— Но водить меня за нос не стоит, мне абсолютно все известно.
— Замечательно, — выдохнул из себя Ральф. На миг он забыл о дурных предчувствиях, и его захлестнула волна неприязни. — Тогда почему бы вам не рассказать об этом мне?
— Уберите его отсюда. - Пока Ральфа стаскивали с дивана, Муленфельд похлопал охранника по щеке. — Будьте осторожны! Помните, что случилось с последним!
Через несколько секунд Ральфа столкнули с нижней ступеньки лестницы. Он полетел вперед и приземлился в песок на четыре точки. Перевернувшись на спину, он видел, как ухмыляющееся лицо охранника скрылось в чреве серебристого брюха, вслед за ним вверх пополз металлический трап. Шипение прекратилось, и со всех сторон Ральфа обступило ночное безмолвие пустыни.
Он поднялся и начал выбираться из-под крыла. В лунном свете его ладони выглядели такими бледными и неестественными, что он, чтобы не видеть их, сунул руки в карманы куртки и зашагал по песку.
— Ральф. — Это был голос Сары.
На миг ему показалось, что каким-то образом безумие сенатора заразило его самого и сказалось на слухе. Но тут он увидел, что Сара стоит на едва просматриваемой тропинке и ждет его. В спектре скудного ночного освещения отсутствовал какой-то элемент, который заставлял платье искриться и мерцать, когда он видел его на ней в салоне самолета. Теперь черная ткань, облегающая ее тело, казалась заурядной, безликой.
— Что ты здесь делаешь? — ошарашенно Спросил он. — Я думал, что отец держит тебя где-нибудь взаперти.
Она апатично пожала плечами.
— С какой стати? Куда пойдем?
— Куда угодно. Только подальше от него.
— Нет. — Она взяла его руку в свою. — Ужасно удобно, когда у тебя денег куры не клюют. Уж я-то это хорошо знаю. Они хотя бы частично способны возместить пустоту, оставленную фракцией «Альфа».
— Что это он имел в виду, когда говорил о другой группе? Группа «Бета», что это?
— Кто знает? Он сумасшедший. — Она подняла руку Ральфа и положила себе на плечо. — Это — плод его воображения.
«Разумеется, — думал он. — Теперь все мы плоды его воображения».
— Ну и что дальше? — пробормотал он. Но пустота окружающего его пространства вобрала в себя смысл слов, превратив их в безжизненное колебание воздуха.
Сара отпустила его руку и отвернулась. Ее фигура неслышно отступила в тень, окутывавшую реактивный лайнер.
«Это все сонные поля», — подумал Ральф.
В поисках оставленного им следа он обвел глазами вздымавшиеся со всех сторон дюны. «Нет никакой разницы между этой и любой другой. Но самое худшее - знать, что ты в них заблудился».
Ральф лежал в темноте на диване. Стоило ему только закрыть глаза, — во всяком случае, так ему показалось, — как он уже мчал по одной из автострад на стареньком родительском «форде». Рядом, как ни в чем не бывало, высунув руку в окно, сидел Майкл Штиммиц.
— Думаю, ты взбесился из-за меня, — сказал Штиммиц. — Из-за того, что я втянул тебя в это.
— Нет, все в порядке. В самом деле. — У Ральфа было чувство, что машина движется слишком быстро. Так быстро он еще никогда не ездил. Картина за ветровым стеклом была размазанной из-за безликого серого тумана. «Все это сон», — мысленно сказал он себе, устало ощущая пустоту. Но теперь это не имеет значения.
— Ах, Ральф, в этом-то все и дело. - Штиммиц покачал головой. — В этом вся твоя проблема. Ты совершенно спокоен, правда? Если бы ты бесился, для тебя было бы лучше.
— Может быть. — Ему совсем не хотелось спорить. Ральф терпеливо ждал, когда сон завершится, и он снова погрузится в удобное беспамятство. — Ты можешь сколько угодно говорить, что дела пошли на поправку. Ты же мертвец.
Майкл Штиммиц пожал плечами.
— Это не столь важно. Но ведь я тебе еще являюсь в снах, правда? Должно быть, я все-таки оставил свой след в этом мире, в какой-то его частице, раз люди все еще продолжают вспоминать обо мне, когда меня уже нет. Правильно? Я хочу сказать, что твоя память свидетельствует о том, что я когда-то существовал. Но ты, Ральф, — мальчик, ну, я просто не знаю. — Явившийся во сне образ Штиммица поднес ладонь ко лбу и потер его. — Если ты в скором времени не определишься, твое имя исчезнет вместе с тобой.
— Ладно тебе. Дай мне хоть немного расслабиться. — В своей апатии Ральф вдруг почувствовал себя глубоко несчастным.— Я и так натерпелся, чтобы еще ты вставал из могилы и начинал меня упрекать.
— Я это делаю ради твоего же собственного блага, Ральф. Ты же не хочешь, чтобы люди тотчас забыли о тебе, как только ты умрешь, правда? Не оставив никаких дел, никаких свершений? — Штим-миц наклонился ближе и понизил голос: — Посмотри-ка, что там у тебя на заднем сиденье.
— Не испытываю ни малейшего желания, — сердито отозвался Ральф. — Ты, наверное, приволок туда что-нибудь отвратительное. Что бы там ни было, я не хочу этого видеть.
— Кончай, — не унимался Штиммиц. — Взгляни. Тебе от этого хуже не станет. Может быть, даже проснешься.
Не выпуская руль из рук, Ральф медленно повернул голову. На заднем сиденье, свернувшись калачиком и положив голову на голую руку, лежала Сара. Волосы ее прядями свешивались до пола. «Она мертва,— подумал Ральф. — Или во всяком случае так кажется». Кожа ее была бледной и холодной с виду. В уголке рта Сары застыла крохотная красная капля. Под глазами легли синие тени.
— Какого черта тебе это понадобилось? — сердито спросил Ральф. Он нетерпеливо заерзал на сиденье и начал искать съезд с автострады. — Как мне избавиться от этой чудовищной вещи? — пробормотал он.
— Ты должен думать не только о себе. - Штиммиц неопределенно взмахнул рукой с длинными пальцами.
— Премного благодарен. Раз ты силишься быть таким чертовски полезным, почему бы тебе тогда рассказать мне все о Муленфельде и о том, ч ним прямо или косвенно связано?
— Перестань, Ральф. Я же просто продукт твоего подсознания и не могу сообщить тебе ничего из того, чего ты не знаешь.
— Тогда в чем дело? В чем дело, я тебя спрашиваю? - «Кому все это надо? - подумал Ральф. Он повернулся к Штиммицу, чтобы обрушить на него еще более сердитые слова, которые уже вертелись у него на языке. Но образ Штиммица распух и трансформировался в образ клацающего выдвигающимися из десен зубами гада. Шелестя чешуей, Слидер двинулся в его сторону. Широко разинутая пасть обдавала Ральфа горячим дыханием. Пространство за ветровым стеклом машины потемнело. Тьма начала сгущаться, и Ральф почувствовал, что машина падает куда-то вниз. Падение продолжалось бесконечно долго.
Он проснулся на диване в своей квартире. Со всех сторон его обступала тьма. Ральф бросил взгляд в окно и увидел, что над пустыней еще сияют холодные звезды. «Интересно, сколько времени», — подумал он. Было тихо, как будто мир погрузился в состояние ожидания.
На негнущихся ногах Ральф проковылял на кухню и посмотрел на часики, вмонтированные в верхнюю панель плиты. Три часа ночи. «Еще темно, - подумал он. — И так тихо».
Ральф вернулся в гостиную и подошел к раздвижной стеклянной двери, ведущей на балкон, чтобы взглянуть на базу и пустыню. Там тоже ничто не шевелилось. Вдали голубым светом отливали серебристые бока реактивного лайнера Муленфельда. Поверхность земли за окном, озаренная клонящейся к горизонту луной, была испещрена длинными, зазубренными тенями, отбрасываемыми постройками базы, дюнами и другими предметами.
Увиденное во сне уже отодвинулось на второй план, и детали его начали забываться, но возникшее чувство меланхолии не отпускало его. Солнечный свет вероятно разгонит тоску, но в этот час Ральф знал, что видение имело под собой реальную основу и было взглядом в непроницаемую вечность. «Это то, что, не видимое глазу, лежит за всем на свете».
Он почувствовал себя на земле страшно одиноким. Не было ни тепла, ни света, и время тоже прекратило свое существование. Темные часы суток могли длиться вечность. Какой бы трудный и беспокойный момент не переживал он в настоящем, жизнь неумолимо неслась к будущему, где всех ждет тишина и покой. «Но это еще хуже. Это смерть, и ты знаешь, что рано или поздно умрешь». Ральф отвернулся от окна, сел на диван и надел обувь. Из темной квартиры он вышел в тускло освещенный коридор и притянул за собой дверь.
В здании было тихо. Проходя мимо закрытых дверей, Ральф ощущал себя своим собственным призраком. В этот час все знакомые предметы, естественно входившие в его жизнь, как-то изменились, словно не предназначались для посторонних глаз в это время суток. «Все остальные, — думал он, — сейчас спят или несут дежурство в сонном поле. В обоих случаях они далеко отсюда». Ральф вышел на лестничную площадку в дальнем конце коридора и начал спускаться вниз.
На улице бетонные дорожки в неверном свете казались отлитыми из почерневшего серебра. Он медленно передвигался между строениями, не зная, кого или что ищет «Такое бесцельное брожение становится моей привычкой».
На небольшой, покрытой асфальтом автостоянке у одного из жилых зданий стояло с десяток автомобилей, принадлежавших сотрудникам базы. Грустное зрелище. Большая часть коллекции имела неприглядный вид — старые и не слишком хорошо ухоженные машины. Возраст и плохое обращение сделали свое дело, практически обесценив эти транспортные средства. Над голыми покрышками топорщились облезлые крылья. «Что-то в этом мире разладилось, — подумал Ральф, — раз железо начинает разлагаться так же быстро, как и люди». Пыльные стекла автомобильных фар проводили его взглядами.
Своей неожиданностью испугал его автомобильный гудок одной из машин. Ральф резко повернулся на тротуаре и пристально вгляделся в темное ветровое стекло. Из бокового окна показалась бледная ладонь и поманила его.
— Метрик, — позвал голос. — Иди же сюда. Ральф подался вперед, чтобы разглядеть, кто находится внутри.
— Ну, давай же, чего ты там жмешься? — снова прокричал голос. — Ну их к бесу, этих снонаблю-дателей. — У Ральфа отлегло от сердца. Он сошел с тротуара и направился к машине. Это был Бле-нек, командир операции. Голос его был всегда узнаваем, несмотря на то, что теперь слова у него выходили слегка неразборчивыми. «Пить в такой час?» — удивился Ральф.
Из открытого окна автомобиля пахнуло резким запахом пивных дрожжей. Бленек со своего места за рулем жестикулировал открытой банкой.
— Иди, выпей со мной парочку. - Из Отверстия в крышке жестянки выплеснулась золотистая струйка и потекла по его запястью.
Не говоря ни слова, Ральф обогнул машину и забрался в салон с другой стороны. Сиденье было влажным и слегка липким от остатков пива, вытекшего из валявшихся тут же пустых банок. Когда он сел, они свалились на пол, тихо стукнувшись о своих собратьев. Ральф вытянул вперед ноги и ощутил, что под ними этих банок перекатывается не меньше дюжины.
От полной упаковки, стоявшей между ними, Бленек оторвал одну банку и подал ее Ральфу.
— На вот, выпей, — произнес он с дружелюбием порядком охмелевшего человека.
Ральф интуитивно чувствовал, что бояться Бле-нека нечего; его, как и остальных наблюдателей, которыми он командовал, вышестоящие начальники просто использовали, держа в неведении относительно деталей происходящего. Связь Бленека с начальством ограничивалась получением инструкций и указаний, которые надлежало выполнять с точностью до запятой, но никаких сведений о стоящих за этим планах он не имел. Ральфу казалось, что нет ничего загадочного и необычного в том, что на неосвещенной стоянке стояла машина, в которой сидел подвыпивший хозяин. Но от пива Ральф отказался, замахав рукой.
Этот жест Ральфа вызвал у Бленека недоумение. Но тем не менее он одобрительно кивнул головой и большим и указательным пальцами руки показал «о'кей».
— Не беспокойся, — сказал он. — Все нормально, парень. Это не то, что они подсовывают каждому из нас в холодильник. Это пиво я сам купил в Нордене.
Ральф удивленно посмотрел на него, пытаяс Р прочесть что-то в покрасневших глазах. Потом о взял пиво из трясущихся рук командира.
— Спасибо, — поблагодарил он и, потянув за кольцо, вскрыл банку, а крышку бросил на грязный пол салона. Лддонь приятно холодил запотевший бок банки. Ральф запрокинул голову и с наслаждением сделал несколько глотков освежающей жидкости.
Он ощутил во рту горьковатый вкус пива, промочившего горло и заполнившего желудок.
— Господи, хорошо-то как. — Он снова отхлебнул из банки. Второй глоток разжег внутри маленький костер. «Именно то, что мне сейчас нужно», — подумал Ральф. Его приятно удивил эффект, оказанный на него напитком. — Что это за пиво?
— Классное, ничего не скажешь, правда? — Бленек тоже приложился к банке, а потом промычал какое-то тевтонское на слух название марки. — Это тебе не бледная колорадская подсахаренная водичка, которую привыкли пить нежные детишки из колледжей и женоподобные кинозвезды. Это настоящее пиво. От него волосы на груди растут, как любил говорить мой старикан.
Ральф никогда не задумывался о том, что и у Бленека может быть отец. Он задумчиво посасывал содержимое банки. «У каждого из нас есть отец. — Дополнительная порция пива углубила его мысли в этом направлении. — И матери тоже. И дедушки с бабушками, и старинные друзья, с которыми встречаешься или уже нет». Не отрывая банки ото рта Ральф, смотрел на Бленека. Ему вдруг показалось, что от этого опухшего от выпивки командира операции, как, впрочем, и от других людей, его отделяет непроходимая пропасть, которую он роет собственными руками. Он вытряхнул в рот последние капли пива, и разжав пальцы, позволил банке выскользнуть из ладони. Она, отскочив от края сиденья, упала к остальным жестянкам.
Бленек вытащил из упаковки еще одну банку и протянул ее Ральфу. Последнюю, оставшуюся в упаковке, он взял себе. Ночную тишину нарушил сухой треск открываемых крышек.
Ральф тыльной стороной ладони вытер мокрую верхнюю губу.
— Так, значит, вы знаете об этом? Я имею в виду то пиво, которое они подсовывают нам в холодильники, пока нас нет дома?
— Разумеется, знаю. — Бленек взмахнул рукой с банкой, и пиво отозвалось бульканьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24