— На сумму сто шестьдесят тысяч восемьсот сорок два рубля?
— Не подсчитывал. Сто пятьдесят метров бостона при посредничестве Ошлыкова я отправил на Алдан, сто метров — пятьдесят украденного и пятьдесят полученного по фактуре со склада — распродал охотникам.
— Я вам очень благодарен, — сказал Алексей Соснин, возвращая прочитанные листки.
— Иногда мы прибегаем к такой практике, — пояснил Ветлужанин, объясняем человеку, что вокруг него творилось. Полезно.
— Кто бы мог подумать, что Лагутин преступник! — воскликнул Алексей.
— Грязь, одним словом, Алексей Григорьевич. Приходится выметать ее из жизни железной метлой.
— Как же все-таки вы распутали дело?
— Вот с их помощью, — Ветлужанин кивнул головой в сторону этажерки, где лежали витки веревок. — Когда в милицию доставили первый кусок размотанного пенькового каната, найденного Куном, я отправился в Комкур, проверил следы. С этого началось. Тут еще ребята помогли. А за Лагутиным грешки водились, говорили, что он занижает сортность пушнины.
— Зачем?
— Для разных махинаций. С Ошлыковым дело вел. Привезет, положим, старовер партию пушнины, шкурки последний сорт, а принимались они высшим сортом. Пушнину Ошлыкова засчитывали охотникам, у которых шкурки были приняты с заниженной сортностью. Разницу в стоимости Лагутин и Ошлыков делили пополам.
— Ловко работал, — проговорил Алексей.— Но почему молчал Кун? Он обязан был сообщить о ящике властям.
— Как раз этого он не мог сделать, — улыбнулся Ветлужанин. — Вы, наверное, знаете: многие народы Севера на могилу умершего кладут все его вещи. А Кун — настоящий сын Севера. Поэтому он сразу же после отъезда Бастырева ящик из тоннеля перенес на могилу и закопал его там. Сделав это, Кун честно выполнил свой долг по отношению к умершему командиру. И поверьте, Алек-
сей Григорьевич, если бы обстоятельства не сложились так, то старый охотник никогда — понимаете, никогда даже не подумал бы выкопать ящик из могилы. Сама мысль об этом для него была бы святотатством.
ЭПИЛОГ
Осень в Хабаровске, как всегда, стояла теплая и солнечная. Деревья в нарядных уборах. Особенно роскошно выглядели леса за городом. Воздух был сух и прозрачен. Небо голубое, чистое.
Перед аэровокзалом медленно расхаживали двое — седой плечистый генерал и молодой человек в штатском.
— Вот вкратце все о нашем путешествии, Аркадий Иванович, — сказал молодой человек.
— Надюша писала. А вот как она по водостоку в долину вышла — промолчала. Вы, Алексей Григорьевич, моей старухе об этом ни слова. Попадет и мне и Надюше.
Читатель, очевидно, догадался, кто эти двое: один из них генерал Смоленский, второй — Алексей Григорьевич Соснин. На аэровокзал они приехали встречать Надю, которая по пути в Москву решила на несколько дней остановиться в Хабаровске. Членов экспедиции — Надю, Валентина Васильевича Цинченко и Алексея — вызвали во Всесоюзное географическое общество для сообщения о работе Сунтар-Хаятской экспедиции.
Смоленскому и Соснину пришлось ждать еще минут пятнадцать, и, как только самолет пошел на посадку, оба вслед за дежурным вышли на перрон.
Надя сразу же повисла на шее дяди. Генерал закашлялся и стал вытирать платком глаза. «Попало что-то», — сказал он, улыбаясь в седые усы. Надя и Алексей стояли друг против друга, держась за руки. Оба были смущены. Так они и пошли вперед, взявшись за руки.
Через час генерал у себя дома поднял телефонную трубку и набрал номер.
— Варвара Степановна? Я решил вас побеспокоить. Ну да, Смоленский. Ждем вас и Дарью Александровну на обед. Очень даже удобно. Я сейчас пришлю машину.













1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22