молод, хотя и старше Ричарда на целых двадцать лет! Однажды он просто сообщил, что они с Элси поженились.
— По моей просьбе и из чувства справедливости, — строго разъяснил отец Ричарда и отправил его без всяких объяснений в Оксфорд.
— У вас слишком много детей, — вернувшись к реальности, сказал сэр Ричард.
Мужчины гневно запротестовали. Он поднял руку, призывая к молчанию, и они отступили.
— Мы не приняли еще никакого решения, — сухо заявил он.
Сэр Ричард молча разглядывал толпу. Тут был Джеймс Данн, с кем он в детстве ходил охотиться на хорьков; старый Бамслей — любитель побраконьерствовать; Лестер, Гант и Фрэм — трое лучших его работников.
Наконец он продолжил смягчившимся голосом:
— Вопрос очень сложный. Мы думаем о вас и о ваших семьях. Леди Мэри так же, как и вы, привязана к замку. Будьте уверены, мы защитим ваши интересы. И все ваши заботы нам известны. У тебя, Бэнкс, надо перекрыть крышу новой соломой.,
— И не только у Бэнкса, сэр Ричард...
— А у меня солома на крыше не менялась со времен моей бабки.
— Солома? Вот придумал еще! В наше время нужна хорошая черепица. И в каждом доме. Я говорю...
— И ямы для компоста...
Поднялся галдеж. Лошадь, испугавшись, встала на дыбы. Сэр Ричард резким ударом шпор успокоил ее.
— Мы ничего не упускаем из виду, — сказал сэр Ричард. — У нас большие планы на будущее. Когда будет нужно, вы обо всем узнаете.
Фермеры расступились, как всегда, когда сэр Ричард принимал королевский вид.
— Спасибо, сэр Ричард. Мы знаем о ваших трудностях. Сейчас для всех тяжелые времена. Но у нас ведь семьи; жены все время жалуются, что крыши текут: надо все время передвигать кровати, стены постоянно сырые...
Поток жалоб возобновился, но он прервал его, повторив с мрачным видом:
— Мы все знаем.
Бэнкс протянул правую руку, сэр Ричард — левую. У него на указательном пальце блестел огромный перстень с печаткой, который он надевал не всегда, а обычно в те дни, когда объезжал свои владения. Вид этого перстня на его благородной руке приносил ему тайное удовлетворение и обращал к мечтаниям. Ни несчастья, ни трудности, ничто не могло изменить того факта, что он урожденный сэр Ричард Седжелей из Стар-боро Кастль.
Бэнкс на секунду задержал его руку, восхищенно сказав:
— Какой прекрасный у вас перстень, сэр Ричард!
- Король преподнес его моему предку Уильяму Седжелею пять веков тому назад вместе со Старборо Кастлем. С тех пор замок и перстень по праву принадлежат каждому наследнику Седжелеев.
Несколько мгновений стояла тишина. Он догадался, о чем они думали: кому отойдет замок и перстень? Ведь наследника-то нет!Бэнкс опустил голову, словно хотел поцеловать перстень, но не сделал этого и отпустил руку сэра Ричарда. Знали ли они его тайну? Он мог поклясться, что да. Они знали все благодаря своим тонким ухищрениям.
Власть, которую они имели над своими правителями, держалась еще и на этом: раскрыть однажды их тайны, их слабости, их грешки молодости, их тайные связи и в подходящий момент воспользоваться ими.
Сэр Ричард рванул с места галопом. Мужчины глядели ему вслед. Отъехав достаточно далеко, он снял перстень и засунул его в карман куртки. Пустив лошадь мелкой рысью, сэр Ричард обнаружил вдруг, что губы его дрожат. Где найти силы, чтобы выдержать все это? Где набраться мудрости, чтобы она руководила его поступками? Он был одинок, как все правители, которые не могут опуститься до того, чтобы просить помощи. На всем белом свете у него не было ни равного ему, ни более высокого по происхождению. Только его предки могли вселить в него мужество, и сэр Ричард решил обратиться к ним.
Он свернул на дорогу, ведущую в Старборо Кастль и к церкви, выстроенной очень давно для удовлетворения религиозных нужд короля и его придворных. В этой церкви покоились останки Седжелеев с тех пор, как они получили на это право.
Сэр Ричард уже знал то место, где будет захоронен он сам: в том углу, куда опускался луч солнца, окрашиваясь в разные цвета при прохождении через круглые витражи.
Он спешился, привязал лошадь к кольцу и вошел в темную и тихую церковь, думая, что она пуста. Но подходя к нефу, он заметил старого священника, стоящего перед алтарем с огромным серебряным подсвечником в руках. Священник обернулся, удивленный, и протянул ему руку:
— Сэр Ричард! Какой приятный сюрприз! А я вот чиню свечу. Вчера вечером один из певчих уронил ее во время репетиции. Она еще может послужить... эти огромные алтарные свечи ужасно дороги!
— Давайте я вам помогу, — предложил сэр Ричард.
— Что вы! Не стоит беспокоиться. Ну, уж если вам так хочется... подержите подсвечник, пока я...
Сэр Ричард обхватил обеими руками тяжелый подсвечник, а священник поднес к большой восковой свече маленькую
горящую свечку, чтобы расплавить воск и приклеить отвалившийся кусок.
Он смотрел на старое, излучавшее доброту лицо и вспоминал, как этот священник еще совсем молодым приехал в Старборо, когда он был совсем мальчишкой.
— По правде говоря, — начал сэр Ричард, — я тоже пришел сюда за помощью. Я не ожидал встретить здесь вас. Мне хотелось... как бы это сказать... поразмышлять над могилами моих предков. У меня серьезные неприятности.
Священник, не поднимая головы, промолвил: —В самом деле? Мне очень жаль, сэр Ричард. Вот никогда бы не подумал, ведь вы всегда отличались безупречным поведением.
— Вы неправильно меня поняли, — сказал сэр Ричард. — Причина моих трудностей не во мне.
А разве это так? Конечно, ему не могли вменить в вину тот короткий эпизод, случившийся с ним однажды летним жарким днем, когда он встретил Элси, собиравшую землянику, и то лихорадочное мимолетное чувство, охватившее его молодое горячее сердце.
— Твое семя — драгоценно, не расходуй его бездумно, — жестко внушал ему отец. — Ты не только мой сын и наследник. Ты — наследник благородного рода!
Если бы его отец не получил на войне множество ран и у него были бы другие сыновья, он, возможно, не говорил бы так. Но поскольку Ричард был единственным сыном, то к нему относились как к принцу крови — единственной надежде продлить свой род. Возможно, у Ричарда была бы другая молодость — не такая взрывная, не такая бурная, — если бы отец не давил на него с такой силой, подчиняясь своим амбициям.
— Каковы бы ни были ваши заботы, — сказал священник, — я буду рад вам помочь. Ну, теперь будет держаться. Ставьте ее осторожно, прошу вас, пусть воск затвердеет хорошенько. А мы тем временем пойдем на хоры, сядем там на скамью, и вы, сэр Ричард, расскажете мне все, что вас тревожит...
Но сэр Ричард уже направился к гробницам Седжелеев. Он долго всматривался в каменный профиль Уильяма, вырубленный в центре ниши. Его достойный предок был облачен в доспехи рыцаря, а его каменные руки были сложены перед
грудью в молитвенном жесте, хотя в жизни он больше был воином, чем святошей, а по семейным преданиям — еще и возлюбленным королевы.
— Я чувствую свою ответственность за замок, — медленно растягивая слова, объяснил сэр Ричард, глядя в лицо Уильяма, оставшееся высокомерным даже после смерти. — Да, я отвечаю за замок, за землю, за людей, ее обрабатывающих. Они надеются на меня так же, как их предки надеялись на моих. Но случилось так, что я не смогу больше содержать мое королевство.
Священник, следующий за ним по пятам и тоже остановившийся у могилы, скрестив руки на груди, сказал:
— До меня дошли разговоры о ваших трудностях, сэр Ричард, но я думал, что это сплетни.
— Хотел бы я, чтобы это было так! К несчастью, все гораздо хуже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25