- А ты можешь?
- Конечно. Я сделаю это для тебя. Я запомню вместо этого имена их
мужей и их номера, лишь бы был мир.
Я не мог поверить, что он так легко, так небрежно от этого откажется.
Так же небрежно, как он дал им имена... Я нерешительно повторил.
- Конечно, - засмеялся Пурпурный. - Или я по твоему Плут?
Он гулко захохотал, показывая зубы. Деревенские тихо застонали и
придвинулись поближе друг к другу. Пурпурный опять наклонился к своему
горшку с водой и начал возиться с проводами. Я наблюдал за тем, как он
прикрепил еще один кусок ткани к горлышку сосуда.
- Еще один воздушный мешок?
- Что? Ах, да... Другой баллон. - Он разгладил ткань руками. -
Сегодня мы сделали первые мешки...
Мешок начал медленно приподниматься. Пурпурный держал его так, чтобы
он надувался ровнее.
- Наблюдай, - сказал он. - Он надувается водородом. Наблюдай!
Я шагнул поближе, удивляясь самому себе. Позади меня небольшая кучка
мужчин, тех, кто еще остался - тоже придвинулась вперед. Мешок сделался
упругим и пухлым почти по всей длине. Мы глядели на него, а он остановился
все круглее. Мне казалось, что я прямо слышу, как пузыри выплывают из
воды, проходят по горлышку и раздувают мешок. Пурпурный пристально следил
за ним. Наконец, он снял мешок с горлышка, завязал и отпустил.
Мешок поплыл прямо на толпу.
- Получилось! Получилось! - крикнул Пурпурный. Он даже приплясывал от
восторга.
Мы подались назад, когда эта штуковина подобралась поближе. Пилг
оказался к мешку ближе всех. Он выставил свой факел перед собой, как бы
обороняясь им. Мешок не обращал внимания на угрозу, подплывал все ближе и
ближе. И вдруг...
Возник шар пламени! Яркая оранжевая вспышка жара и пламени.
Ослепительный свет!
Я не знал, что потом было. Большинство из нас каким-то образом
добрались домой. Но Форд Копальщик взбежал прямо на утес. А Пилга Крикуна
вообще никто не смог отыскать.

10
Но неприятности так просто не кончились. Когда Пурпурный сообщил
женщинам, что они больше не будут носить имена, поднялся такой плач и вой,
что кто-то мог подумать, что все мужчины деревни одновременно колотят
своих жен. И действительно, многие начали бить своих жен ради того лишь,
чтобы все это прекратить, но рукоприкладство только усугубило неистовство
женщин. Что ж, скоро стало ясно, что мы имеем дело со стихийным мятежом.
Выглядело это совсем просто - женщины отказывались работать, готовить пищу
и даже делать то, ради чего создаются семьи. До тех пор, пока мы не
позволим им снова носить имена.
- Нет! - заявил я своим женам. - Старые обычаи лучше. Если я позволю
вам иметь имена, то боги разгневаются.
- Лэнт, возлюбленный наш хозяин и преданный муж...
- Не уговаривайте, - заявил я. - Никаких имен не будет!
- А тогда не будет того, ради чего создаются семьи, - сказали они и
захихикали.
Я посмотрел на своих жен. Первую - я купил еще не избавившись от
юношеского меха. Она прожила со мной много лет, родила двух замечательных
сыновей и одну дочь. Она была преданна и хорошо знала мои привычки. Теперь
она уже не была такой гладенькой и лоснящейся, как некогда, но я все же не
намеревался пока отсылать ее к группе старых женщин. Нет, она удивительно
хорошо подходила для выполнения своих обязанностей, связанных с ведением
домашнего хозяйства. Вторая - гладенькая и изящная. Совсем молоденькая и в
женах всего три цикла. Она рожала мне только дочерей, была испорченной и
крикливой. И я неожиданно почувствовал, что жалею о потере третьей жены,
самой скромной и самой сладкой жены. Она мало говорила, даже тогда, когда
другие задирали ее, но она же была самой нежной. Она родила мне одного
сына, но и она и сын погибли при разрушении старой деревни. Я уже
подумывал о возможности взять новую жену - третью. Но тогда мне придется
прогнать этих двух, если они собираются и дальше быть такими непокорными.
К тому же в округе полно женщин. Они будут прыгать от счастья, выйти замуж
за такого мужчину, как я.
Да, но большинство привлекательных женщин были уже замужем. Остались
только самые капризные и крикливые - и даже наиболее миловидные из них не
были особенно симпатичными. К тому же если многие начнут рассуждать как я,
то на женщин возникнет такой спрос, что кое-что останется вообще без
женщин. Мысль поменять своих жен на чьих-то других, мне тоже приходила в
голову, но кому же захочется получить жен с дурными привычками? Нет, мне
следует держаться этих женщин...
Но то - ради чего создаются семьи? Можно, конечно, попытаться взять
их силой. Но они, наверно, начнут строить такие гримасы и делать такие
ужасные выражения лица, что никакого удовольствия не получишь. Нет,
следует быть хозяином в своем доме. Если они не покоряться моим желаниям,
то следует их прогнать и найти новых жен. Само собой, можно подобрать
кого-нибудь в деревне. В конце концов, разве я не Глава...
Но большинство бунтовщиц как раз и относились к группе незамужних
женщин. Именно из них получились лучшие прядильщицы - и как раз они-то и
вопили больше других, требуя имен. Но наверняка, наверняка же найдется
хотя бы одна, а то и две, которые променяют желание иметь имена на честь
вести мое хозяйство и воспитывать моих детей. Наверняка найдется хотя бы
одна, любящая делать то, ради чего создаются семьи...
Я ошибся.
Слишком многим мужчинам пришла в голову та ее мысль - слишком многие
мужчины воспылали вдруг страстным желанием. А женщины воспылали желанием
иметь имена.
Мы созвали еще одно экстренное собрание.
Поднялся Хинк и сказал:
- Я предлагаю, чтобы мы как следует поколотили своих жен. Пусть
знают, что мы не разрешим им никаких имен и не позволим бунтовать...
Раздался хор одобрения. Ясное дело, идея всем понравилась. Но тут
мужчина из нижней деревни покачал головой и возразил:
- Не выйдет, Хинк. Мы уже наказывали своих жен, но они все равно не
работают. Им захотелось имен и никакими колотушками из них этого не
выбить.
- Но это не разумно!
- Женщины так не думают!
- Но мы-то способны! Вот и думайте. Побои только усиливают их
недовольство.
Мы задумались... И наконец пришли к соглашению, что можно достичь
компромисса за счет значимости.
Решение предложил Пурпурный. Женщины могли получить имена, но имена
используемые только для идентификации. Это будут неосвещенные имена,
лишенные религиозного значения. Просто слова, которые произносят, чтобы
знать о какой женщине идет разговор. Другими словами, на женские имена не
будет распространено влияние богов!
Шуга разворчался по поводу этого решения - что-то о недопонимании
основ современной магии. Он сказал:
- По своему определению имена являются частью предмета, который
именуют. Вы не можете разделять их. Цветок - это цветок и только цветок.
- Чепуха, Шуга, - цветок и под другими именами остается цветком.
- Вот и нет, Лэнт - он только потому цветок, что мы назвали его
заранее цветком. Если он не будет цветком, он станет чем-то еще. Он станет
всем, чем ты его назовешь!
- Но пахнуть он будет?
Мы отклонились от темы.
- Сожалею, Шуга, но имена назад не возьмешь. Все, что мы сможем
сделать, это снять с них благословение. Сделай женщин защищенными от
проклятий. Пусть их имена останутся бессмысленными наборами звуков.
- Только и всего, Лэнт! Но все слова наделены смыслом, знаем мы его
или нет. Не может быть слов, которые были бы одновременно определенными
символами предметов, именно каковыми они и являются. Когда Пурпурный
говорит, что мы должны снять благословение с имен, то он говорит глупость.
С имен благословение снять невозможно.
- Гм, - произнес я. - Но Пурпурный думает по-другому.
- Пурпурный думает по-другому? А кто здесь волшебник? Я или
Пурпурный?
- Пурпурный, - коротко ответил я.
Шуга уставился на меня.
- Ну, это ведь его территория.
Шуга зарычал и начал рыться в своей сумке с волшебными амулетами.
Я сказал:
- Шуга, ты такой же искусный, как и он - наверняка должен быть
какой-то способ.
Волшебник нахмурился.
- Хм, да, - сказал он, подумав. - Пожалуй, я просто благословлю
каждую женщину одним и тем же именем. Следовательно, ни одна из них не
посмеет проклясть другую, потому что в таком случае она проклянет и себя
саму.
- Шуга, ты великолепен!
- Ага, - скромно согласился он. - Я такой.
На следующий день он пошел и назвал всех - Мисс. Были отменены Катэ,
Анна, Урсула, Джуди, Соня... Теперь здесь остались одни Миссы. Мисс Френа,
Мисс Гортина, Мисс Лэнта.
Решение проблем было полным. Мужчины были счастливы, женщины были
счастливы... Все Мисс были счастливы и, что самое замечательное, они снова
начали прясть, работать и делать то, ради чего создаются семьи.
Пурпурный мог звать их как хочет. Это не имело значения. Освященными
их именами было имя Мисс. И это было единственное имя, которое обладало
какой-то силой. Мужчины в деревне вздохнули с облегчением. Теперь-то они
могли вернуться к нормальному образу жизни - к делам, связанным с летающей
машиной.

11
Для того, чтобы не нарушать производство воздушной ткани, станки
переносились только по три штуки в день. Новые станки собирались на других
склонах и не в одном месте. Когда Лесте сказали, что он должен разнести
подальше уже готовые и работающие устройства, он застонал от огорчения -
мысль о перетаскивании всех сорока пяти станков наводила страх. Но
Пурпурный быстро доказал, что нужно передвинуть только двадцать два - если
убрать каждый второй станок из ряда, то между ними окажется достаточно
места для работы. Покачав головой Леста отравился отдавать приказания.
Половина новой ткани предназначалась для машины Пурпурного. Остальная
делилась на процентной основе: каждому ткачу в размерах, определяемых его
положением и работой, которую он выполнял.
Пурпурный расплачивался за свою ткань волшебными символами.
Я или мои помощники, нарезали их ему в соответствии с потребностью.
Первая партия была вручена Лесте для распространения между его рабочими в
той же пропорции, что и ткань. Сперва ни Леста, ни ткачи не поняли их
назначения, но когда мы растолковали, что каждый символ, это обеспечение
будущего заклинания, они закивали и быстренько разобрали их. Через
несколько дней они уже вовсю обменивались ими между собой вместо расплаты
за различные услуги. Другие играли на них в кости - обычная игра, за
исключением того, что они обменивались символами в зависимости от
выпадения костей. Шуга решил, что это оскверняет богов - так обращаться с
магией. Игроки были строго предупреждены, а их символы конфискованы. Еще
одного мужчину поймали на торговле своими женами для того, что создает
семью - за символы. Мы конфисковали его жен.
Из-за того, что поточное производство оказалось настолько
эффективным, мы на двадцать процентов превзошли прежнюю совместную
продукцию всех четырех деревень. Конечно, доля Пурпурного составила
половину этого количества. Но мало кто из ткачей обижался на это - без
Пурпурного воздушной ткани не было бы вообще. И они знали, что получат за
нее много больше, чем за старые сорта ткани.
Одно время Пурпурный подумывал о конфискации всей ткани на
строительство воздушной машины, но позволил отговорить себя от этой затеи.
Если ткачи почувствуют, что работают только на Пурпурного, то станут
нерадивы и беспечны. Если же они будут знать, что также работают на себя,
то с каждым кусочком ткани будут обращаться как со своим собственным -
каковой она и в самом деле может оказаться после распределения.
Распределение производилось каждую вторую руку дней. Большинство
мужчин получало достаточное количество ткани и для собственных нужд, и на
продажу. Младшим ткачам, подмастерьям и ученикам, труд которых считался
незначительным вкладом в производство даже одного куска ткани, их доля
выплачивалась волшебными символами. Накопивший три штуки мог обменять их
на один кусок ткани.
То, что ткань очень ценная - секретом не было. Вскоре возможность
носить накидку, из воздушной ткани стало знаком высокого положения, и
материал пользовался большим спросом. Некоторые мужчины - главные ткачи в
своих деревнях, стали одевать в воздушную ткань даже своих жен, чтобы
подчеркнуть этим собственную значимость. Но мы достаточно быстро положили
этому конец. Не из-за того, что они не имели право демонстрировать свое
богатство. Для этой цели они не должны были использовать своих жен.
Женщины оказались достаточно горды, что уже доказала история с их именами.
Мы вовсе не хотели, чтобы они жаловались, будто Мисс такая-то носит
воздушную ткань, так почему и другие не могут носить ее тоже? Мы
быстренько подавили эту тенденцию. Тогда наказанные ткачи стали наряжаться
в эту ткань сами, напяливая ее на себя столько, сколько могли. Но через
несколько дней и это прекратилось. Все еще продолжался болотный сезон -
сезон пота.
Случился еще один инцидент. У нас произошла кража. Оба виновника были
младшими ткачами - почти мальчишки - и обоим не давали покоя огромные
запасы воздушной ткани Пурпурного. Они были родом из другой деревни
острова и не вполне понимали важность проекта летающей машины. Сюда они
пришли только ради работы и чудесной новой ткани. Она притягивала их
необыкновенно. Но являясь подмастерьями, плату они получали не материей, а
только волшебными символами и горько страдали из-за этого.
Большинство ткачей не нуждалась в воздухонепроницаемой ткани и брали
ее такой, какой она выходила из ткацкой машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25